26. Заявительница утверждала, что решение судьи Верховного Суда Российской Федерации от 24 апреля 2000 г. было новым обстоятельством (в противопоставление вновь открывшемуся обстоятельству), поскольку оно было принято в период между принятием решений по делу заявительницы судами первой и кассационной инстанций. Ответчик по делу, то есть Управление Пенсионного фонда Российской Федерации по г. Серпухову, должен был знать о существовании этого решения до начала рассмотрения дела судом кассационной инстанции. Более того, решение от 24 апреля 2000 г. было принято в контексте другого судебного спора, и, следовательно, по мнению заявительницы, оно не может служить основанием для возобновления рассмотрения ее дела. Заявительница также отметила, что определение Конституционного Суда Российской Федерации от 14 января 1999 г., на которое сослались власти Российской Федерации, не имеет отношения к ее делу, поскольку оно касается только изменений вследствие неконституционности закона, тогда как конституционность законодательства Российской Федерации и подзаконных нормативных актов, применимых в ее деле, не оспаривалась. Наконец, заявительница утверждала, что судебное решение от 13 апреля 2000 г., принятое по ее делу, вступило в законную силу и стало обязательным для исполнения, поскольку оно было оставлено без изменений судом кассационной инстанции, и, следовательно, представляло собой имущество по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции до тех пор, пока не было отменено 13 августа 2000 г.* (*Решение Серпуховского городского суда Московской области от 13 апреля 2000 г. было отменено определением того же суда от 16 августа 2000 г. (прим. переводчика).)

27. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба является несовместимой ratione materiae* (*Ratione materiae - ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения, критерий, применяемый при оценке приемлемости жалобы (прим. переводчика).) с положениями Конвенции. В отношении приемлемости статьи 6 Конвенции они сослались на Решение Европейского Суда по делу "Схоутен и Мельдрум против Нидерландов" (Schouten and Meldrum v. the Netherlands) (от 9 декабря 1994 г., жалобы NN 19005/91 и 19006/91); Решение Европейского Суда по делу "Панченко против Латвии" (Pancenko v. Latvia) (от 28 октября 1999 г., жалоба N 40772/98) и Решение Европейского Суда по делу "Кирьянов против Российской Федерации" (Kiryanov v. Russia) (от 9 декабря 2004 г., жалоба N 42212/02) и отметили, что спор относительно пенсии заявительницы, скорее, касался толкования законодательства Российской Федерации, а не определения ее права на получение пенсии, и что определение общего порядка исчисления пенсии относится к сфере публичного права.

28. Власти Российской Федерации далее утверждали, что пенсия, присужденная заявительнице решением Серпуховского городского суда Московской области от 13 апреля 2000 г., не является имуществом по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Они отметили, что в деле "Праведная против Российской Федерации" (Pravednaya v. Russia) (Постановление Европейского Суда от 18 ноября 2004 г., жалоба N 69529/01* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2005.)) Европейский Суд установил, что аналогичная выплата, присужденная судом заявительнице, представляла собой ее имущество, и постановил, что первоначальное судебное решение, принятое в пользу заявительницы, должно быть оставлено в силе, а пенсия должна быть выплачена ей в объеме, определенном этим судебным решением. Тем не менее, по мнению властей Российской Федерации, такой подход создает путаницу. Если бы сумма, присужденная судом, составляла "имущество" пенсионера, ее размер не должен зависеть от повышения в будущем коэффициента исчисления пенсии. Следовательно, в деле "Праведная против Российской Федерации" заявительница должна была вернуть денежные средства, которая она уже получила от Пенсионного фонда Российской Федерации, в силу внесения изменений в пенсионное законодательство. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что во избежание такой ситуации Европейский Суд не должен рассматривать средства, присужденные заявительнице судами Российской Федерации в качестве пенсии, как имущество заявительницы по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, и, следовательно, названная статья неприменима в данном деле.

29. Что касается существа жалобы, власти Российской Федерации утверждали, что определение о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам не было произвольным, поскольку в его основу легло решение судьи Верховного Суда Российской Федерации, подтвердившее законность Постановления Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 29 декабря 1999 г., разъяснявшего порядок толкования и применения Закона о пенсиях. По мнению властей Российской Федерации, существовала необходимость пересмотра дела в целях исправления судебной ошибки в определении подлежащих применению норм материального права.

30. Власти Российской Федерации подчеркнули, что, поскольку ответчик - Управление Пенсионного фонда Российской Федерации по г. Серпухову узнал об этом новом обстоятельстве, которое имело решающее значение в деле заявительницы, только после вступления в силу судебного решения от 13 апреля 2000 г., у него появилось право требовать пересмотра дела, а суды Российской Федерации имели достаточные основания для удовлетворения заявления ответчика. В связи с этим власти Российской Федерации также обратили особое внимание, что Управление Пенсионного фонда Российской Федерации по г. Серпухову обратилось с заявлением о пересмотре судебного решения от 13 апреля 2000 г. в рамках предусмотренных законом трех месяцев со дня принятия Верховным Судом Российской Федерации решения от 24 апреля 2000 г., которое представляло собой вновь открывшееся обстоятельство в деле заявительницы. Власти Российской Федерации также отметили, что в своем определении от 14 января 1999 г. Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что изменения законодательства могут являться вновь открывшимися обстоятельствами, и, более того, в определениях от 2 февраля 1996 г. и 3 февраля 1998 г. он подтвердил, что Постановления Верховного Суда Российской Федерации могут рассматриваться как вновь открывшиеся обстоятельства. Они утверждали, что определение о пересмотре дела заявительницы в порядке надзора в полной мере соответствовало Гражданскому процессуальному кодексу РСФСР. Таким образом, в данном деле не было нарушения права заявительницы на справедливое судебное разбирательство.

31. Что касается предполагаемого нарушения имущественных прав заявительницы, то власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не приобрела имущество, поскольку судебное решение, предоставившее ей право, было отменено в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, а требования заявительницы о выплате пенсии в большем объеме были в итоге оставлены без удовлетворения.

32. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что ни пункт 1 статьи 6 Конвенции, ни статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не были нарушены в связи с отменой судебного решения, принятого в пользу заявительницы.

33. Европейский Суд, во-первых, отмечает, что возражение властей Российской Федерации относительно применимости в настоящем деле положений пункта 1 статьи 6 Конвенции было в достаточной мере рассмотрено в решении о приемлемости данной жалобы. Европейский Суд не считает необходимым вновь рассматривать данный вопрос и, следовательно, отклоняет соответствующее возражение властей Российской Федерации.

34. Что касается возражения властей Российской Федерации относительно применимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в данном деле, Европейский Суд напоминает, что Конвенция не гарантирует как таковое право на получение пенсии по старости или иного социального пособия в определенном размере (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Аунола против Финляндии" (Aunola v. Finland) от 15 марта 2001 г., жалоба N 30517/96). Тем не менее "требование" (даже в отношении выплаты пенсии) может составлять "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, если оно имеет достаточное основание в соответствии с законодательством государства-ответчика, то есть, например, когда оно подкреплено вступившим в законную силу судебным решением (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Праведная против Российской Федерации", § 38; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Копецки против Словакии" (Kopecky v. Slovakia), жалоба N 44912/98, § 35, ECHR 2004-IX).

35. Решением Серпуховского городского суда Московской области от 13 апреля 2000 г., оставленным без изменения судебной коллегией по гражданским делам Московского областного суда от 22 мая 2000 г., заявительнице было предоставлено имеющее обязательную юридическую силу право требовать выплаты ей пенсии в увеличенном объеме с учетом индивидуального коэффициента пенсионера, равного 0,7, а также суммы задолженности в размере 4 593 рублей 89 копеек. Судебное решение вступило в законную силу и подлежало обязательному исполнению после того, как было оставлено без изменений судом кассационной инстанции и было возбуждено исполнительное производство. По мнению Европейского Суда, заявительница обладала "имуществом" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд также отмечает, что отмена 16 августа 2000 г. вступившего в законную силу судебного решения лишила заявительницу ее права на получение пенсии в увеличенном объеме и, следовательно, представляет собой вмешательство в ее право на беспрепятственное пользование своим имуществом, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии" (Brumarescu v. Romania), жалоба N 28342/95, § 74, ECHR 1999-VII; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Праведная против Российской Федерации", § 39).

36. Европейский Суд приходит к выводу, что отмена вступившего в законную силу и обязательного для исполнения судебного решения, принятого в пользу заявительницы, представляет собой вмешательство в ее права, предусмотренные как статьей 6 Конвенции, так и статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Необходимо установить, было ли данное вмешательство обосновано.

37. Европейский Суд напоминает, что право на судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно толковаться в свете Преамбулы к Конвенции, в соответствующей части которой господство права признается частью общего наследия Договаривающихся Государств. Одним из основополагающих аспектов господства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии", § 61).

38. Данный принцип предполагает, что стороны не вправе добиваться пересмотра судебного решения лишь в целях повторного рассмотрения дела и вынесения нового решения. Полномочия вышестоящих судов по пересмотру судебных решений должны осуществляться в целях исправления грубых судебных ошибок и несправедливости при отправлении правосудия, а не ради повторного рассмотрения дела. Пересмотр дела не должен рассматриваться как "скрытое обжалование", и одна лишь возможность существования двух точек зрения по вопросу не может служить основанием для пересмотра. Отклонение от этого принципа оправдано, только если это необходимо при наличии существенных и бесспорных обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99, ECHR 2003-X, § 52* (*Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда за 2003 год".)).

39. Европейский Суд должен особенно внимательно относиться к опасным последствиям применения законодательства с обратной силой, которое имеет значение при разрешении судом спора, стороной в котором выступает государство. Соблюдение принципа господства права и понятие справедливого судебного разбирательства требуют, чтобы любые доводы, приведенные в обоснование этих мер, рассматривались с наибольшей степенью осторожности (см. Постановление Европейского Суда по делу ""Национальное и местное строительное общество", "Постоянное строительное общество г. Лидса" и "Строительное общество графства Йоркшир" против Соединенного Королевства" (The National & Provincial Building Society, the Leeds Permanent Building Society and the Yorkshire Building Society v. United Kingdom) от 23 октября 1997 г., Reports 1997-VII, § 112; и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Зиелинский и Прадал и Гонсалес и другие против Франции" (Zielinski and Pradal & Gonzalez and Others v. France), жалобы NN 24846/94 и NN 34165/96-34173/96, § 57, ECHR 1999-VII).

40. Европейский Суд также особо подчеркивает, что процедура пересмотра дела по вновь открывшимся обстоятельствам сама по себе не противоречит принципу правовой определенности в той степени, насколько она служит целям исправления несправедливости при отправлении правосудия. Задача Европейского Суда - определить, была ли данная процедура реализована способом, совместимым с положениями пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся Постановление Европейского Суда по делу "Праведная против Российской Федерации", § 28).

41. Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский Суд отмечает, что 13 апреля 2000 г. Серпуховским городским судом Московской области было принято решение в пользу заявительницы. Национальный Суд истолковал нормы применимого права в пользу заявительницы и отклонил ссылку Управления Пенсионного фонда Российской Федерации по г. Серпухову на Постановление Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 29 декабря 1999 г., обосновывающее способ толкования законодательства ответчиком. Тем не менее несколько месяцев спустя после вступления судебного решения от 13 апреля 2000 г. в законную силу оно было отменено на том основании, что в нем не учитывалось решение Верховного Суда Российской Федерации от 24 апреля 2000 г., которым подтверждалась законность указанного постановления.

42. Европейский Суд не считает необходимым рассматривать вопрос, явилось ли решение Верховного Суда Российской Федерации, принятое 24 апреля 2000 г., то есть после принятия Серпуховским городским судом Московской области решения, "вновь открывшимся обстоятельством", как утверждали власти Российской Федерации, или "новым доказательством" в соответствии с утверждениями заявительницы, поскольку данные вопросы относятся к предмету регулирования национального законодательства. Европейский Суд напоминает в связи с этим, что к его задачам не относится толкование законодательства государства-ответчика, он, скорее, должен проверять, принимая во внимание обстоятельства дела, выполнили ли власти государства-ответчика требования статьи 6 Конвенции. Изучив доводы сторон и имеющиеся в его распоряжении материалы дела, Европейский Суд не убежден в том, что указанные требования пункта 1 статьи 6 Конвенции были выполнены.

43. Европейский Суд полагает, что нельзя признать обоснованным тот довод властей Российской Федерации, что дело заявительницы было пересмотрено с целью исправления судебной ошибки в применении норм материального права. Он отмечает в связи с этим, что единственным основанием пересмотра уже урегулированного дела стало принятие в рамках не связанного с делом заявительницы судебного разбирательства решения Верховного Суда Российской Федерации, который подтвердил правильность толкования ответчиком законодательства Российской Федерации, применимого в деле заявительницы. По мнению Европейского Суда, не удовлетворившись исходом судебного разбирательства по делу заявительницы, ответчик по сути пытался добиться повторного рассмотрения дела с тем, чтобы "неверное" толкование судом норм права, применимого в деле, было заменено на "правильное" толкование, которое выгодно ответчику. Более того, вариант толкования закона ответчиком, который был поддержан решением Верховного Суда Российской Федерации, привел к перерасчету сумм, причитавшихся заявительнице в соответствии решением Серпуховского городского суда Московской области от 13 апреля 2000 г.

44. Принимая во внимание названные обстоятельства, Европейский Суд полагает, что определение о пересмотре дела заявительницы не было направлено на исправление судебной ошибки или несправедливости при отправлении правосудия; оно, скорее, представляет собой злоупотребление процессуальными правами с целью повторного рассмотрения дела и принятия нового решения по делу. По мнению Европейского Суда, данные действия нарушили принцип правовой определенности и право заявительницы на суд.

45. Следовательно, в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции.

46. Европейский Суд напоминает, что наличие долга, подкрепленного вступившим в законную силу и подлежащим исполнению судебным решением, предоставляет лицу, в пользу которого было принято судебное решение, право "законно ожидать", что долг будет выплачен, и составляет его "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Отмена такого судебного решения приравнивается к вмешательству в беспрепятственное пользование им своим имуществом (см. среди прочих упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии", § 74).

47. Европейский Суд отмечает, что после отмены принятого в ее пользу судебного решения заявительница не настаивала на рассмотрении ее дела. В частности, она не обжаловала в установленном порядке вновь вынесенное по делу судебное решение, в соответствии с которым ее требования о получении пенсии в большем объеме были оставлены без удовлетворения. В связи с этим Европейский Суд напоминает, что отмена вступившего в законную силу судебного решения, подлежащего обязательному исполнению, представляет собой мгновенное действие (см. Решение Европейского Суда по делу "Ситохова против Российской Федерации" (Sitokhova v. Russia) от 2 сентября 2004 г., жалоба N 55609/00* (*Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 1/2005.)). Следовательно, возможный исход последующего судебного разбирательства не связан напрямую с анализом Европейского Суда жалобы на отмену принятого в пользу заявительницы судебного решения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иванова против Украины" (Ivanova v. Ukraine) от 13 сентября 2005 г., жалоба N 74104/01, §§ 35-38), за исключением тех случаев, когда в результате последующего судебного разбирательства размер присужденных заявителю денежных средств увеличивался.

48. Европейский Суд далее отмечает, что решение Серпуховского городского суда Московской области от 13 апреля 2000 г., оставленное без изменений определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 22 мая 2000 г., предоставило заявительнице подлежащее обязательному исполнению требование о выплате ей пенсии в увеличенном объеме с применением индивидуального коэффициента пенсионера, равного 0,7, и задолженности в размере 4 593 рублей 89 копеек. Указанное судебное решение вступило в законную силу после того, как было оставлено без изменений судом кассационной инстанции и было возбуждено исполнительное производство. По мнению Европейского Суда, заявительница обладала "имуществом" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

49. Европейский Суд полагает, что определение Серпуховского городского суда Московской области от 16 августа 2000 г. об отмене решения того же суда от 13 апреля 2000 г. лишило заявительницу права на получение пенсии в увеличенном объеме и, следовательно, представляет собой вмешательство в ее право на беспрепятственное пользование имуществом, гарантированное статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии", § 74, и по делу "Праведная против Российской Федерации", § 39).

50. Несмотря на то, что Европейский Суд допускает, что принятые меры были законными и, возможно, преследовали общественные интересы (например, составление эффективной и скоординированной схемы государственных пенсий), их совместимость с требованием соразмерности сомнительна.

51. Действительно, перерасчет пенсии и ее уменьшение как таковые не нарушают статью 1 Протокола N 1 к Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Скоркиевич против Польши" (Skorkiewicz v Poland) от 1 июня 1998 г., жалоба N 39860/98). Тем не менее придание перерасчету обратной силы таким образом, что размер присужденных средств уменьшается, возлагает на заявительницу личное и чрезмерное бремя и, следовательно, является несовместимым со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. В связи с этим Европейский Суд обращает внимание на упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Праведная против Российской Федерации", где он отметил:

"40. ...Интересы общества, по общему признанию, могут включать в себя эффективную и скоординированную схему государственных пенсий, ради которой государство может корректировать свое законодательство.

41. Однако возможный публичный интерес государства в обеспечении единообразного применения Закона Российской Федерации "О государственных пенсиях в РСФСР" не должен приводить к ретроспективному перерасчету ранее присужденной денежной суммы. Европейский Суд счел, что, лишив заявителя права на получение пенсии в размере, установленном в окончательном судебном решении, государство нарушило справедливый баланс между рассматриваемыми интересами (см., mutatis mutandis* (*Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями, внеся необходимые изменения (прим. переводчика).), Постановление Европейского Суда по делу "Прессос Компаниа Навьера С.А. против Бельгии" (Pressos Compania Naviera S.A. v. Belgium) от 20 ноября 1995 г., Series А, N 332, § 43)".

52. Европейский Суд не усматривает оснований для того, чтобы отклоняться от своего вывода, изложенного в названном Постановлении, и полагает, что в данном деле имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.