Групповые споры с 1 октября: что несет новое регулирование?

Михаил Морозов

Председатель коллегии арбитров отделения Арбитражного центра РСПП в Новосибирске, председатель правления Ассоциации "Национальная третейская палата"

специально для ГАРАНТ.РУ

Изменения в процессуальные кодексы принимаются не так уж редко, но некоторые изменения вполне способны вызвать тектонические сдвиги в правовом пространстве. Одним из таких изменений может стать, (а может и не стать), изменения в Гражданский процессуальный кодекс и Арбитражный процессуальный кодекс, касающиеся групповых исков. Напомним, они вступят в силу с 1 октября (Федеральный закон от 18 июля 2019 г. № 191-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации"). В АПК РФ главу 28.2 – откорректировали, а вот в ГПК РФ глава 22.3 "Рассмотрение дел о защите прав и законных интересов группы лиц" появилась впервые.

Основных недостатков в регулировании групповых споров по АПК РФ было несколько:

• неудачная формулировка перечня лиц входящих в группу. Ранее критерием отнесения истца к группе участников, было то, что все участники группы должны быть связаны с ответчиком единым правоотношением. Между тем в большинстве случае отношения сторон носили формально индивидуальный характер, но были при этом абсолютно идентичными (например, отношения собственников с управляющей компанией) по содержанию;
• плохое разграничение подведомственности (не был решен вопрос, может ли арбитражный суд рассматривать групповой спор, в котором участвуют граждане) какая ветвь судебной власти;
• невозможность взыскания персональных имущественных требований в отношении каждого участника группы.

Внесенные изменения учли эти недостатки, выявленные в ходе применения этой категории споров в арбитражном процессе. Многие проблемные вопросы сняты новой редакцией АПК РФ и новой главой ГПК РФ. Правда, вопрос о разграничении подведомственности так и остался плохо решенным, но с учетом тенденций развития процессуального права, очевидно, что все будет сведено к переходу этих исков в суды общей юрисдикции. При этом возможности судов рассматривать групповые иски, которые обычно гораздо сложнее по правовой фабуле и накалу страстей участников, вызывают сомнение. Ранее препятствием сдерживающим квалификацию иска как группового, служило определение, что все участники группы должны быть связаны с ответчиком именно единым правоотношением (ст. 225.10 АПК РФ). Теперь участниками группы считаются те, у кого один ответчик, однородные права и одинаковые способы защиты (ст. 225.10 АПК РФ и ст. 244.20 ГПК РФ).

Стоит отметить, что и при введении группового иска в 2009 году в АПК РФ было много надежд, что это снимет массу проблем, а суд обретет новое качество. Однако, по прошествии 10 лет, можно констатировать, что этого не случилось. Споры оставались единичными и единственная сфера, где институт как-то заработал, стали корпоративные споры. Впрочем, эта категория споров сама не часто встречается, а с множеством участников и подавно.

Институт групповых споров заимствован нами из-за рубежа, где он весьма развит, но такое заимствование произошло без всякой оглядки на различие правовых систем, что в совокупности с огрехами формулировок и привело к такому результату.

В США, например, где групповые споры получили наибольшее распространение, к ним прибегают по искам, связанным с экологическим вредом, нанесенным гражданам промышленными предприятиями, недостатками товаров или услуг, которые нанесли вред потребителям. Помимо этого, групповые споры распространены в финансовой, страховой, трудовой корпоративной сфере, строительстве и т. д. Основным критерием, который позволяет там развиваться групповым искам, часто служит то, что пострадавших лиц много, но претензия каждого не столь велика, чтобы идти в суд. Или обратная ситуация: расходы каждого лица на обоснование иска слишком большие, чтобы их мог нести один человек. Например, страховая компания изменила правила расчета убытков, что каждый застрахованный получит меньше на $1000. Понимая, что процесс продлится минимум года три, а потратить на него придется не менее $20 тыс., ни один потребитель не сможет вступить в этот процесс. Не выгоден такой процесс и юристам одного потребителя. Но если выясняется, что таких пострадавших 10 тыс. человек и каждый в ходе суда может рассчитывать так же на $10 тыс. (с учетом штрафа за нарушение прав), то взыскание с компании 10 млн, уже интересно многим юридическим фирмам, которые могут рассчитывать на значительный кусок этого пирога. Выгодно такое и пострадавшим, которые всего лишь подпишут заявление о вступлении в дело и по завершении процесса получат компенсацию. В делах о нанесении вреда здоровью, только экспертиза факта, уровня вреда и причинно-следственной связи между нарушением и вредом, может стоить сотни тысяч долларов. Это обуславливает необходимость поиска источника финансирования этих расходов. Таким источником становятся юридические фирмы, которые организуют этот процесс и аккумулируют заявления пострадавших. Существенным стимулом участия в этом процессе служит то, что зачастую процессы по групповым искам завершаются мировым соглашением. Ответчик прогнозирует возможные потери и может решить урегулировать конфликт, уплатив к примеру $5 млн сейчас, а не $10 млн через несколько лет.

Если проанализировать стимулы к развитию групповых исков за рубежом, то можно выделить следующие:

• процесс является сложным, дорогим и долгим;
• существует устойчивая судебная практика, позволяющая прогнозировать результат процесса;
• суд присуждает значительные компенсации, часто носящие карательный характер и взыскивает огромные гонорары судебным представителям;
• потери от неисполнения решения суда носят фатальный характер;
• развиты правовые механизмы, делающие выгодным юридическим фирмам, участие в групповых исках.

Применив эти критерии к российской действительности, мы получим не столь оптимистическую картину возможности развития у нас групповых исков. Ключевая проблема кроется в особенностях функционирования российской судебной системы. Прежде всего, наш процесс является вовсе не дорогим для потребителя (а точнее вообще бесплатен) и не требует особых познаний в юриспруденции, если речь идет о недостатках товаров. За десятилетия граждан уже приучили, что можно скачать где-то типовой иск, чуть переделать под себя, отдать его в суд, и он как-то будет рассмотрен, причем бремя доказывания ляжет на ответчика. А значит роль юрфирмы, как организатора процесса, менее значительна. При этом особенностью нашего судопроизводства является непредсказуемость размера взысканной суммы. За одно и то же нарушение, допущенное в отношении разных потребителей, судьи могут взыскать штрафы, отличающиеся на порядок. Участие юриста мало отражается на размере взысканной суммы, поскольку это вопрос усмотрения суда. С этой точки зрения групповой иск отчасти сделает судебную практику гораздо более единообразной, чем сейчас, во всяком случае, уровняет истцов в рамках одного дела.

Введение групповых исков в судебную практику поставит под удар застройщиков, перевозчиков, исполнителей услуг и даже – производителей товаров и их продавцов. Классические зарубежные групповые иски – иски о вреде здоровья нанесенными БАДами, лекарствами и отдельными товарами – наверняка появятся и у нас, но эта перспектива гораздо более долгая. Эти иски потребуют гигантских затрат и усилий по выявлению причинно-следственных связей, к которым пока не готовы ни судебные представители, ни суды.

Это и есть второй камень преткновения. Крупнейшие юридические фирмы, практически не занимаются защитой граждан в судах общей юрисдикции. Адвокаты, представляющие интересы граждан в этих судах, не обладают ресурсами, чтобы финансировать и администрировать сколько-нибудь крупный или сложный групповой иск. За рубежом, финансирование группового иска обеспечивается возможностью для юриста взыскать все судебные расходы и получить гонорар успеха, который покроет все его затраты и может достигать половины всех полученных штрафов. У нас ставить размер вознаграждения в зависимость от исхода дела недопустимо. Расходы на услуги судебного представителя возмещаются судами общей юрисдикции в размерах, вызывающих задумчивость как с ними поступить: отдать нищим или хорошего коньяку купить? Конечно, такой размер возмещения не способен стимулировать ответчика к скорейшему завершению процесса. Соответственно, юридические фирмы, которые финансово заинтересованы в групповых исках, у нас начисто лишены этого стимула. В США именно юрфирмы инициируют процесс и набирают группу потерпевших, чтобы получить свой гонорар от ответчика. В России процесс пойдет от обратного, сначала должна организоваться группа обеспокоенных граждан – они и подберут себе судебного представителя, которого и будут финансировать. Практика брать гонорар с каждого клиента, плохо применима к групповым искам, поскольку получить его от десятков или сотен человек будет крайне непросто. Возможно, эта проблема будет решена с помощью нового инструмента – соглашения сторон о судебных расходах. Как суды будут смотреть на эти соглашения, если они будут радикально отличаться от привычной модели возмещения расходов, покажет только судебная практика.

Тут мы упираемся в вопрос уже мало связанный с юриспруденцией, а именно чем определяется поведение ответчика в групповом иске. За рубежом, желание урегулировать спор – это не вопрос морали и ответственности перед потребителем. Там присутствует голый расчет, который состоит в том, что не исполнение решения суда крайне невыгодно, а точнее это поставит крест на возможности дальнейшего бизнеса. В России такие механизмы обеспечения исполнимости решения практически отсутствуют. Точнее они есть там, где доступ на рынок напрямую связан с субъектом (получение разрешений, лицензий, наличие земельных участков или специального оборудования). Всем остальным гораздо дешевле бросить свое юрлицо, чем удовлетворять претензии обманутых потребителей. Это обстоятельство означает, что при принятии решения об организации группового иска, российские юристы обратят свои взоры на такие категории ответчиков, которые не могут организовать свой бизнес иным образом: транспортная система, застройщики, банки и страховщики, крупный сетевой ритэйл, управляющие компании в сфере ЖКХ. Причем последние могут попасть под удар в силу высокого социального накала и большого запроса на оспаривание их действий, а не по причине своей финансовой устойчивости.

В качестве предварительного итога можно сделать вывод, что данное изменение закона имеет большие перспективы стать новым трендом в юридическом бизнесе. Крупные юридические фирмы, первыми сформирующими соответствующие компетенции и организационную структуру, смогут получить новое рентабельное направление судебной деятельности, которое сейчас занимает деятельность в сфере банкротства. Работать, используя старые юридические технологии в групповых исках, не получится, что приведет к необходимости разработки новой технологии финансирования судебного процесса, поиска доказательств и урегулирования гонорарных вопросов с клиентами. Поэтому, первый год работы, помимо бесценного опыта, принесет и массу разочарований в этом направлении, поскольку оснований предполагать, что групповые иски легко войдут в юридическую практику и будут эффективным средством юридической защиты не так много.