© aprior / Фотобанк 123RF.com

Дочь пожилого пациента несколько раз пыталась вызывать "скорую" (Определение СКГД Третьего КСОЮ от 16 июля 2025 г. по делу № 8Г-12490/2025). Неотложка прибыла только через 2,5 часа, причем бригада СМП состояла только из фельдшера и водителя. Впрочем, для пациента это было уже неважно, – он умер до приезда медработников.

А вот дочь, огорченная обстоятельствами смерти отца, потребовала (от центра медицины и катастроф) компенсации морального вреда в размере полумиллиона рублей. Суд первой инстанции в удовлетворении иска отказал, сославшись на отсутствие прямой причинно-следственной связи между действиями сотрудников ответчика и наступлением смерти пациента: он имел хроническое заболевание, состоял на учете у врача и умер, в том числе, от прогрессирования основного заболевания.

Однако суды второй и кассационной инстанций с этим не согласились и взыскали с ответчика компенсацию морального вреда в размере 25 000 рублей:

• материалами дела, в том числе актом экспертизы качества медицинской помощи, установлен факт нарушения условий оказания медицинской помощи пациенту, – во-первых, превышены сроки ожидания скорой медицинской помощи (при нормативе ожидания не более 120 минут фактически ожидание составило 164 минуты); во-вторых, на вызов прибыла бригада, состоящая из одного фельдшера и водителя;
• кроме того, ответчик сам признает, что в спорном случае имело место неверное указание повода к вызову, в связи с чем он был квалифицирован как неотложный, а должен квалифицироваться как экстренный, время ожидания по которому вообще не должно превышать 20 минут;
• назначенная сумма компенсации учитывает характер допущенных недостатков оказания медицинской помощи (неверное указание повода к вызову, превышение срока ожидания бригады скорой медицинской помощи по экстренному вызову, неукомплектованность фельдшерской бригады СМП), отсутствие доказательств наличия причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и смертью пациента (учитывая причину его смерти), характер и степень причиненных истцу нравственных страданий с учетом близких родственных отношений с умершим отцом, степень вины ответчика, а также принцип разумности и справедливости.