Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 июля 2013 г. Дело "Ходорковский и Лебедев (Khodorkovskiy and Lebedev) против Российской Федерации" (Жалобы NN 11082/06 и 13772/05) (Первая секция)

21. В 2002-2003 годах "ЮКОС" начал ряд амбициозных бизнес-проектов, которые должны были сделать его одним из сильнейших игроков на рынке и независимым от государства. В частности, "ЮКОС" оспаривал официальную внутригосударственную нефтяную политику молчаливого присоединения к политике ОПЕК по сокращению производства нефти. Вместо этого "ЮКОС" стремился увеличить свое производство нефти и долю на рынке. Кроме того, с 2003 года "ЮКОС" участвовал в переговорах о слиянии с "Сибнефтью", другой крупной нефтяной компанией Российской Федерации. Слияние должно было произойти в два этапа: вначале завершение сделки на бумаге* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду подписание необходимых договоров, документов и т.п. о слиянии (примеч. редактора).) и объединение управленческих структур новой компании. Первый аспект сделки был окончен в октябре 2003 года, второй должен был состояться к январю 2004 года. "ЮКОС" также участвовал в переговорах о слиянии с американской компанией "Эксон-мобил" и "Шеврон-Тексако". Как утверждали заявители, "Шеврон-Тексако" рассматривала приобретение 25% акций "ЮКОСа", а "Эксон-мобил" планировала приобрести не менее 40% будущей компании "ЮКОССибнефть".

22. "ЮКОС" также планировал построить трубопровод в Северном Ледовитом океане для поставок природного газа в западную часть Европы без использования контролируемых государством трубопроводов. Такие же планы существовали относительно Китая, где заявители предполагали строительство трубопровода по альтернативному маршруту, который не приветствовала администрация Президента.

23. Наконец, "ЮКОС" и государственная компания "Роснефть" боролись за контроль над некоторыми нефтяными месторождениями. "ЮКОС" успешно конкурировал с "Газпромом", другой государственной компанией, на рынке природного газа.

24. В 2000 году В.В. Путин был избран Президентом Российской Федерации. Одним из пунктов его политической программы была "ликвидация олигархов как класса". Кроме того, Президент В.В. Путин, согласно утверждениям заявителей, выступал за ренационализацию нефтяной и горной промышленностей, которые были приватизированы его предшественником в середине 90-х годов.

25. В 2001 году первый заявитель основал некоммерческую организацию, фонд "Открытая Россия". Ее ежегодный бюджет в 2003 году составлял примерно 200 млн долларов США. Эта организация сотрудничала с другими внутригосударственными правозащитными НПО, такими как "Мемориал", Московская хельсинкская группа и так далее, участвовала в ряде гуманитарных и образовательных проектов по всей стране.

26. По крайней мере с 2002 года первый заявитель открыто финансировал оппозиционные политические партии, а именно "Яблоко" и СПС (Союз правых сил). Он также сделал ряд публичных заявлений, критиковавших предполагаемые антидемократические тенденции во внутренней политике Российской Федерации. Несколько его близких друзей и бизнес-партнеров стали политиками. Так, Дубов и Ермолин стали депутатами Государственной Думы (нижней палаты Парламента Российской Федерации), Шахновский, Невзлин, Гуриев и Бычков в разное время были членами верхней палаты, Совета Федерации.

27. Первый заявитель полагал, что эта политическая и предпринимательская деятельность рассматривалась руководством страны как нарушение лояльности и угроза национальной экономической безопасности. В качестве контрмеры власти предприняли массированную атаку против заявителя и его компании, коллег и друзей.

(a) Проверка Генеральной прокуратуры 2002 года

(b) Поручение Президента N Пр-2178

(c) Дела Пичугина и других руководителей "ЮКОСа"

47. 6 мая 2004 г. Мещанский районный суд г. Москвы решил, что второй заявитель должен оставаться под стражей на время судебного разбирательства. Какие-либо мотивы в определении отсутствовали. 15 апреля 2004 г. Мещанский районный суд г. Москвы отклонил ходатайство об освобождении, поданное защитой. Суд указал, в частности, следующее:

"...[Суд] учитывает, что [заявитель] обвиняется в тяжких преступлениях, наказываемых более чем двумя годами лишения свободы. Сочетание серьезности обвинения и сведений о личности заявителя дает основания подозревать, что в случае освобождения заявитель может скрыться из-под стражи, оказать воздействие на разбирательство и повлиять на свидетелей. [В частности,] лица, подозреваемые в совершении преступлений в сговоре с [заявителем] скрываются. [Заявитель] поддерживает международные связи. [Он] обвиняется в преступлениях, совершенных в качестве управляющего коммерческих организаций. Лица, при содействии которых, по данным следственных органов, [заявитель] совершал преступления, по-прежнему работают в организациях и зависят от [него] в финансовом и иных отношениях. Таким образом, [заявитель] может оказывать на них влияние...".

Мещанский районный суд г. Москвы решил, что второй заявитель должен оставаться под стражей на время судебного разбирательства.

48. 19 августа 2004 г. адвокаты второго заявителя подали ходатайство о его освобождении, сославшись, в частности, на его плохое здоровье. Районный суд отказал в его освобождении на том основании, что второй заявитель может получать адекватную медицинскую помощь в следственном изоляторе. Суд также указал, что длительное содержание под стражей второго заявителя оправдано с учетом тяжести, вменяемых ему преступлений и "сведений о личности [второго заявителя]". Мещанский районный суд г. Москвы также отметил, что лица, при содействии которых второй заявитель предположительно совершил преступления, по-прежнему работают в компаниях и зависят от него.

49. На слушании 10 сентября 2004 г. прокурор просил суд продлить срок содержания под стражей второго заявителя до 26 декабря 2004 г., поскольку срок, установленный предыдущим постановлением, истекал 26 сентября 2004 г. После этого защита объявила, что нуждается в изучении ходатайства, и просила о перерыве на один час. Суд удовлетворил просьбу. Через час второй заявитель просил дать еще час на подготовку мотивированного отзыва на ходатайство о продлении срока. Суд удовлетворил и эту просьбу. В конце этого периода защита представила письменный отзыв на ходатайство прокурора. Защита возражала против него, но суд удовлетворил ходатайство и продлил срок содержания второго заявителя под стражей в соответствии с требованием. Мотивы, приведенные Мещанским районным судом г. Москвы в постановлении от 10 сентября, повторяли те, которые содержались в постановлении от 15 апреля 2004 г.

50. Сторона защиты обжаловала постановление. Как утверждают власти Российской Федерации, жалоба на постановление о продлении срока от 10 сентября 2004 г. была подана 20 сентября 2004 г. Московский городской суд 13 октября 2004 г. оставил без изменения решение нижестоящего суда. Московский городской суд отметил, что "обстоятельства совершения вменяемых действий" позволяют полагать, что в случае освобождения второй заявитель может воспрепятствовать правосудию путем оказания давления на свидетелей или иного влияния на них или может скрыться и что городской суд "не усматривает причин для отмены постановления [нижестоящего] суда, о которой ставится вопрос в жалобе".

51. На слушании 14 декабря 2004 г. прокурор вновь ходатайствовал о продлении срока содержания под стражей второго заявителя до 26 марта 2005 г. Это ходатайство было заявлено в устной форме. Защите было предоставлено два часа для подготовки письменного отзыва. Защита представила письменные доводы, после чего суд удовлетворил ходатайство и продлил срок содержания под стражей до 26 марта 2005 г., приведя те же доводы, что и в постановлениях о содержании под стражей от 15 апреля и 10 сентября 2004 г.

52. Жалоба на постановление о содержании под стражей от 14 декабря 2004 г. была подана 24 декабря 2004 г. и рассмотрена 19 января 2005 г., когда Московский городской суд оставил его без изменения.

53. На слушании 2 марта 2005 г. прокурор просил о новом продлении срока содержания второго заявителя под стражей на время судебного разбирательства. Прокурор сослался на устное высказывание второго заявителя от 1 марта 2005 г. о том, что он "будет мучить* (* Употребленный Европейским Судом многозначный глагол может также означать "неотступно преследовать", "посещать" и так далее (примеч. переводчика).) прокурора до его последнего дня". В ответ на ходатайство защита не просила о дополнительном времени для подготовки возражений. Второй заявитель, в частности, пояснил, что в ходатайствах прокурора о содержании под стражей нет ничего нового с 2003 года и что он готов изложить свои доводы немедленно. Суд заслушал защиту и удовлетворил ходатайство о продлении срока содержания второго заявителя под стражей до 26 июня 2005 г. Это постановление о содержании под стражей повторяло мотивы, изложенные в предыдущих постановлениях о содержании под стражей.

54. Постановление о содержании под стражей от 2 марта 2005 г. было обжаловано 11 марта 2005 г., первое слушание было назначено на 23 марта, но защита просила об отложения до вынесения Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 22 марта 2005 г. N 4-П* (* Имеется в виду Постановление "По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан" (примеч. редактора).). Жалоба была рассмотрена и отклонена 31 марта 2005 г.

55. Второй заявитель утверждал, что в Следственном изоляторе N ИЗ-77/1* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Следственный изолятор N 1 Управления Федеральной службы исполнения наказания по г. Москве" (также известен как Матросская тишина) (примеч. редактора).), где он содержался с 21 октября 2003 г. до перевода в исправительную колонию 27 сентября 2005 г., он был лишен любых физических упражнений. Так, он постоянно пропускал свои ежедневные прогулки из-за необходимости ознакомления с материалами дела или участия в заседаниях. По выходным дням и праздникам, когда судебные заседания не назначались, он не мог выходить из-за болезни. Кроме того, питание в тюрьме было несовместимо с его заболеваниями, и он получил надлежащую пищу только от родственников или адвокатов в ограниченном количестве. Днем невозможно было получить горячее питание, когда проводилось слушание или он знакомился с делом. Во время рождественских праздников второго заявителя переводили в переполненную "общую" камеру. Несмотря на его просьбы, ему не давали калькулятор или увеличительное стекло. В результате он не мог готовиться к слушаниям или отдыхать.

56. Второй заявитель жаловался тюремным врачам на проблемы со здоровьем. 2 марта 2004 г. он был осмотрен комиссией врачей в составе главного терапевта Департамента здравоохранения г. Москвы, заместителя медицинского директора Управления Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве, начальника медицинской части следственного изолятора и инфекциониста. Комиссия описала его состояние здоровья следующим образом:

"[Заявитель] страда[ет] от нейроциркуляторной дистонии гипертензивного типа, хронического неосложненного подострого гепатита, то есть без трансформации в цирроз и портальной гипертензии".

57. 18 августа 2005 г. второй заявитель был помещен в одиночную камеру в качестве наказания предположительно за отказ от ежедневной прогулки. Документы, представленные властями Российской Федерации, также указывали, что заявитель отказался посещать душевые комнаты, тогда как, по словам заявителя, в изоляторе не было бани для заключенных. Как утверждал заявитель, камера была очень маленькой и не имела естественного освещения или вентиляции. Он не получал горячего питания. С 6.00 до 22.00 было запрещено лежать или даже сидеть на кровати. Кровать находилась очень близко к туалету. Воду для смывания, питья и мытья можно было получать из-под крана над унитазом. Второй заявитель провел в этой камере семь дней.

58. Власти Российской Федерации описали условия в одиночной камере следующим образом. Камера, в которую был помещен второй заявитель, имела площадь 5,52 кв. м, что более минимальной площади, установленной законом. Второй заявитель находился в камере один. В камере имелись раскладная кровать, раковина с холодной водой, туалет, полка для туалетных принадлежностей, стул и стол. В камере была естественная вентиляция, и она освещалась лампой дневного света и ночной лампой (дежурным освещением). Кроме того, в камере имелось окно размером 60 х 90 см. Камера была оборудована бачком с кипяченой водой, которую надзиратели доставляли по мере необходимости. Со ссылкой на справки, выданные начальником изолятора Тагиевым, датированные 7 августа 2008 г., власти Российской Федерации утверждали, что освещение, температура и влажность в одиночной камере соответствовали санитарным стандартам. Расстояние между туалетом и кроватью составляло один метр, что объяснялось небольшими размерами камеры, однако такое расстояние учитывало основные требования гигиены. Кровать раскладывалась на ночь, а именно с 23.00 до 6.00. В дневное время второй заявитель мог сидеть на стуле. Власти Российской Федерации также приложили акт проверки санитарных условий некоторых других помещений изолятора (по-видимому, не имевших отношения к камерам, в которых содержался второй заявитель), датированный январем 2006 года, а также два акта проверки обычных камер, в которых содержался второй заявитель, датированные февралем 2004 года и январем 2005 года, которые заключали, что санитарное состояние камер было удовлетворительным. Власти Российской Федерации также представили договор с фирмой, осуществлявшей дезинфекцию изолятора, от 15 августа 2005 г., и несколько "актов о выполненной работе", датированных 2006 годом и позже.

59. Кроме того, по словам властей Российской Федерации, находясь в одиночной камере, второй заявитель получал горячее питание три раза в сутки в соответствии с установленными нормами. Власти Российской Федерации представили извлечения из кухонной ведомости изолятора, в которой указывался состав питания, обеспечивавшегося заключенным. Второй заявитель имел право на одну часовую прогулку в дневное время.

60. В дни слушаний заключенные обеспечивались сухим питанием, в здании суда они получали кипяток для приготовления чая, кофе или быстрого питания. Из документов, предоставленных властями Российской Федерации, следует, что в 2004-2005 годах второй заявитель принимал участие в 160 слушаниях. Однако он всегда отказывался от сухого питания и предпочитал пищу, полученную от родственников. Власти Российской Федерации представили рукописный отказ второго заявителя от сухого питания. Врачи не рекомендовали ему специальную диету, поэтому он питаться тем же, чем и другие заключенные.

61. 4 июля 2003 г., вскоре после задержания второго заявителя, первого заявителя вызвали в Генеральную прокуратуру и допросили в качестве свидетеля по делу "Апатита". Он явился к следователю и дал показания. Во время допроса ему оказывал помощь А. Дрель, один из его адвокатов и адвокатов второго заявителя.

62. В неустановленную дату в июле 2003 года первый заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Бирюков предложил возобновить дело о налоговых платежах торговых компаний, зарегистрированных в г. Лесной, прекращенное 29 августа 2002 г. (см. § 31 настоящего Постановления), и передать его в Генеральную прокуратуру.

63. 8 июля 2003 г. прокуратура обыскала помещения регионального Управления фонда государственного имущества, расположенного в г. Мурманске, где могла иметься информация о приватизации "Апатита".

64. 9 июля 2003 г. следователи обыскали помещения "Апатита".

65. 10 июля 2003 г. прокуратура обыскала помещения банка "Менатеп Санкт-Петербург", который был аффилирован с "ЮКОСом". Обыск был санкционирован заместителем Генерального прокурора Российской Федерации Бирюковым согласно постановлению от 8 июля 2003 г.

66. 29 июля 2003 г. Генеральная прокуратура обыскала помещения ОАО "Русские инвесторы".

67. 7, 8 и 14 августа 2003 г. были проведены новые обыски в помещениях банка "Менатеп Санкт-Петербург".

68. 16 августа 2003 г. Генеральная прокуратура получила заключения двух экспертов, Елояна и Куприянова. В этом заключении рассчитывались убытки, предположительно причиненные "Апатиту" в результате манипуляции ценами на апатитовый концентрат. В нем сравнивалась чистая прибыль "Апатита", полученная в периоды, когда апатитовый концентрат продавался независимо и когда он продавался через посредников, предложенных руководством "ЮКОСа".

69. 3 октября 2003 г. на основании постановления, вынесенного заместителем Генерального прокурора Российской Федерации тот же день, следственная группа во главе со следователями Плетневым и Уваровым провела первый обыск в помещениях "ЮКОСа" и в домах его руководителей, расположенных в поселке Жуковка Московской области, строение N 88. В частности, следователи обыскали дома второго заявителя, дома вице-президента "ЮКОСа" Брудно и дом друга заявителя* (* Так в оригинале. Здесь и далее в тексте слово "заявитель" часто употребляется в единственном числе. В данном случае, возможно, имеется в виду первый заявитель, с которым Моисеев вместе учился, по другим данным, Моисеев дружил с обоими заявителями, что подтверждается в § 118 настоящего Постановления (примеч. переводчика).) - Моисеева. Следователи также обыскали кабинет Дубова, депутата Государственной Думы. Как утверждают заявители, следователи вошли в здание и начали обыски без предъявления постановления об обыске. При обысках присутствовали несколько понятых, в частности, уборщицы Ардатова и Морозова.

70. Заявитель указал, что обыск проводился одновременно на нескольких этажах здания, поэтому понятые физически не могли видеть, какие материалы изымаются. Кроме того, документы, найденные во время обыска, были изъяты и упакованы без разбора, в отсутствие составления подробных перечней с реквизитами этих документов. Документы, изъятые во время обыска, были позднее приобщены к материалам дела. Некоторые документы и предметы, изъятые при этом обыске, были приобщены к материалам дела постановлением от 11 февраля 2004 г.

71. 9 октября 2003 г. следователи на основании постановления об обыске, вынесенного накануне заместителем Генерального прокурора Российской Федерации, обыскали помещение "АЛМ-Фельдманс", правовой фирмы, оказывавшей юридические услуги "ЮКОСу", и офисы адвоката заявителей А. Дреля, также расположенные в поселке Жуковка. Как утверждает Рахманкулов, дававший показания по поводу обстоятельств обысков в судебном разбирательстве, он спросил следователя Каримова, знает ли последний, что данные помещения арендованы правовым кабинетом А. Дреля. Каримов ответил утвердительно. Моисеев сообщил, что информировал следователей о том, что обыскиваемые ими помещения принадлежат адвокату. У входа на этаж здания имелся указатель, упоминающий А. Дреля как адвоката. Изъятые во время обыска папки были обозначены как содержащие адвокатские заметки по поводу защиты заявителей. В протоколе обыска упоминалось, что обыск проведен "в Московской области, поселке Жуковка, 88а, 4-й этаж, арендованный адвокатским бюро АЛМ..." и что в одном из кабинетов имелась отметка "рабочие документы адвоката А. Дреля". Через какое-то время после начала обыска А. Дрель прибыл в Жуковку. Он сообщил следователям о том, что является адвокатом московской палаты* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду, что он являлся членом Адвокатской палаты г. Москвы (примеч. редактора).), и протестовал против вторжения в его кабинет. Однако следователи не разрешили ему войти в здание. В конце обыска ему было разрешено представить замечания к протоколу обыска. На отдельном листе с замечаниями о процедуре проведения обыска указывалось: "Адвокат А. Дрель, который явился в помещение примерно в 19.00, несмотря на протесты, был выведен сотрудниками милиции [за пределы] территории, на которой находилось строение N 88а", и отмечалось "вторжение и проникновение в [офис] адвоката Адвокатской палаты г. Москвы А. Дреля".

72. В результате этих двух обысков было изъято большое количество документов, а также жесткие диски нескольких компьютеров. Жесткие диски были осмотрены следователями в помещении Генеральной прокуратуры в присутствии понятых, а затем переданы экспертам для извлечения содержащейся в них информации. Эксперты составили список файлов, найденных на дисках, но ни сами диски, ни список файлов не были приобщены Генеральной прокуратурой к материалам уголовного дела заявителей. Электронные документы из этих дисков были представлены суду первой инстанции в форме распечаток. Заявители утверждали, что имелось расхождение между количеством информации на жестких дисках компьютеров, изъятых во время обыска, и количеством информации, представленным в суд. Кроме того, заявители утверждали, что изъятые жесткие диски не были надлежащим образом упакованы и опечатаны, поэтому существовала возможность добавить к ним информацию во время нахождения дисков в распоряжении Генеральной прокуратуры.

73. В последующие дни Генеральная прокуратура также провела обыски в штаб-квартире политической партии "Яблоко" и в детском приюте, находившемся под патронажем первого заявителя. Следователи изъяли из последнего компьютерный сервер, в котором, как полагали власти, содержались финансовые данные "ЮКОСа".

74. 10 октября 2003 г. следователь Генеральной прокуратуры Каримов отклонил ходатайство второго заявителя о приобщении к материалам дела официальной корреспонденции, относящейся к проверке, проведенной на основании поручения Президента Российской Федерации N Пр-2178 (см. § 32 настоящего Постановления).

75. 17 октября 2003 г. А. Дрель был вызван в Генеральную прокуратуру для допроса в связи с уголовным делом против второго заявителя. А. Дрель отказался это сделать, сославшись на свой статус адвоката и положение представителя второго заявителя в данном уголовном разбирательстве. Позднее Адвокатская палата г. Москвы постановила, что ответы на вопросы при данных обстоятельствах составляли бы нарушение закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации".

76. В тот же день прокуратура выдвинула обвинения в уклонении от уплаты налогов физических лиц против Шахновского, близкого друга и делового партнера первого заявителя. Согласно обвинению он мошенническим образом занизил сумму подоходного налога с использованием схемы "индивидуального предпринимателя" (см. § 15 настоящего Постановления).

77. 20 октября 2003 г. следователь решил провести изъятие в банке "Траст инвестмент" и получил для этой меры санкцию первого заместителя Генерального прокурора Бирюкова.

78. 21 октября 2003 г. заместитель Генерального прокурора Российской Федерации Колесников заявил на пресс-конференции, что обвинения могут быть предъявлены другим высшим руководителям "ЮКОСа". В тот же день следователь вновь провел обыск в помещениях банка "Менатеп Санкт-Петербург".

79. 22 октября 2003 г. следователь обыскал помещения банка "Траст инвестмент".

80. 25 октября 2003 г. первый заявитель был задержан в г. Новосибирске и доставлен в г. Москву, где Генеральная прокуратура обвинила его в мошенничестве и уклонении от уплаты налогов. Кроме того, по ходатайству Генеральной прокуратуры Басманный районный суд г. Москвы решил заключить заявителя под стражу на время следствия. В последующие месяцы его содержание под стражей продлевалось несколько раз.

81. В тот же день А. Дрель был вызван в Генеральную прокуратуру в качестве свидетеля. Он отказался от дачи показаний, сославшись на свой профессиональный статус и на процессуальное положение в деле первого и второго заявителей.

82. 27 октября 2003 г. Генеральная прокуратура попыталась допросить А. Дреля в качестве свидетеля. Он отказался давать показания.

83. В тот же день Шахновский был избран сенатором, то есть членом верхней палаты парламента Российской Федерации. Позднее он подал в отставку по требованию Генерального прокурора, который утверждал, что выборы Шахновского проходили с нарушениями закона и являются недействительными.

84. 3 ноября 2003 г. вследствие задержания первый заявитель был освобожден от должности главы "ЮКОСа".

85. 10 ноября 2003 г. Генеральная прокуратура формально предъявила обвинение первому заявителю.

86. 11 ноября 2003 г. следователь группы Генеральной прокуратуры вторично прибыл в банк "Траст инвестмент" и провел еще одно изъятие со ссылкой на постановление об обыске от 20 октября 2003 г.

87. В неустановленную дату в ноябре 2003 года налоговая служба предъявила в рамках уголовного разбирательства против заявителей гражданский иск против них в интересах государства. Налоговая служба утверждала, что заявители в качестве руководителей "ЮКОСа" причинили государству ущерб в размере 17 395 449 282 рублей (налоги, не уплаченные торговыми компаниями), а также 407 120 540 рублей (налоги, незаконно возмещенные из государственного бюджета). Общая сумма гражданского иска составила 17 802 569 822 рубля (свыше 510 млрд* (* По-видимому, в оригинале опечатка. Возможно, имелось в виду более 510 млн евро (примеч. переводчика).) евро). Эти суммы соответствовали суммам, указанным в обвинительном заключении по поводу уклонения от уплаты корпоративного налога заявителями. Иск был предъявлен одним из заместителей министра Шульгиным. Текст искового заявления Шульгина не содержал расчета сумм, которые требовалось взыскать с заявителей.

88. 5 и 16 декабря 2003 г. следователь Генеральной прокуратуры провел обыск в налоговой инспекции N 5 Центрального округа г. Москвы* (* Точнее, Инспекция Федеральной налоговой службы N 5 по г. Москве (примеч. редактора).) и изъял некоторые документы. Как утверждают заявители, предварительная санкция Генерального прокурора на этот обыск отсутствовала.

89. В том же 2003 году налоговая инспекция N 5 г. Москвы предъявила дополнительные гражданско-правовые требования к заявителям о взыскании недоимки и санкций в связи с уклонением от уплаты подоходного налога.

90. Обвинения против заявителей, сформулированные Генеральной прокуратурой, могут быть кратко изложены следующим образом.

(a) Присвоение акций "Апатита"

(b) Уклонение от исполнения судебного решения относительно "Апатита"

(c) Присвоение прибыли и активов "Апатита" в 1997-2002 годах

(d) Присвоение акций ОАО "НИУИФ"

(e) Неисполнение судебного решения по поводу ОАО "НИУИФ"

(f) Уклонение от уплаты налогов с организации: незаконное сокращение налогов

(g) Уклонение от уплаты налогов с организации: уплата налогов векселями

(h) Незаконное возмещение налога

(i) Переводы денежных средств компаниям Гусинского

(j) Уклонение от уплаты подоходного налога физических лиц

(a) Ознакомление с материалами дел до судебного разбирательства

(b) Контакты заявителей со своими адвокатами до судебного разбирательства

141. 5 февраля 2004 г. Шахновский был осужден Мещанским районным судом г. Москвы под председательством судьи Колесниковой за уклонение от уплаты подоходного налога. В этом разбирательстве Шахновский не признал себя виновным, однако он возместил государству сумму задолженности по налогам и санкциям, рассчитанной налоговой службой. Судья приговорила его к условному наказанию.

142. Судья Колесникова установила, что Шахновский умышленно предоставил ложную информацию в своей личной декларации о подоходном налоге указанием на получение платежа от "Статус сервисиз" за некоторые "консультационные услуги", хотя сознавал, что в действительности получал вышеуказанные суммы за свою работу в "ЮКОСе" (страницы 22-23 приговора). В поддержку этих выводов судья Колесникова упомянула, в частности, служебную записку на имя первого заявителя, написанную Кантович, одной из сотрудников "ЮКОС-Москва" по поручению Алексаняна, в то время руководителя правового управления "ЮКОСа". В этой записке анализировались различные методы минимизации налогов, в частности, схема "индивидуального предпринимателя". Судья также сослалась на аналогичные договоры между "Статус сервисиз" и другими руководителями "ЮКОСа", включая второго заявителя, и на корпоративные кредитные карты на имя второго заявителя, направленные ему в качестве главы "Статус сервисиз" и изъятые во время обыска в Жуковке 3 октября 2003 г.

143. 8 июня 2004 г. судья Колесникова решила, что дело первого заявителя должно рассматриваться совместно с делами второго заявителя и Крайнова (директора "Волны", фирмы, которая участвовала со стороны "Менатепа" в приватизации "Апатита"). После объединения дел первый заявитель получил копию дела второго заявителя (165 томов). Второй заявитель получил копию дела первого заявителя (227 томов). Дело достигло 392 томов в самом начале судебного разбирательства. Впоследствии юридические группы заявителя сделали копии этих дел для своего использования.

144. Суд первой инстанции по объединенному делу состоял из трех судей: Колесниковой (председателя, профессиональной судьи), Клинковой и Максимовой (народные заседатели, непрофессиональные судьи). Суд обслуживали семь секретарей, которые вели краткий протокол судебных заседаний. Стенограмма не осуществлялась, но защита вела аудиозапись всех судебного разбирательства. Сторону обвинения представляли Шохин и Архипов. Объединенная группа защитников включала Алексаняна, Бару, Дрель, Гриднева, Краснова, Липцер, Львову, Мкртычева, Москаленко, Падву, Ривкина, Шмидта (который скончался в 2012 году) и нескольких других адвокатов.

145. Слушания по делу были публичными. Они проходили в зале судебных заседаний, который, по данным заявителей, вмещал до 30 человек. Защита ходатайствовала о слушании дела в более просторном зале судебных заседаний, но суд на это не реагировал. Защита также просила разрешить телевизионную съемку или осуществлять аудиозапись судебного разбирательства. Однако внешняя запись слушаний не была разрешена. Ряд журналистов присутствовал в зале судебных заседаний.

146. 16 июня 2004 г. суд провел первое слушание, которое было немедленно отложено из-за болезни одного из защитников.

147. 23 июня 2004 г., на втором слушании, первый заявитель просил суд предоставить ему больше времени для ознакомления с материалами дела второго заявителя. Это ходатайство поддержали защитники первого заявителя, которые указали, что также нуждаются в дополнительном времени. Защита утверждала, что ей требуется не меньше месяца для знакомства с материалами дополнительного дела. Суд дал защите время до 12 июля 2004 г.

148. 12 июля 2004 г. К. Москаленко (одна из защитников первого заявителя) жаловалась в суд на недостаточность предоставленного времени. Она указала, что за время, отведенное судом, она смогла ознакомиться только с 72 томами уголовного дела второго заявителя. Мещанский районный суд г. Москвы отказал в предоставлении дополнительного времени.

149. До начала выступления стороны обвинения суд обсуждал порядок будущего рассмотрения дела. Суд указал, что слушания будут начинаться в 11.00 и что по средам заседаний не будет, что даст возможность участникам подготовиться к судебному разбирательству. Данный порядок действовал на первом этапе разбирательства, когда доказательства представляла прокуратура (июль - ноябрь 2004 года).

150. Оба заявителя содержались в решетчатом ограждении, напоминавшем металлическую клетку, под охраной вооруженных конвоиров. Третий подсудимый, Крайнов, который не был заключен под стражу, находился в зале судебных заседаний вне клетки. Заявители могли общаться с защитниками через решетки. Разговор могли слышать конвойные, а иногда прокуроры, и конвойные не позволяли заявителям и их адвокатам обмениваться документами.

151. 23 августа 2004 г. защитники жаловались в суд на невозможность показа подсудимым материалов дела в зале судебных заседаний и невозможность конфиденциального обсуждения с ними обстоятельств дела. Конвойные требовали, чтобы адвокаты не подходили к клетке, в которой содержались заявители, ближе чем на 50 см. Падва, ведущий защитник первого заявителя, объяснил, что на таком расстоянии ему приходится говорить слишком громко, чтобы клиент его услышал. Первый заявитель, в свою очередь, просил предъявить суду инструкции или правила, которые устанавливают это расстояние, или в целом определяют условия общения между подсудимым и его адвокатом в зале судебных заседаний. Прокурор ответил, что подсудимые должны решать этот вопрос не с судьей, а с администрацией изолятора или конвойной службой. Судья Колесникова объяснила сторонам, что не возражает против их общения в перерывах. Однако, по ее словам, вопрос о передаче документов между защитниками и заявителями не относится к компетенции суда, обвиняемые содержатся под стражей, и все вопросы обмена документами относятся к компетенции соответствующего учреждения, в частности, конвойной службы, и регулируются внутренними правилами. Если обмен документами допускается этими правилами, суд не возражает против этого.

152. На слушании 26 августа 2004 г. Г. Падва вновь просил суд разрешить ему показать документы своему клиенту. Он согласился представить судье все документы, которые хотел показать своему клиенту. По его словам, администрация изолятора не возражала против такого способа коммуникации, если он удовлетворяет судью. Судья проверила эту информацию у начальника конвоя и постановила, что суд будет знакомиться со всеми документами, которые защитники хотят показать своим клиентам. Г. Падва согласился с тем, что, если документы существуют в электронном виде, он их распечатает и покажет судье заблаговременно.

153. 27 августа 2004 г. защитники вновь жаловались на невозможность эффективного общения с заявителями во время допроса свидетелей, подчеркивая, что, если перерыв будет объявляться каждый раз, когда требуется обсудить с заявителями тот или иной вопрос в судебном заседании, судебное разбирательство будет продвигаться очень медленно. Суд ответил в том смысле, что обсуждение любых вопросов с заявителями возможно только в перерыве.

154. 31 августа 2004 г. первый заявитель лично жаловался в суд на трудности, которые он испытывал. Он жаловался на то, что его адвокатам первоначально разрешалось стоять примерно в 50 см от его клетки, но что это положение изменилось, и теперь от них требуют стоять в одном метре, тогда как между адвокатами и клеткой размещены дополнительные надзиратели. Заявитель пояснил, что теперь вообще невозможны конфиденциальные обсуждения с адвокатами в зале судебных заседаний. В ответ начальник конвоя сослался на "план безопасности", в соответствии с которым необходим такой порядок.

155. В последующие месяцы защита представила несколько ходатайств, направленных на облегчение контактов с заявителями в зале судебных заседаний, но суд отказал в изменении мер безопасности. Так, три раза (28 декабря 2004 г., 14 и 15 февраля 2005 г.) первый заявитель готовил проект письменных объяснений. Каждый раз его адвокаты могли ознакомиться с текстом после того, как суд проверял проекты.

156. 28 сентября 2004 г. Лойтхойсер-Шнарренбергер (Leutheusser-Schnarrenberger), специальный докладчик, назначенный Парламентской Ассамблеей Совета Европы, посетила Мещанский районный суд г. Москвы. Она просила суд через адвокатов первого заявителя разрешить ей беседу с первым заявителем. Однако суд отказал в разрешении.

157. В ноябре 2004 года суд перешел к рассмотрению доказательств, представленных защитой. 11 ноября 2004 г. суд изменил свой рабочий график и решил начинать слушания в 9.30 вместо 11.00. В результате время, которое заявители проводили в суде, увеличилось.

158. В конце 2004 года порядок судебного разбирательства вновь изменился. 31 декабря 2004 г. Мещанский районный суд г. Москвы постановил, что заседания будут проводиться также по средам. 18 января 2005 г. защита пыталась добиться отложения слушания по средам, но ходатайство по этому вопросу было отклонено. Вместе с тем судья разъяснила сторонам, что они могут просить об отложении в любой момент. Защита успешно использовала эту возможность, по крайней мере, дважды: 25 января и 22 февраля 2005 г.

159. 9 марта 2005 г. защита заявила отвод судьям на том основании, что их решения нарушают законодательство Российской Федерации и международное право. Они ссылались на односторонний подход к доказательствам, серьезные ограничения контактов между заявителями и их адвокатами, несправедливый отказ в предоставлении достаточного времени для подготовки к делу и так далее. Этот отвод был отклонен.

160. Заявители не признали себя виновными. Защита настаивала, во-первых, на том, что все дело было политически мотивированным и что Генеральная прокуратура действовала недобросовестно. Кроме того, они обжаловали допустимость доказательств, на которые ссылалась сторона обвинения, в частности, что касается документов, изъятых во время обысков в Жуковке, в офисах А. Дреля и доме второго заявителя в 2003 году.

161. Что касается обвинений по поводу уклонения от уплаты налога на прибыль организаций относительно торговых компаний г. Лесной, заявители утверждали, что они не имели отношения к этим компаниям, никогда не слышали о них, не управляли их деятельностью или не участвовали в их учреждении.

162. В качестве альтернативы защита утверждала, что снижение налогов было предоставлено торговым компаниям законно, что законодательство в тот период допускало уплату налогов векселями и что все векселя были впоследствии оплачены, поэтому государственному бюджету не был причинен ущерб. Даже если некоторые финансовые операции, изложенные в обвинительном заключении и вменявшиеся заявителям, имели место, они не содержали состав преступления. Законодательство, применявшееся в тот период, считало эти финансовые методы вполне законными или, по крайней мере, допускало их. В поддержку данных утверждений защита пыталась представить большое количество документов, экспертных заключений и свидетельских показаний.

163. Что касается обвинения в уклонении от уплаты подоходного налога физических лиц, первый заявитель настаивал на том, что оказывал услуги "Статус сервисиз" и "Хинчли", но отказался сообщить дополнительные подробности по этому вопросу, сославшись на свое право отказаться от дачи показаний, предусмотренное статьей 51 Конституции Российской Федерации. Он не мог сообщить подробностей заключения соглашений об оказании услуг с этими двумя фирмами и не пояснил, где именно он оказывал им услуги. Второй заявитель дал показания аналогичным образом. Кроме того, он оспорил утверждение прокуратуры о том, что он являлся руководителем "Статус сервисиз". В судебном разбирательстве первый заявитель сообщил, что решил получить патент и стать индивидуальным предпринимателем по совету своих адвокатов.

(a) Письменные экспертные заключения

(b) Другие документальные доказательства

(c) Допрос свидетелей обвинения

(d) Материалы, которыми Генеральная прокуратура предположительно обладала, но не раскрыла их защите

(a) "Экспертные данные" и другие материалы, приобщенные к материалам дела защитой, но впоследствии отклоненные как недопустимые

(b) Материалы, приобщенные к делу, но впоследствии отклоненные в качестве недостоверных

(c) Материалы, не приобщенные к уголовному делу

(d) Допрос "экспертов" и других свидетелей защиты

235. 25 марта 2005 г. защита сообщила суду, что после заключительной речи обвинителя защите потребуется пять дней на подготовку ответа.

236. 30 марта 2005 г., после заключительной речи обвинителя, защита подтвердила, что ей потребуется пять дней для подготовки ответа. Суд решил продолжить разбирательство 1 апреля 2005 г., в 9.30.

237. 27 апреля 2005 г. Мещанский районный суд г. Москвы сообщил, что вынесет приговор 16 мая 2005 г.

238. С 16 по 31 мая 2005 г. суд оглашал приговор. В общей сложности судебное разбирательство продолжалось с 8 июня 2004 г. по 31 мая 2005 г., и суд заседал 159 дней. Во время разбирательства к делу были приобщены еще 34 тома (15 томов протоколов судебных заседаний и 19 томов ходатайств, экспертных заключений и иных документов, добавленных во время судебного разбирательства).

239. Мещанский районный суд г. Москвы вынес два отдельных приговора. Первый приговор касался обвинения в присвоении акций "Апатита" (см. выше раздел 2 (a), §§ 91 и последующие). Суд признал заявителей виновными в соответствии с предъявленным обвинением, однако поскольку преступление было совершено более чем за 10 лет до этого, а именно в июле 1994 года, суд применил срок давности и освободил заявителей от уголовной ответственности. Текст этого приговора составляет 90 страниц.

240. Второй приговор касался других обвинений против заявителей, по которым не истек срок давности (далее - основной приговор). Этот приговор занимает 660 страниц и может быть кратко изложен следующим образом.

(a) Допустимость доказательств, представленных стороной обвинения

(b) Допустимость доказательств, представленных защитой

(c) Выводы Мещанского районного суда г. Москвы по существу

(d) Доказательства, указанные в приговоре, но не представленные защите во время следствия и судебного разбирательства

(a) Подготовка кассационной жалобы

(b) Представительство заявителей во время кассационного производства

(c) Кассационное заседание 22 сентября 2005 г.

(d) Определение Московского городского суда от 22 сентября 2005 г.

321. 9 октября 2005 г. первый заявитель был переведен из изолятора.

322. 15 октября 2005 г. заявитель был направлен для отбытия наказания в Исправительную колонию ФГУ N ИК-10 в г. Краснокаменске Читинской области* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 10 Управления Федеральной службы исполнения наказания Российской Федерации по Забайкальскому краю" (примеч. редактора).) (далее - ФГУ N ИК-10, или колония г. Краснокаменска). 20 октября 2005 г. жена первого заявителя была уведомлена об этом по почте.

323. Расстояние между городами Москвой и Читой составляет примерно 6 320 км по автомобильной дороге. Как утверждают власти Российской Федерации, ФГУ N ИК-10 расположено примерно в 580 км от г. Читы. Между городами Читой и Краснокаменском действует железнодорожная линия, в поездах имеются "спальные вагоны" (двухместные купе первого класса) с интернет-связью и вагоном-рестораном. "Транспортная инфраструктура" в г. Краснокаменске позволяет посетителям прибыть на территорию исправительной колонии.

324. Как утверждает первый заявитель, ФГУ N ИК-10 в г. Краснокаменске не являлась самой отдаленной исправительной колонией от г. Москвы, но была наименее доступной, поскольку прямые авиарейсы позволяли добраться в более дальние колонии от г. Москвы. Чтобы попасть в г. Краснокаменск из г. Москвы, требовалось не менее двух дней. Поездка была длительной и напряженной и осложнялась нерегулярностью полетов из г. Москвы в г. Читу. Данный полет занимал примерно шесть с половиной часов (иногда больше, если самолет садился в г. Екатеринбурге для дозаправки). По прибытии в г. Читу приходилось ждать семь часов поезда до г. Краснокаменска, до которого было еще 15 часов пути. В качестве альтернативы посетителям приходилось ехать на поезде из г. Москвы, что занимало 106 часов непрерывного движения. Это делало весьма сложным доступ к первому заявителю со стороны адвокатов и родственников, и некоторые из них неизбежно не могли видеть первого заявителя так часто, как они при иных обстоятельствах могли бы. Адвокаты первого заявителя характеризовали поездку как "весьма утомляющую и изнурительную". А. Мкртычев, адвокат, который ездил из г. Москвы в г. Краснокаменск восемь раз, сообщил, что никогда не видел "спальных вагонов" или вагонов-ресторанов в поездах, на которых он ехал. Интернет и мобильная связь также отсутствовали вопреки тому, что утверждали власти Российской Федерации. Первый заявитель также утверждал, что сам г. Краснокаменск характеризовался экстремальным климатом. По словам А. Мкртычева, во время его первой поездки в октябре 2005 года температура воздуха составляла примерно -10 С°, с холодным и почти невыносимым ветром. В одну из его последних поездок температура опускалась до -41 С°. Короткое лето также было угнетающим вследствие сильной жары и огромного количества комаров.

325. 25 октября 2005 г. жена первого заявителя навестила его в колонии. Она имела право на "длительное семейное свидание" и оставалась с первым заявителем до 28 октября 2005 г.

326. Решение о направлении первого заявителя в колонию г. Краснокаменска было принято Федеральной службой исполнения наказаний (далее - ФСИН). 9 января 2006 г. защита подала жалобу на это решение. Она утверждала, что решение было незаконным и произвольным. Кроме того, адвокаты первого заявителя указывали, что второй заявитель был также направлен в отдаленный регион Российской Федерации с явным нарушением внутригосударственного законодательства.

327. На слушании представители ФСИН утверждали, что в исправительных учреждениях Центральной России не было достаточно мест, и было принято решение направить пятерых осужденных из г. Москвы в различные регионы Российской Федерации. Закон не обязывал учитывать личные обстоятельства каждого осужденного, и в результате первый заявитель вошел в число пяти заключенных, направленных в Читинскую область.

328. Первый заявитель в разбирательстве сослался, в частности, на цифру, упомянутую в интервью министра юстиции Российской Федерации Чайки, который заявил, что в сентябре 2005 года вместимость колоний страны составляла 786 753 места, тогда как только 637 079 осужденных содержались в них. В другом интервью Калинин, являвшийся в то время директором ФСИН, признал, что имелись свободные места в некоторых других колониях.

329. 6 апреля 2006 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы отклонил жалобу первого заявителя и со ссылкой на часть вторую статьи 73 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации (далее - УИК РФ), оставил без изменения решение ФСИН как законное и обоснованное. Замоскворецкий районный суд г. Москвы решил, что в соответствии со статьей 73 УИК РФ осужденный имеет право отбывать наказание в регионе, в котором он был осужден или проживал ранее. Однако в отсутствие свободных мест заключенный может быть направлен в ближайший регион, где возможно его размещение. Замоскворецкий районный суд г. Москвы сослался на решение ФСИН, которое определяло, какие колонии должны принимать осужденных из г. Москвы и в каких количествах. По мнению Замоскворецкого районного суда г. Москвы, это решение было принято в рамках компетенции ФСИН и не нарушало законодательство. Замоскворецкий районный суд г. Москвы также указал, что, если бы первый заявитель был направлен в более близкую колонию, права других заключенных могли быть нарушены. Замоскворецкий районный суд г. Москвы постановил, что информация, содержащаяся в интервью Чайки и Калинина о наличии свободных мест во внутригосударственных колониях, являлась недопустимым доказательством. 13 июня 2006 г. Московский городской суд оставил без изменения это решение.

330. Находясь в колонии г. Краснокаменска, заявитель вначале продолжал работать со своими адвокатами. Однако его контакты с ними были серьезно ограничены. Так, в начале отбытия срока первый заявитель мог встречаться с адвокатами в конце рабочего дня и только с одним из них в одно время.

331. 10 ноября 2005 г. Н. Тереховой, одной из адвокатов заявителя, было отказано в доступе к первому заявителю. 15 ноября 2005 г. сотрудник колонии изъял документы у А. Мкртычева. 16 ноября 2005 г. Левина подверглась личному обыску сотрудниками колонии при посещении первого заявителя, процедура обыска включала раздевание. 17 ноября 2005 г. И. Хрунова была подвергнута такому же личному обыску. 18 ноября 2005 г. Н. Терехова была подвергнута личному обыску до и после свидания с заявителем, а ее профессиональные документы были осмотрены. 23 и 26 ноября 2005 г. она была обыскана вновь в том же порядке.

332. С 29 ноября по 1 декабря 2005 г. первого заявителя посетили три его адвоката в связи с его жалобой в Европейский Суд. Им требовалось увидеть первого заявителя совместно, но это им не было разрешено. Позднее первый заявитель успешно обжаловал тюремные правила относительно посещений адвокатов. Решением от 25 мая 2006 г. Верховный Суд Российской Федерации признал это правило недействительным. Однако администрация колонии продолжала отказывать адвокатам в доступе к первому заявителю в рабочее время.

333. Во время свиданий с адвокатами первый заявитель был отделен от них перегородкой, которая проходила от стены к стене и от пола до потолка. Данный порядок был введен в этой исправительной колонии после прибытия первого заявителя. Первому заявителю не разрешалось получать правовые документы, принесенные адвокатами во время свиданий. Первый заявитель имел право копировать документы частично или полностью собственноручно в ходе свидания. В результате первый заявитель не мог работать с объемными документами, такими как жалоба в Европейский Суд.

334. В ноябре 2005 года английские адвокаты первого заявителя Николас Блейк и Джонатан Глассон просили разрешения о свидании с ним. В феврале 2006 года они обратились за российской визой, но посольство Российской Федерации не выдало им визы по причинам, оставшимся неизвестными.

335. 11 марта 2006 г. профессиональное удостоверение И. Хруновой было изъято сотрудниками колонии.

336. Находясь в колонии г. Краснокаменска, первый заявитель подвергался нескольким дисциплинарным процедурам в связи с его поведением в колонии, что трижды повлекло его перевод в одиночное заключение на общий срок 22 дня.

337. 12 декабря 2005 г. первый заявитель оставил свое рабочее место в швейной мастерской, поскольку его оборудование испортилось, и ему было необходимо найти ремонтника. На следующий день ему за это был объявлен выговор.

338. 16 января 2006 г. первый заявитель получил по почте два документа из Министерства юстиции Российской Федерации относительно режима содержания осужденных. Эти почтовые отправления прошли цензуру колонии. На следующий день данные документы были изъяты у первого заявителя, и 24 января 2006 г. ему был объявлен второй выговор за хранение неразрешенных печатных материалов. Он был переведен в одиночное заключение на пять дней.

339. 9 февраля 2006 г. Краснокаменский городской суд отменил решение от 12 декабря 2005 г. о выговоре первому заявителю за отсутствие на работе.

340. 17 марта 2006 г. первый заявитель был переведен на семь дней в штрафной изолятор за то, что пил чай в жилой зоне, а не в столовой.

341. 18 апреля 2006 г. Краснокаменский городской суд отменил второй выговор от 24 января 2006 г.

342. 3 июня 2006 г. первому заявителю был сделан еще один выговор. Он был помещен в одиночное заключение на 10 дней.

343. 27 сентября 2005 г. Управление Федеральной службы исполнения наказаний по г. Москве решило направить второго заявителя для отбытия наказания в Исправительную колонию ФГУ N ИК-3 в поселке Харп* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 3 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Ямало-Ненецкому автономному округу" (примеч. редактора).), расположенную на полуострове Ямал (Ямало-Ненецкий округ, Северный Урал, к северу от Полярного круга) (далее - ФГУ N ИК-3 или колония в поселке Харп). Указанное исправительное учреждение представляло собой колонию "строгого режима", имевшую зону "общего режима". Второй заявитель проживал в данной зоне.

344. Расстояние между г. Москвой и поселком Харпом составляет свыше 3 300 км по дороге. Как утверждают власти Российской Федерации, поселок Харп имеет прямое железнодорожное сообщение с г. Москвой. По этой линии ходит несколько поездов, включая фирменный поезд "Полярная стрела". Этот поезд имеет все необходимые удобства, включая двухместные купе и купе бизнес-класса, услуги для детей и ресторан. Кроме того, г. Москва имеет прямое воздушное сообщение с Салехардом, городом, расположенным неподалеку. Из поселка Харп в г. Салехард можно попасть поездом или автомобилем через г. Лабытнанги и реку Обь.

345. Как указал второй заявитель, довод властей Российской Федерации о том, что имелись прямая железнодорожная связь с поселком Харп и прямые авиарейсы между городами Салехардом и Москвой, соответствовал действительности. Однако поездка на поезде обычно занимала 48 часов, а чтобы попасть из поселка Харпа в аэропорт г. Салехарда, требовалось пересечь реку Обь: там действовали паром летом и переправа по льду зимой. Осенью и весной при отсутствии льда реку могли пересекать только суда на воздушной подушке, что было очень опасно.

346. 11 января 2006 г. Калинин, начальник ФСИН, сообщил в интервью, что второй заявитель направлен в эту колонию для обеспечения его собственной безопасности.

347. 23 января 2006 г. адвокаты второго заявителя направили письмо в Управление Федеральной службы исполнения наказаний по Калужской области, примыкающей к Московской области, чтобы получить информацию о количестве заключенных в колонии общего режима (ФГУ N ИК-2* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Федеральное казенное учреждение "Исправительная колония N 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Калужской области" (примеч. редактора).)), расположенной в этом регионе. Письмом от 31 января 2006 г. адвокаты второго заявителя были уведомлены о том, что указанная колония могла принять до 50 заключенных, но на 1 октября 2005 г. только 48 человек отбывали в ней наказание. С 1 по 10 октября 2005 г. это количество оставалось тем же. Каждый заключенный в этой колонии располагал 2 кв. м личного пространства.

348. В неустановленную дату адвокаты второго заявителя обжаловали в суд решение ФСИН. Они утверждали, что второй заявитель имел право отбывать наказание в колонии, расположенной в г. Москве или Московской области, где он проживал до осуждения. Заявитель пояснил, что из-за столичного статуса г. Москвы исправительные колонии на ее территории отсутствовали.

349. 16 февраля 2006 г. Замоскворецкий районный суд г. Москвы отклонил жалобу. Районный суд установил, что в г. Москве отсутствуют подходящие учреждения, кроме того, невозможно разместить всех осужденных из г. Москвы в Московской области. Согласно письму бюро специального учета ФСИН было также невозможно направить второго заявителя в исправительные колонии регионов, примыкающих к г. Москве, по причине переполненности, проведения ремонтных работ, передачи помещений под следственные изоляторы и так далее. 27 августа 2003 г. и 28 июля 2005 г. ФСИН установила квоты для направления осужденных из г. Москвы в другие регионы Российской Федерации. Квота для полуострова Ямал составляла пять человек. Тот факт, что второй заявитель имел некоторые хронические заболевания, не являлся абсолютным препятствием для его направления туда. Следовательно, решение ФСИН о направлении второго заявителя в колонию на полуостров Ямал было законным и обоснованным.

350. 26 мая 2004 г. Арбитражный суд г. Москвы обязал ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС"" уплатить налоги в общей сумме 47 989 073 311 рублей, пени в размере 32 190 430 314 рублей и штраф в размере 19 195 605 923 рублей. Эта сумма относилась, в частности, к налогам, причитавшимся с "ЮКОСа" за 2000 год. Решение Арбитражного суда г. Москвы включало (но без ограничения) начисленные налоги за 2000 год, связанные с деятельностью "Митры", "Вальд-Ойл" и "Бизнес-Ойл", то есть трех из четырех торговых компаний ЗАТО, составлявшие основание для гражданского иска, предъявленного против заявителей в рамках уголовного разбирательства. Арбитражный суд г. Москвы нашел, что эти компании (совместно с торговыми компаниями, зарегистрированными в зонах льготного налогообложения) получили сокращение налогов незаконно. Арбитражный суд также решил, что их операции с нефтью "ЮКОСа" должны были рассматриваться как операции самого "ЮКОСа", поскольку эти компании представляли собой всего лишь прикрытие для "ЮКОСа", и "ЮКОС" извлекал все выгоды от этих операций. Соответственно, Арбитражный суд г. Москвы вменил неуплаченные налоги данных торговых компаний непосредственно "ЮКОСу" (подробнее см. Постановление по делу "ЮКОСа", § 48). Решение Арбитражного суда г. Москвы не содержало подробного расчета сумм, подлежащих выплате каждой из торговых компаний.

351. Эти налоговые начисления были оставлены без изменения в апелляционной инстанции 29 июня 2004 г. и в кассационной инстанции 17 сентября 2004 г.

352. 3 октября 2006 г. Мещанский районный суд г. Москвы обязал первого заявителя выплатить 127 564 727 рублей 04 копейки в налоговую инспекцию N 2 г. Москвы в связи с неуплаченным подоходным налогом.

353. На протяжении последующих месяцев арбитражные суды рассмотрели несколько других дел против налоговой службы и "ЮКОСа" в связи с неуплатой налогов. Большинство требований налоговой службы были удовлетворены, что впоследствии повлекло принудительную продажу активов "ЮКОСа" и его банкротство.

354. В ходе разбирательства против заявителей и вскоре после него Генеральная прокуратура сделала несколько попыток лишения статуса тех адвокатов, которые представляли интересы заявителей во внутригосударственных инстанциях и в Европейском Суде.

355. Так, из 19 адвокатов, действовавших в деле заявителей и связанных делах, 12 стали субъектами разбирательств о лишении статуса адвокатов (О. Артюхова, А. Дрель, К. Москаленко, Ю. Шмидт, А. Мкртычев и другие). В частности, Генеральная прокуратура требовала лишения статуса К. Москаленко в марте 2007 года на том основании, что ее отсутствие в г. Чите "грубо нарушило право [первого заявителя] на защиту". В противовес этим обвинениям первый заявитель должен был сделать заявление о том, что он полностью удовлетворен работой К. Москаленко. А. Дрель обвинялся в нарушении правил профессиональной этики в связи с неявкой на слушание 14 сентября 2005 года. Министерство юстиции Российской Федерации 23 сентября 2005 г. направило в Адвокатскую палату г. Москвы рекомендацию о возбуждении дисциплинарного производство против адвокатов, которых считала подлежащими лишению статуса. В тот же день пресс-служба Генеральной прокуратуры опубликовала требование Генеральной прокуратуры о возбуждении дисциплинарного разбирательства и лишении статуса всех адвокатов первого заявителя, кроме Г. Падвы. Требования Генеральной прокуратуры, Московского городского суда и Министерства юстиции Российской Федерации были впоследствии отклонены адвокатскими палатами.

356. В ходе разбирательства осматривались личные вещи адвокатов, а некоторые адвокаты подверглись личным обыскам с раздеванием (Н. Терехова, Е. Левина и И. Хрунова), один был заключен под стражу и покинул Российскую Федерацию из-за страха преследования. Два адвоката подверглись нападению со стороны неизвестных лиц.

357. В ноябре 2005 года Центр международной защиты прав, основанный К. Москаленко, подвергся налоговой проверке в отношении своей деятельности.

358. Рано утром 23 сентября 2005 г., через несколько часов после того, как суд кассационной инстанции вынес определение, к Амстердаму (Amsterdam), одному из иностранных адвокатов первого заявителя, в гостиничный номер пришли сотрудники правоохранительных органов. Позднее в этот день его виза была отменена, и ему было предложено покинуть Российскую Федерацию в течение 24 часов.

359. Вопрос о запугивании адвокатов первого заявителя был затронут несколькими бывшими руководителями "ЮКОСа" в разбирательстве о выдаче, в котором они принимали участие в Соединенном Королевстве (подробности см. ниже). Старший судья Уоркмен (Workman) Лондонского суда по делам экстрадиции, который рассматривал запросы о выдаче Генеральной прокуратуры, заключил, что адвокаты первого заявителя подверглись запугиванию. В частности, он указал следующее:

"...Шмидт представил мне сведения об адвокатах, участвующих в делах Ходорковского, Лебедева и Пичугина. Из 19 человек 12 стали субъектами запросов о лишении статуса, пять подверглись обыскам, двое - нападениям, один был заключен под стражу и вынужден покинуть Российскую Федерацию. Я разделяю мнение Шмидта о том, что этот перечень не позволяет заключить, что так много адвокатов по совпадению подверглись столь многим неприятностям случайно или в силу надлежащей правовой процедуры. Я убежден, что, по крайней мере, некоторые адвокаты подверглись запугиванию и устрашению...".

360. Одновременно с расследованием присвоения акций и уклонения от уплаты налога Генеральная прокуратура провела отдельное расследование по другим фактам, относящимся к предпринимательской деятельности "ЮКОСа" и его руководителей в 1998-2003 годах. В частности, заявители подозревались в присвоении прибыли, получаемой от продукции других компаний, аффилированных с "ЮКОСом". Заявители также обвинялись в отмывании денежных средств.

361. В 2009 году второе дело было направлено в суд. 27 декабря 2010 г. заявители были осуждены Хамовническим районным судом г. Москвы. Приговор был оставлен без изменения 24 мая 2011 г.

362. 21 декабря 2011 г. Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека представил 400-страничный доклад о втором разбирательстве по делу заявителей. Над докладом работала группа российских, европейских и американских экспертов и ученых. Никто из экспертной группы не поддержал утверждения о присвоении или отмывании денежных средств. Рассмотрев заключения экспертов, Совет при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека дал ряд рекомендаций, в том числе об отмене приговора, и характеризовал второе дело как "фундаментальные ошибки правосудия": в частности, в докладе указывалось, что заявители были осуждены за действия, которые прямо не были запрещены уголовным законодательством и не содержали признаков состава преступления, а также в отсутствие надлежащей процедуры. Эксперты подчеркнули, что приговор противоречил решениям по другим делам, связанным с "ЮКОСом", которые не были отменены и которые подвергли "ЮКОС" карательному налогообложению нефтяных продаж, в данном деле та же нефть рассматривалась как похищенная, что исключало ее налогообложение.

363. Некоторые бывшие коллеги и деловые партнеры заявителей выехали в Соединенное Королевство из-за страха преследования (в частности, Чернышева, Маруев, Темерко, Горбачев, Бурганов и другие). Генеральная прокуратура подала запросы об их выдаче Российской Федерации. Все запросы о выдаче Генеральной прокуратуры были впоследствии отклонены судами Соединенного Королевства на том основании, что этим лицам может быть не обеспечено справедливое судебное разбирательство на родине. Так, в марте 2005 года судья Уоркмен, рассматривавший один из запросов о выдаче, заключил, что "скорее вероятно, чем нет, что преследование Ходорковского было политически мотивированным". Генеральная прокуратура не обжаловала эти решения. Такой же вывод сделал Никосийский окружной суд (Кипр) в деле 2008 года о выдаче бывших руководителей "ЮКОСа". 31 июля 2007 г. Высший суд Чешской Республики оставил без изменения отказ нижестоящего суда о выдаче Российской Федерации бывшей сотрудницы "ЮКОСа" Выборновой. 31 августа 2007 г. Вильнюсский региональный суд отказал в выдаче Брудно. В выдаче бывших сотрудников и деловых партнеров "ЮКОСа" отказывали суды Эстонии, Германии и Израиля, во всех случаях со ссылкой на ненадлежащие мотивы преследования.

364. Генеральная прокуратура также запрашивала правовую помощь в некоторых европейских странах, где предположительно находились активы "ЮКОСа" или проводились операции. Федеральный суд Швейцарии предложил своему правительству не сотрудничать с властями Российской Федерации в связи с такими запросами после того, как пришел к выводу, что судебное разбирательство по делу заявителей было политически мотивированным.

365. В частности, Федеральный суд Швейцарии в решении от 13 августа 2007 г. установил, что факты при их анализе в совокупности "явно подтверждают подозрение о том, что уголовное дело действительно использовалось властью в качестве инструмента с целью подчинения класса богатых "олигархов" и оттеснения потенциальных или объявленных политическими соперников". Он также отметил, что "политический... характер разбирательства в Российской Федерации усугублялся нарушениями гарантий соблюдения прав человека и права на защиту", и сослался на условия исполнения наказания заявителей.

366. В сентябре 2010 года по делу ""Росинвест Ко Ю-Кей Лтд" против Российской Федерации" (Rosinvest Co UK Ltd v. the Russian Federation) Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма рассмотрел налоговые требования, которые повлекли банкротство "ЮКОСа" в контексте иска акционера "ЮКОСа" "Росинвест Ко" об утрате инвестиций на основании двустороннего англо-советского договора 1989 года о защите капиталовложений. Суд решил, что Российская Федерация нарушила статью 5 IPPA* (* Возможно, имеется в виду соглашение о поощрении и защите инвестиций (примеч. переводчика).), запрещающую экспроприацию инвестиций инвесторов любой из Договаривающихся Сторон. Суд установил, что "обращение с "ЮКОСом" и Ходорковским решительно изменилось после критики последним администрации Путина и после того, как несколько проектов, предложенных "ЮКОСом", по-видимому, были восприняты как угроза контролю правительства над российскими нефтяными ресурсами".

367. Заявители также уведомили Европейский Суд о другом арбитражном споре, в котором миноритарные акционеры "ЮКОСа" противостояли Правительству Российской Федерации. В частности, первый заявитель предоставил копию решения от 20 июля 2012 г. Арбитражного института Торговой палаты г. Стокгольма по делу "Компании "Квасор де Валорес", "Оргор де Валорес", "ГБИ 9000" и "АЛОС 34" против Правительства Российской Федерации" (Quasor de Valores, Orgor de Valores, GBI 9000 and ALOS 34 v. the Government of the Russian Federation). В этом деле суд удовлетворил требования инвесторов и решил, в частности, что схемы минимизации налогов, примененные "ЮКОСом", были законными и что внутригосударственное исполнительное производство против "ЮКОСа" представляло собой фактическую экспроприацию и не являлось реальной попыткой взыскать налоги.

368. Дело заявителей привлекло значительное внимание общественности в Российской Федерации и за границей. В ходе судебного разбирательства и после него многие видные публичные лица и влиятельные организации выразили свои сомнения по поводу справедливости уголовного разбирательства против первого заявителя и его коллег. Заявители представили документы по этому поводу.

369. В частности, заявители ссылались на высказывания нескольких высокопоставленных должностных лиц, которые прямо подтвердили или предположили, что заявители преследовались по политическим причинам (такие как Греф, министр экономического развития и торговли, Илларионов, Советник Президента В.В. Путина по экономическим вопросам, помощник Президента Шувалов (сейчас первый заместитель премьер-министра)), Ясин, бывший министр экономики, и Миронов, председатель верхней палаты парламента Российской Федерации.

370. Заявители ссылались на публичные заявления и показания в суде Касьянова, премьер-министра Российской Федерации во время задержания и заключения под стражу заявителя. Так, в интервью радиостанции "Эхо Москвы" 27 сентября 2007 г. Касьянов сказал следующее:

"...Были ошибки, много ошибок, которых я в том числе стыжусь. Такие, как в том числе арест Лебедева, а затем и Ходорковского и начало давления на "ЮКОС"... Я знаю, что необходимые факты, которые власть обязана была представить в суд, не были представлены. Просто было запрещено министерствам и ведомствам, разным организациям, которые некоторым образом имели какое-то отношение к этому делу, им было запрещено предоставлять такие документы и факты, которые могли способствовать формированию другого мнения, нежели то, которое было сформировано перед судом обвинением. И суд принял единственное правильное решение в понимании власти...".

371. В мае 2010 года Касьянов был вызван в качестве свидетеля во второе судебное разбирательство по делу заявителей в Хамовническом районном суде г. Москвы. В частности, он давал показания о разговоре, который произошел у него с Президентом В.В. Путиным 11 июля 2003 г., после задержания Лебедева. Касьянов описал свой диалог с В.В. Путиным в этот день в следующих выражениях:

"Во время перерыва в совещании я спросил Путина, что происходит с "ЮКОСом". Вначале Путин, как и раньше, отказывался поддерживать такой разговор, но я настаивал, и после еще одной попытки он все-таки дал мне ответ и сказал примерно следующее. Что они (имеются в виду [первый заявитель] и другие владельцы "ЮКОСа") финансировали политические партии - не только "Яблоко" и Союз правых сил (СПС), которые он (Путин) разрешил им финансировать, но и коммунистов. А он не разрешал им финансировать коммунистов. Я не стал развивать этот разговор, потому что для меня этот ответ был чрезвычайно удивительным. Для меня было удивительно, что разрешенная законом деятельность по поддержке политических партий, оказывается, требует еще секретного одобрения Президента. Я не знал, что Путин давал [первому заявителю] разрешение финансировать СПС и "Яблоко". Но ответ Путина у меня сформировал однозначное мнение о том, что финансированием коммунистов [первый заявитель] перешел черту и что уголовное преследование "ЮКОСа" началось именно из-за финансирования политических партий, не санкционированного Путиным...".

372. Письменные показания Касьянова были представлены Европейскому Суду в 2009 году. Бывший премьер-министр также пояснил, что схемы налоговой оптимизации, составляющие центральный компонент уголовного дела против заявителя, в тот период соответствовали закону. Касьянов считал, что первичную причину уголовного преследования заявителя составляла политическая озабоченность Президента В.В. Путина и его непосредственного окружения перед выборами в Государственную Думу в декабре 2003 года. Касьянов не думал, что уголовное преследование заявителя первоначально было вызвано экономическими причинами, включая намерение завладеть его активами, но эта цель возникла впоследствии как сопутствующая первичной политической цели устранения политического оппонента. По словам заявителей, показания Касьянова подкрепляли объяснения, ранее данные Дубовым, бывшим депутатом Государственной Думы.

373. Заявители также ссылались на показания руководителей "ЮКОСа", которые имели контакты с должностными лицами правительства в 2003 году. Шахновский пояснил в 2006 году, что в 2003 году он встречался с Грефом, являвшимся тогда министром экономики, который сообщил ему, что "реальной целью атаки [на заявителей] было либерально-демократическое крыло правительства... а не сам Ходорковский". Греф также сказал, что "Ходорковский сам поставил себя под обстрел открытой и прочной поддержкой либерального крыла политики Российской Федерации". Шахновский также рассказал о своей встрече с Кудриным, являвшимся в то время министром финансов, который сообщил, в частности, что неуплаченные налоги были только предлогом для свержения Ходорковского и изъятия его компании. Невзлин, бывший член верхней палаты парламента Российской Федерации и один из совладельцев "ЮКОСа", сообщил, что в середине весны 2003 года его предупредил министр по делам печати Лесин, что принято политическое решение об атаке на первого заявителя и "ЮКОС". Дубов, другой крупный акционер "ЮКОСа", утверждал, что 24 октября 2003 г. (за день до задержания первого заявителя) Сурков (один из ближайших помощников Президента В.В. Путина) сообщил, что "всем правительственным учреждениям запрещены контакты с "Открытой Россией" и что Президент В.В. Путин сказал, что "ЮКОС" будет устранен из политической сферы". Дятелев, один из адвокатов заявителей, рассказал, что Сурков предложил бывшему министру по налогам и сборам Починку не давать показания в судебном разбирательстве заявителя относительно налоговых обвинений. Ивлев, адвокат "АЛМ Фельдманс" (юридической фирмы, работавшей с "ЮКОСом"), пояснил, что в ноябре 2003 года он встретил Шувалова, еще одного помощника Президента В.В. Путина, который сказал, что он абсолютно ничего не может сделать для прекращения атак на первого заявителя и "ЮКОС", и предположил, что решение об их судьбе было принято на высшем уровне администрации Президента.

374. Несколько международных организаций выразили озабоченность по поводу возможной политической подоплеки уголовного преследования первого заявителя в первом судебном разбирательстве (см. Резолюцию 1418 (2005), принятую 25 января 2005 г. Парламентской Ассамблеей Совета Европы, и Заявление Комитета по правовым делам и правам человека Парламентской Ассамблеи Совета Европы, принятое 6 октября 2005 г.).

375. Кроме того, в мае 2009 года Европейский парламент принял Резолюцию о годовом докладе о правах человека в мире 2008 года и политику Европейского союза по этому вопросу (Resolution on the Annual Report on Human Rights in the World 2008 and the European Union's policy on the matter), в которой первый заявитель признавался "политическим заключенным".

376. 23 июня 2009 г. Лойтхойсер-Шнарренбергер, специальный докладчик Парламентской Ассамблеи Совета Европы, опубликовала свой доклад под названием "Данные о политически мотивированных злоупотреблениях системой уголовной юстиции в государствах - участниках Совета Европы" ("Allegations of politically-motivated abuses of the criminal justice system in Council of Europe member states"). На пленарном заседании 30 сентября 2009 г. Парламентская Ассамблея Совета Европы приняла доклад Лойтхойсер-Шнарренбергер и единогласно вынесла резолюцию, в которой отмечалось, что второе судебное разбирательство по делу заявителей дает основание для озабоченности по поводу того, что "борьба против правового нигилизма, начатая Президентом Д.А. Медведевым, еще далека от победы". В своем докладе специальный докладчик проанализировала новое судебное разбирательство как пример нашумевшего дела с политической мотивацией.

386. Статьи 61 - 63 УПК РФ содержат условия, при которых судья не может участвовать в рассмотрении конкретного дела. Судья не может участвовать в производстве по уголовному делу, если он является потерпевшим по данному уголовному делу, участвовал в производстве по данному уголовному делу в другом качестве, является родственником любого из участников производства по данному уголовному делу или "имеются иные обстоятельства, дающие основание полагать, что [судья] лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела". При наличии оснований для отвода судья обязан устраниться от участия в производстве по уголовному делу (часть первая статьи 62), в качестве альтернативы участник разбирательства может заявить судье отвод по этим основаниям (часть вторая статьи 62). Статья 63 УПК РФ предусматривает, что судья, принимавший участие в рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, не может участвовать в рассмотрении данного уголовного дела в суде второй инстанции или в порядке надзора, а равно участвовать в новом рассмотрении уголовного дела в случае отмены вынесенного с его участием приговора.

387. Отсутствуют правила, регулирующие участие того же судьи в другом, хотя бы и связанном уголовном деле. Статья 90 УПК РФ в редакции, действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривала, что "обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором... признаются судом... без дополнительной проверки, если они не вызывают сомнений. При этом такой приговор не может предрешать виновность лиц, не участвовавших ранее в [этом] уголовном деле".

388. Федеральный закон от 15 июля 1995 г. N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (далее - Закон о содержании под стражей) в редакции, действовавшей в период, относящийся к обстоятельствам дела, предусматривает в статье 18, что подозреваемым и обвиняемым предоставляются свидания с защитником наедине и конфиденциально. Эта статья не определяет, имеют ли право адвокат и клиент делать записи во время таких свиданий и обмениваться какими-либо документами. Свидания подозреваемого или обвиняемого с его защитником могут иметь место в условиях, позволяющих сотруднику места содержания под стражей видеть их, но не слышать. Статья 18 предусматривает, что в случае попытки передачи защитником подозреваемому или обвиняемому запрещенных к хранению и использованию предметов, веществ и продуктов питания или передачи сведений, которые могут препятствовать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, свидание немедленно прерывается.

389. Статья 16 Закона о содержании под стражей определяет, что утверждаются правила внутреннего распорядка в местах содержания под стражей, регулирующие отправление и получение корреспонденции, а также правила изъятия запрещенных предметов, веществ или продуктов питания.

390. Согласно статье 20 Закона о содержании под стражей вся переписка подозреваемых и обвиняемых осуществляется только через администрацию места содержания под стражей, которая вправе вскрывать и просматривать корреспонденцию. Корреспонденция, адресованная прокурору, в суд, Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации, в Европейский Суд, цензуре не подлежит, но адвокаты не упоминаются в этом перечне (подробности см. в Постановлении Европейского Суда от 9 октября 2008 г. по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia), жалоба N 62936/00* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), § 117). Представляется (см. нижеследующие пункты), что Закон о содержании под стражей обычно толковался тюремной администрацией как позволяющий ей изымать и осматривать корреспонденцию между заключенным и его адвокатом.

391. Статья 34 Закона о содержании под стражей в соответствующей части предусматривает следующее:

"[Подозреваемые и обвиняемые в следственных изоляторах] подвергаются личному обыску, дактилоскопированию и фотографированию. Помещения, в которых они размещаются, подвергаются обыску, а вещи [обвиняемых], передачи и посылки - досмотру...

При наличии достаточных оснований подозревать лиц в попытке проноса запрещенных предметов, веществ [или] продуктов питания сотрудники мест содержания под стражей вправе производить досмотр вещей и одежды, изъятие [этих] предметов, запрещенных к хранению и использованию [заключенными]".

392. Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы Министерства юстиции Российской Федерации, утвержденные приказом N 148 Министерства юстиции от 12 мая 2000 г., в разделе, озаглавленном "Получение и отправление подозреваемыми и обвиняемыми телеграмм, писем, денежных переводов", содержат пункты 84 и 86, которые устанавливают, что переписка подозреваемых и обвиняемых подвергается цензуре и что все письма от подозреваемых и обвиняемых принимаются представителем администрации в незапечатанных конвертах. Как правило, отправление писем заключенного адресатам производится администрацией следственного изолятора не позднее чем в трехдневный срок со дня сдачи письма подозреваемым или обвиняемым. Вместе с тем существуют исключения из этого правила - пункт 91 предусматривает следующее:

"Письма и телеграммы, адресованные находящимся на свободе [сообвиняемым], потерпевшим, свидетелям преступления, а также [письма и телеграммы], содержащие какие-либо сведения по уголовному делу, оскорбления, угрозы, призывы к расправе, совершению преступления или иного правонарушения, информацию об охране СИЗО, его сотрудниках, способах передачи запрещенных предметов и другие сведения, которые могут помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненные тайнописью, шифром, содержащие государственную или иную охраняемую законом тайну, адресату не отправляются, подозреваемым и обвиняемым не вручаются и передаются лицу или органу, в производстве которых находится уголовное дело".

393. В соответствии с пунктом 99 Правил внутреннего распорядка "предложения, заявления и жалобы [заключенного], адресованные... защитнику, должны быть рассмотрены администрацией СИЗО и направлены по принадлежности не позднее трех дней с момента их подачи". Согласно пункту 103 "поступившие в СИЗО ответы на предложения, заявления и жалобы объявляются [заключенному]... и приобщаются к личному делу".

394. Пункт 27 Правил внутреннего распорядка 2000 года предусматривает следующее:

"К запрещенным к хранению и использованию [заключенными] относятся предметы, вещества и продукты питания, которые представляют опасность для жизни и здоровья или могут быть использованы в качестве орудия преступления либо для воспрепятствования целям содержания под стражей, а также не включенные в Перечень продуктов питания, предметов первой необходимости, обуви, одежды и других промышленных товаров, которые [заключенные] могут иметь при себе, хранить".

395. Правила внутреннего распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы, утвержденные приказом N 189 Министерства юстиции Российской Федерации от 14 октября 2005 г. (заменившим приказ N 148), содержат пункт 146, который устанавливает, что адвокатам запрещается проносить в СИЗО и пользоваться во время свидания компьютерами, аудио-, видеои множительной аппаратурой в отсутствие разрешения тюремной администрации. 31 октября 2007 г. Верховный Суд Российской Федерации признал это положение незаконным (Решение от 29 января 2008 г.).

396. 29 ноября 2010 г. Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2010 г. N 20-П "По делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова" (примеч. редактора).) выявил конституционно-правовой смысл вышеизложенных положений Закона о содержании под стражей. Конституционный Суд Российской Федерации указал, что закон может вводить определенные ограничения тайны контактов адвоката с клиентом, включая цензуру их переписки. Однако такие ограничения не должны быть произвольными, должны преследовать законную цель и быть пропорциональны ей. Законные цели могут включать предотвращение преступлений, недопущение угроз свидетелям или воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу. Общее правило заключается в том, что переписка адвоката с клиентом является привилегированной и не подлежит цензуре. Любое отступление от этого правила допустимо только при исключительных обстоятельствах, когда власти имеют веские основания полагать, что адвокат и/или его клиент злоупотребляют правилом конфиденциальности. Кроме того, Конституционный Суд Российской Федерации указал, что тюремная администрация должна иметь "достаточные и разумные основания полагать", что переписка имеет незаконное содержание, и она может проверить эту переписку только в присутствии заинтересованных лиц и на основании письменного мотивированного решения. Результаты проверки также должны фиксироваться. В то же время Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что любая корреспонденция, переданная заключенным своему адвокату "не через администрацию места содержания под стражей", как это предусмотрено федеральным законом, может быть проверена тюремной администрацией.

397. Статья 19.12 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ) определяет ответственность за передачу лицам, содержащимся в местах содержания под стражей, "предметов, веществ или продуктов питания", приобретение, хранение или использование которых запрещено законом. Статья 27.1 КоАП РФ в соответствующей части предусматривает, что в целях пресечения административного правонарушения уполномоченное лицо вправе в пределах своих полномочий применять личный досмотр, досмотр вещей, изъятие вещей и документов. Статья 27.10 КоАП РФ регулирует порядок изъятия вещей и документов. Она устанавливает, что изъятие вещей, явившихся орудиями совершения или предметами административного правонарушения, и документов, имеющих значение доказательств по делу об административном правонарушении и обнаруженных на месте совершения административного правонарушения либо при осуществлении личного досмотра, досмотра вещей, находящихся при физическом лице, осуществляется представителем персонала изолятора в присутствии двух понятых.

398. Пункт 2 статьи 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. N 63-ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации" (далее - Закон об адвокатуре) предусматривает, что адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием. В соответствии с пунктом 3 статьи 8 Закона об адвокатуре проведение оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только на основании судебного решения. Полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий (в том числе после приостановления или прекращения статуса адвоката) сведения могут быть использованы в качестве доказательств обвинения только в тех случаях, когда они не входят в производство адвоката по делам его доверителей (указанные ограничения не распространяются на орудия преступления, а также на предметы, которые запрещены к обращению или оборот которых ограничен в соответствии с законодательством Российской Федерации). Статья 18 Закона об адвокатуре предусматривает, что истребование от адвокатов сведений, связанных с оказанием юридической помощи по конкретным делам, не допускается.

399. 8 ноября 2005 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес Определение N 439-О* (* По-видимому, имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "По жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав статьями 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" (примеч. редактора).), дав конституционно-правовое толкование статей 7, 29 и 182 УПК РФ во взаимосвязи с пунктом 3 статьи 8 Закона об адвокатуре. Он, в частности, указал, что Закон об адвокатуре представляет собой специальный закон и поэтому пользуется приоритетом по отношению к общим нормам о получении санкций на обыски в том, что касается обысков в адвокатских помещениях. Конституционный Суд Российской Федерации также определил, что применимое законодательство в его конституционно-правовом истолковании "не предполагает возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения".

400. Статья 74 УПК РФ содержит обширный перечень источников информации, которые могут быть использованы в качестве доказательств в уголовном деле. В этом перечне упоминаются, в частности, заключения и показания экспертов, а также "иные документы" (части вторая и шестая статьи 74). Часть первая статьи 84 УПК РФ предусматривает, что "иные документы" могут быть приняты в качестве доказательств, если они содержат информацию, которая может иметь значение для установления фактов, подлежащих доказыванию в уголовном судопроизводстве.

401. УПК РФ (статьи 57 и 58) различает два вида экспертов: "экспертов" как таковых и "специалистов". Их роли в разбирательстве имеют много общего, но не являются одинаковыми. В то время как "эксперты" часто привлекаются к проведению сложных экспертных исследований на досудебной стадии (например, дактилоскопические исследования или посмертные исследования), "специалист" вызывается для содействия стороне обвинения или суду в использовании технического оборудования, исследовании вещественных доказательств, понимании результатов "экспертизы", оценке методов, примененных "экспертами", их квалификации и так далее. И те и другие могут представлять суду письменные заключения и/или давать показания лично. В соответствии со статьей 57 УПК РФ (с дополнительными отсылками) право на назначение экспертизы принадлежит следователю или суду первой инстанции. Суд может назначать экспертизу по своей инициативе или по ходатайству сторон.

402. Часть первая статьи 58 УПК РФ определяет функции "специалиста" (насколько это относимо к настоящему делу) следующим образом:

"Специалист - лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях... для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств... для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию".

403. Часть вторая статьи 58 УПК РФ определяет права и обязанности специалиста в уголовном судопроизводстве. Она ссылается на статьи 168 и 270 УПК РФ, которые регулируют вызов специалиста и порядок его участия в уголовном судопроизводстве. Статья 164 УПК РФ регулирует участие специалиста в следственном действии на стадии предварительного следствия по предложению следователя. Согласно статье 270 УПК РФ председательствующий судья должен разъяснить специалисту его права и ответственность до допроса.

404. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении N 8 от 4 июля 1997 г. "О некоторых вопросах применения судами Российской Федерации уголовного законодательства об ответственности за уклонение от уплаты налогов", в частности, указал следующее:

"...17. ...Учитывая специфику дел о налоговых преступлениях, рекомендовать судам в целях наиболее полного и всестороннего выяснения всех обстоятельств, связанных с уклонением от уплаты налогов, привлекать в необходимых случаях к участию в судебном разбирательстве специалистов, обладающих соответствующими познаниями в области налогообложения...".

405. В соответствии со статьей 75 УПК РФ доказательства, полученные в нарушение положений кодекса, являются недопустимыми. В силу части 2 статьи 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона.

406. Статья 252 УПК РФ устанавливает, что судебное разбирательство проводится только в отношении обвиняемого и лишь по предъявленному ему обвинению. Изменение обвинения в судебном разбирательстве допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту.

407. Согласно статье 286 УПК РФ суд может приобщать к материалам дела документы, представленные сторонами.

408. Старый УПК (действовавший до 2002 года) возлагал обязанность доказывания на следственные органы. Новый УПК РФ (применимый к делу) признает право стороны защиты на сбор доказательств, хотя и с существенными ограничениями. Так, часть вторая статьи 53 УПК РФ предусматривает, что защитник вправе "собирать и представлять доказательства, необходимые для оказания юридической помощи, в порядке, установленном частью третьей статьи 86 кодекса". В числе других полномочий защитника часть третья статьи 56 упоминает право на "привлечение специалиста в соответствии со статьей 58 кодекса". Однако это не дает стороне защиты права на назначение и проведение "экспертизы".

409. Статья 86 нового УПК РФ формулирует право сбора доказательств следующим образом:

"1. Собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства... следователем, прокурором и судом путем производства следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом.

2. [Обвиняемый]... и их представители вправе собирать и представлять письменные документы... для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств.

3. Защитник вправе собирать доказательства путем:

1) получения предметов, документов и иных сведений;

2) опроса лиц с их согласия;

3) истребования... документов от органов государственной власти... и иных организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии".

410. Право защитника на получение экспертных данных закреплено подпунктом 3 пункта 4 статьи 6 Закона об адвокатуре:

"...3. Адвокат вправе...

4) привлекать на договорной основе специалистов для разъяснения вопросов, [связанных] с оказанием юридической помощи...".

411. Часть 4 статьи 271 УПК РФ предусматривает, что суд не может отказать в допросе свидетеля или "специалиста", который явился в суд по просьбе одной из сторон.

412. Статья 281 УПК РФ ("Оглашение показаний потерпевшего и свидетеля") в соответствующих частях устанавливает следующее:

"...2. При неявке в судебное заседание потерпевшего или свидетеля суд вправе по ходатайству стороны или по собственной инициативе принять решение об оглашении ранее данных ими показаний в случаях:

1) смерти потерпевшего или свидетеля;

2) тяжелой болезни, препятствующей явке в суд;

3) отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда;

4) стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд".

413. Соответствующие положения УПК РФ о содержании под стражей см. в Постановлении по делу Ходорковского N 1, §§ 86 и последующие.

414. Пункт 1 статьи 40 НК РФ требует, чтобы стороны торговали по рыночным ценам. Он также устанавливает опровержимую презумпцию того, что эти цены соответствуют уровню рыночных цен и используются для целей налогообложения. В соответствии с пунктом 2 статьи 40 НК РФ налоговые органы могут отклонить вышеупомянутую презумпцию путем проверки и уточнения цен для целей налогообложения. Вывод о том, что цены были занижены, обычно влечет заключение о том, что налогоплательщик занизил налогооблагаемую базу и, таким образом, не исполнил обязанность по уплате налогов надлежащим образом. Это может случиться в ряде случаев, в частности, когда стороны взаимозависимы.

415. Согласно подпункту 3 пункта 2 статьи 45 НК РФ право изменения налоговым органом юридической квалификации сделки, совершенной таким налогоплательщиком с третьим лицом, или статуса и характера деятельности этого налогоплательщика, в налоговом споре принадлежит судам (в отличие от исполнительных органов). Статья 7 Закона Российской Федерации от 21 марта 1991 г. N 943-1 "О налоговых органах в Российской Федерации" предусматривала право оспаривания таких сделок и взыскания полученного по этим сделкам в доход государства.

416. В соответствии со статьей 11 НК РФ институты, понятия и термины гражданского законодательства Российской Федерации, используемые в данном кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в этой отрасли законодательства, если прямо не предусмотрено иное.

417. Согласно статье 153 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) сделками признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Пункты 1 и 2 статьи 10 ГК РФ особо предусматривают, что не допускается злоупотребление правом участников гражданских сделок. В случае несоблюдения этого требования суды могут отказать лицу в защите принадлежащего ему права. Пункт 3 статьи 10 ГК РФ устанавливает опровержимую презумпцию добросовестности и разумности действий участников гражданских правоотношений.

418. Статья 166 ГК РФ устанавливает, что сделка недействительна по основаниям, установленным данным кодексом, в силу признания ее таковой судом (оспоримая сделка) либо независимо от такого признания (ничтожная сделка).

419. В соответствии со статьей 167 ГК РФ ничтожная сделка не влечет юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения.

420. Пункт 2 статьи 170 ГК РФ определяет особые правила в отношении двух видов ничтожных сделок: "мнимых" сделок (совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие правовые последствия) и "притворных" сделок (совершенных с целью прикрыть другую сделку). Это положение признает мнимые и притворные сделки недействительными.

421. Оно также предусматривает, что к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки, судом применяются относящиеся к ней правила (так называемое правило приоритета существа по отношению к форме).

422. Постановлением от 15 мая 1997 г. по делу Государственной налоговой инспекции против коммерческого банка "Мечел-банк" и ОАО "Мечел" (N Ф09-162/97-АК) Федеральный арбитражный суд Уральского округа отменил решения нижестоящих судов, которые признали законность соглашения об отступном, заключенном между банком-ответчиком и компанией-ответчицей. Федеральный арбитражный суд Уральского округа постановил, что нижестоящие суды не исследовали и не приняли во внимание все обстоятельства данного дела. В частности, суд отметил вывод о том, соглашение было заключено специально для уклонения от уплаты налогов. Соответственно, он признал соглашение недействительным как сделку, совершенную с целью, противной основам правопорядка и нравственности, и решил удержать полученное сторонами по соглашению в доход государства.

423. Постановлением 9 декабря 1997 г. по делу N 5246/97 Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации признал недействительными кредитный договор, обеспеченный векселем* (* В постановлении говорилось о договоре залога векселя (примеч. переводчика).), и связанный договор об оплате как мнимую и притворную сделки соответственно. Высший Арбитражный Суд учел условия договоров, заключенных сторонами, и способ их исполнения, в частности, тот факт, что заемщик не использовал кредит. Суд заключил, что данные сделки прикрывали продажу простого векселя, и признал их недействительными как притворные.

424. Постановлением от 6 октября 1998 г. по делу N 6202/97 Президиум Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации признал недействительными два договора о купле-продаже ценных бумаг и связанный с ними кредитный договор как притворные с учетом условий данных договоров, порядка их исполнения и договорных цен. Высший Арбитражный Суд установил, что данные договоры купли-продажи прикрывали кредитный договор, обеспеченный залогом ценных бумаг, и возвратил дело на новое рассмотрение* (* Точнее, обязал стороны возвратить полученное по сделке (примеч. переводчика).).

425. Дело Министерства по налогам и сборам против ООО ТФ "Грин Хаус" (N А40-31714/97-2-312) касалось взаимосвязанных сделок (договора аренды и займа) ответчика с двумя третьими лицами: в результате чего ответчик арендовал здание в центре г. Москвы у третьего лица, но смог избежать включения платежей аренды в налогооблагаемую базу его действий, утверждая, что они были выплатой процентов относительно договора займа. Налоговая служба обнаружила схему уклонения от уплаты налогов, изменила юридическую квалификацию рассматриваемых сделок на договор аренды и обязала налогоплательщика оплатить 2 млрд рублей по просроченным налоговым платежам. Дело рассматривалось три раза в трех судебных инстанциях. Ссылаясь на суть сделок, заключенных ответчиком, условия платежа и исполнение условий оспариваемых договоров, и, в целом на поведение компании-ответчицы и третьих лиц, суды решили, что все сделки были притворными, изменили юридическую квалификацию сделок на договор аренды и оставили решение налоговой службы без изменения. На первом этапе судебных разбирательств суды приняли свои решения в следующие даты: 1 декабря 1997 г., 27 января и 30 марта 1998 г. На втором этапе судебных разбирательств решения были приняты арбитражным судом первой инстанции и арбитражным судом апелляционной инстанции 26 мая и 21 июля 1998 г. Решение арбитражного суда кассационной инстанции было принято в неустановленную дату. На третьем этапе разбирательства решения были вынесены 17 ноября 1998 г., 25 января и 2 марта 1999 г.

426. В Постановлении от 12 октября 1998 г. N 24-П Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. "Об основах налоговой системы в Российской Федерации"" (примеч. редактора).) впервые в своей практике применил и истолковал понятие недобросовестности/добросовестности для оценки правовых последствий действий налогоплательщиков. В данном случае это было сделано для определения момента, в который налогоплательщик может считаться исполнившим свою конституционную обязанность по уплате налогов.

427. В Определении от 25 июля 2001 г. N 138-O Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "По ходатайству Министерства Российской Федерации по налогам и сборам о разъяснении Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 12 октября 1998 г. по делу о проверке конституционности пункта 3 статьи 11 Закона Российской Федерации "Об основах налоговой системы в Российской Федерации"" (примеч. редактора).) подтвердил, что существует опровержимая презумпция того, что налогоплательщик действовал добросовестно и что вывод о том, что налогоплательщик действовал недобросовестно, может иметь неблагоприятные правовые последствия для налогоплательщика. Дело вновь затронуло определение момента, в который налогоплательщик может считаться исполнившим свою конституционную обязанность по уплате налогов.

428. Начиная с 2002 года понятие "недобросовестного налогоплательщика" постоянно используется в прецедентной практике Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа (см. Постановление по делу "ЮКОСа", §§ 361 и последующие).

429. Статьи 198 и 199 УК РФ содержат определение уклонения от уплаты налогов. В 1999-2003 годах соответствующие положения предусматривали следующее:

"Статья 198. Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица...

1. Уклонение от уплаты налогов... с физического лица путем непредставления налоговой декларации, если в соответствии с законодательством она является обязательной, либо путем включения в налоговую декларацию заведомо ложных сведений о доходах и расходах, а также [уклонение от уплаты налогов] иным способом...

Статья 199. Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации

1. Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации путем... включения в налоговую декларацию заведомо ложных сведений или иным способом...".

В декабре 2009 года статья 199 УК РФ была дополнена примечанием 2, предусматривающим следующее:

"Лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное статьей 199... освобождается от уголовной ответственности, если этим лицом либо организацией, уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с которой вменяется данному лицу, полностью уплачены суммы недоимки и соответствующих пеней, а также сумма штрафа в размере, определяемом в соответствии с Налоговым кодексом".

430. Конституционно-правовое толкование статьи 199 УК РФ было дано Конституционным Судом Российской Федерации в Постановлении от 27 мая 2003 г. N 9-П* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положения статьи 199 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан П.Н. Белецкого, Г.А. Никовой, Р.В. Рукавишникова, В.Л. Соколовского и Н.И. Таланова" (примеч. редактора).). Оно касалось, в частности, толкования понятия "иного способа", использованного в статье 199 УК РФ. Заявители по этому делу полагали, что понятие "иным способом" является слишком неопределенным и может повлечь произвольное истолкование, а следовательно, противоречит Конституции Российской Федерации. В частности, один из заявителей, Т., являлся директором фирмы, имевшей налоговую задолженность. Вместо погашения последней он потратил деньги фирмы на другие цели. Такое поведение было расценено как уклонение от уплаты налогов "иным способом", и Т. был осужден. Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что "налоги могут считаться законно установленными лишь при условии, что в законе четко определены объекты налогообложения, налогооблагаемая база, суммы налоговых платежей, категории налогоплательщиков и иные существенные элементы налоговых обязательств". Далее он указал следующее:

"...В случаях, когда законом предусматриваются те или иные льготы, освобождающие от уплаты налогов или позволяющие снизить сумму налоговых платежей, применительно к соответствующим категориям налогоплательщиков обязанность платить законно установленные налоги предполагает необходимость их уплаты лишь в той части, на которую льготы не распространяются, и именно в этой части на таких налогоплательщиков возлагается ответственность за неуплату законно установленных налогов.

Следовательно, недопустимо установление ответственности за такие действия налогоплательщика, которые, хотя и имеют своим следствием неуплату налога либо уменьшение его суммы, но заключаются в использовании предоставленных налогоплательщику законом прав, связанных с освобождением на законном основании от уплаты налога или с выбором наиболее выгодных для него форм предпринимательской деятельности и соответственно - оптимального вида платежа...".

Конституционный Суд Российской Федерации также подчеркнул, что применительно к преступлению, предусмотренному статьей 199 УК РФ, составообразующим может признаваться только такое деяние, которое совершается с умыслом и направлено на избежание уплаты налога в нарушение установленных налоговым законодательством правил. Он отметил, что закон не криминализует неуплату налога, в том числе в случаях, когда налогоплательщик использует не противоречащие закону механизмы уменьшения налоговых платежей (пункт 4 параграфа 5* (* Такая нумерация в тексте Постановления отсутствует (примеч. переводчика).) Постановления).

431. 29 мая 2003 г. в Определении N 254-О Конституционный Суд Российской Федерации* (* По-видимому, имеется в виду Определение Конституционного Суда Российской Федерации "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Покровской Ирины Сергеевны на нарушение ее конституционных прав положениями закона Воронежской области "О едином налоге на вмененный доход для определенных видов деятельности, осуществляемых на территории Воронежской области"" (примеч. редактора).), в частности, указал, что "...уголовная ответственность возникает лишь в том случае, если [неуплата налогов] совершается умышленно и направлена непосредственно на избежание уплаты законно установленного налога в нарушение закрепленных в налоговом законодательстве правил, что подлежит установлению судом общей юрисдикции в ходе исследования соответствующих фактических обстоятельств".

432. 19 июня 2003 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление N 11-П* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений федерального законодательства и законодательства субъектов Российской Федерации, регулирующего налогообложение субъектов малого предпринимательства - индивидуальных предпринимателей, применяющих упрощенную систему налогообложения, учета и отчетности, в связи с жалобами ряда граждан" (примеч. редактора).), в котором указал, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (примеч. переводчика).), следующее:

"...В соответствии с Федеральным законом "Об упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого предпринимательства" упрощенная система налогообложения, на которую субъекты малого предпринимательства переходят в добровольном порядке, базируется на замене установленных законодательством Российской Федерации налогов, зачисляемых в федеральный, региональные и местные бюджеты, на налог, исчисляемый с дохода субъекта малого предпринимательства, получаемого от осуществления предпринимательской деятельности за отчетный период...".

433. 8 декабря 2003 г. в УК РФ были внесены изменения. Новый закон исключил из статьи 198 УК РФ упоминание "иного способа" уклонения от уплаты налогов, но добавил, что уклонение от уплаты налогов может принимать форму включения заведомо ложных сведений в налоговую декларацию или "иные документы", которые должны быть представлены в налоговые органы для целей налогообложения. Аналогичные изменения были внесены в статью 199 УК РФ. Кроме того, УК РФ с этого времени криминализовал только уклонение от уплаты налогов в особо* (* Европейский Суд имеет в виду крупный размер, упомянутый в обеих статьях УК РФ (примеч. переводчика).) крупном размере.

434. Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 28 декабря 2006 г. N 64* (* Имеется в виду Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" (примеч. редактора).) (пункты 2 и 9) указал, в частности, что уклонение от уплаты налогов, включает умышленное представление в налоговые органы ложных сведений о доходах налогоплательщиков, прибыли, имуществе, праве на льготы и так далее в налоговой декларации или иных документах, которые налогоплательщик обязан представлять в налоговые органы. Постановление также описывает ситуации, в которых одно лицо осуществляет предпринимательскую деятельность через другое, подставное лицо с целью уклонения от уплаты налогов (пункт 6). Верховный Суд Российской Федерации также отметил, что суды могут назначать экспертизы и привлекать экспертов* (* Специалистов (примеч. переводчика).) для участия в разбирательстве по делам об уклонении от уплаты налогов (пункт 23).

435. Соответствующие законодательство о налогообложении в зонах льготного налогообложения (ЗАТО) и прецедентную практику см. в упоминавшемся выше деле "ЮКОСа", §§ 307 и последующие, см., в частности, §§ 354-357 и 384-399.

436. 14 октября 1999 г. Федеральный арбитражный суд Уральского округа, заседая в качестве суда кассационной инстанции, вынес постановление по делу ООО "Челпикс" и налоговой инспекции Советского района г. Челябинска (дело N Ф09-864.99-АК). Оно касалось деятельности компании ("Челпикс"), зарегистрированной на территории ЗАТО г. Снежинска и действовавшей там на основании соглашения о льготном налогообложении, заключенного с администрацией города. Налоговая инспекция требовала полной уплаты налогов компанией. Она утверждала, что с учетом "фактического места нахождения компании" соглашение о льготном налогообложении было недействительно. Суд кассационной инстанции не согласился с этим. Он отметил, что компания была законно зарегистрирована на территории ЗАТО и что соглашение о льготном налогообложении не было признано недействительным. При таких обстоятельствах суд установил, что компания имела право на сокращение налогов.

437. 3 апреля 2001 г. тот же суд рассмотрел дело налогового министерства (налоговой инспекции по Центральному району г. Озерска) и ЗАО "Энергосинтез". Последняя компания была зарегистрирована в ЗАТО г. Озерска и действовала там на основании соглашения о льготном налогообложении, заключенного с администрацией города. Суд кассационной инстанции отметил, что согласно закону о ЗАТО для приобретения права на сокращение налогов компания должна иметь не менее 90% активов и осуществлять не менее 70% предпринимательской деятельности на территории данного ЗАТО. Кроме того, 70% средней численности оплачиваемого персонала должны происходить из ЗАТО, причем не менее 70% заработной платы должны выплачиваться работникам, являющимся постоянными жителями ЗАТО. Суд нашел, что 70% средней численности персонала компании являлись жителями ЗАТО и что они получали более 70% заработной платы, выплачиваемой компанией. Основной довод налоговой инспекции заключался в том, что предпринимательская деятельность компании-ответчика (которая заключалась в переработке и перепродаже нефтепродуктов) не осуществлялась на территории ЗАТО и проводилась на промышленных объектах, не принадлежавших компании. Однако суд отклонил этот довод как несущественный и указал, что эти факторы не затрагивают право компании-ответчика на сокращение налогов.

438. 27 декабря 2000 г. Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа рассмотрел дело налоговой службы (налоговой инспекции г. Железногорска) и ООО "Сиблекон" (дела NN А33-6259/00-С3а-Ф02-2820/00-С1 и А33-6259/00-С3а-Ф02-2821/00-С1). В этом деле компания, зарегистрированная в ЗАТО г. Железногорска, была привлечена к налоговой ответственности за предположительно незаконное использование сокращения налогов, полученного на основании соглашения о льготном налогообложении с городской администрацией. Суд кассационной инстанции поддержал решение суда первой инстанции в части, обязывавшей компанию-ответчицу к полной уплате налогов. Суд кассационной инстанции решил, что соглашение о льготном налогообложении было заключено администрацией города в нарушение порядка, предусмотренного законом, и потому было недействительным. В то же время суд кассационной инстанции отменил решение суда первой инстанции в части взыскания штрафов с компании-ответчицы и оставил без изменения постановление суда апелляционной инстанции в этом отношении. Он, в частности, указал следующее:

"...Суд апелляционной инстанции освободил заявителя от уплаты штрафов на основании отсутствия вины налогоплательщика. Проверив мотивировку суда апелляционной инстанции в этой части, [суд кассационной инстанции] находит следующее. ООО "Сиблекон" использовало в I квартале 2000 года льготы, установленные решением органов местного самоуправления. Следовательно, налогоплательщик не только не осознавал противоправность своих действий, но и не должен был и не мог это осознавать. Следовательно, отсутствовала вина [налогоплательщика] даже в форме неосторожности...".

439. 5 июня 2002 г. Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа, заседая в качестве суда кассационной инстанции, вынес постановление по делу налоговой службы (межрайонная налоговая инспекция N 3 Мурманской области) и ООО "Прибрежное" (дело N А42-6604/00-15-8-818/01* (* Так в оригинале. Правильнее N А42-6604/00-15-818/01 (примеч. переводчика).)). Дело касалось уменьшения налогов, полученного ответчиком (ООО "Прибрежное") на территории ЗАТО г. Снежногорск Мурманской области на основании соглашения о льготном налогообложении с администрацией города. Налоговые органы утверждали, что налоговые льготы были предоставлены ответчику (упоминается в постановлении как "общество") незаконно и без учета требований законодательства о ЗАТО. В 2000 году налоговая инспекция приняла решение о привлечении компании к налоговой ответственности за незаконно полученное уменьшение налогов. Это решение было оставлено судами двух инстанций без изменения. Однако Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа (заседая в качестве суда кассационной инстанции) отменил решения нижестоящих судов и решение налоговой инспекции 2000 года. Суд кассационной инстанции, в частности, указал следующее:

"...[Как свидетельствует решение администрации ЗАТО г. Снежногорск N... от... компания зарегистрирована на территории ЗАТО г. Снежногорск и поставлена на учет в налоговом органе...

Согласно данным бухгалтерского баланса единственным объектом основных средств у общества является компьютер, который... находился по следующему адресу в г. Снежногорске...

То обстоятельство, что в течение 1999 года не менее 70% среднесписочной численности работников общества составляли лица, постоянно проживающие на территории ЗАТО, и не менее 70% фонда оплаты труда ответчика выплачивалось работникам, постоянно проживающим на территории ЗАТО, подтверждается материалами дела и не оспаривается истцом [то есть налоговой инспекцией].

Налоговая инспекция при принятии оспариваемого решения исходила из того, что ответчик не доказал, что его производственная деятельность осуществлялась на территории ЗАТО. Однако пункт 1 статьи 5 Закона о ЗАТО не связывает предоставление налоговых льгот с характером деятельности налогоплательщика - "производственным" или иным. Из устава общества... следует, что основным направлением его деятельности является оптовая и розничная торговля. Материалами дела также установлено, что налогооблагаемая прибыль получена ответчиком главным образом от операций по перепродаже нефтепродуктов и по обслуживанию инвесторов на рынке ценных бумаг...

При таких обстоятельствах исследование вопроса о наличии у общества на территории ЗАТО основных средств для хранения и транспортировки нефтепродуктов находится за пределами настоящего дела, поскольку осуществление деятельности по торговле нефтепродуктами, то есть по заключению договоров купли-продажи, не требует ни наличия в собственности у организации соответствующих основных средств, ни [физического] нахождения указанных нефтепродуктов на территории ЗАТО.

Также не имеет отношения к обстоятельствам, подлежащим установлению по настоящему делу, фактическое осуществление обществом деятельности в помещении, указанном в качестве его места нахождения, поскольку пункт 1 статьи 5 Закона о ЗАТО связывает предоставление налоговых льгот с объемом деятельности, осуществляемой налогоплательщиком на территории ЗАТО, а не по юридическому адресу [то есть адресу, указанному компанией в учредительных документах]. Кроме того, обществом и Управлением муниципального имущества администрации ЗАТО заключен договор от 12 мая 1999 г. N 9 на аренду нежилого помещения в г. Снежногорске. Указанное помещение использовалось обществом под офис, что подтверждается письмом отдела внутренних дел ЗАТО... письмом унитарного муниципального предприятия... показаниями свидетелей - работников общества и другими материалами дела.

Для осуществления денежных расчетов общество открыло в Снежногорском филиале Сберегательного банка России банковский счет...

Ссылка суда первой инстанции на то, что количество письменных столов и табуретов, приобретенных обществом, не соответствует количеству его сотрудников (без учета юриста, работающего на дому, и уборщицы), не может быть признана убедительной, поскольку указанное обстоятельство не служит бесспорным доказательством неосуществления обществом хозяйственной деятельности на территории ЗАТО. Сведения о том, что налогооблагаемая прибыль получена ответчиком не по месту его нахождения, а через обособленное подразделение, в оспариваемом решении налоговой инспекции отсутствуют...

Столь же безосновательными являются ссылки судебных инстанций на то, что прием и передача сырой нефти осуществлялись за пределами территории ЗАТО, руководитель покупателя нефти в момент подписания акта приема-передачи нефти находился в г. Сарове, телефонные номера в помещении, арендованном под офис, оформлены не на общество, а на другое лицо, а также что ответчик не произвел оплату электроэнергии, использованной в офисе. Перечисленные обстоятельства сами по себе не опровергают факта осуществления обществом как торговой организации деятельности на территории ЗАТО и не имеют отношения к настоящему делу, поскольку они не учитываются налоговым законодательством для определения условий применения налоговых льгот.

Исследование судами первой и апелляционной инстанций указанных обстоятельств свидетельствует о неправильном толковании пункта 1 статьи 5 Закона о ЗАТО, при котором суд вышел за пределы прямо предусмотренных упомянутой нормой условий предоставления налоговых льгот. В нарушение пункта 7 статьи 3 Налогового кодекса суды первой и апелляционной инстанций [ошибочно] расценили отсутствие в законе иных критериев осуществления организацией деятельности на территории ЗАТО, кроме наличия основных средств, состава работников и фонда оплаты труда, как основание для самостоятельного выявления таких критериев налоговым органом или судом.

Необоснованной является и ссылка налоговой инспекции на то, что генеральный директор общества не имеет постоянной регистрации в ЗАТО, так как предоставление налоговых льгот в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Закона о ЗАТО обусловлено фактом постоянного проживания на территории ЗАТО не менее 70% процентов работников налогоплательщика, а не его руководителя. Более того, как следует из материалов дела, генеральный директор общества систематически проживал в гостинице на территории ЗАТО...".

440. Кроме того, суд кассационной инстанции указал, что налоговая инспекция получила доказательства против компании в ходе "выездной" налоговой проверки партнеров компании и после "осмотра помещений". В то же время в решении налоговой инспекции 2000 года указано, что компания привлечена к налоговой ответственности после "камеральной" налоговой проверки, то есть исключительно на основании документов, предоставленных налогоплательщиком. Документы, предоставленные компанией в налоговую инспекцию, свидетельствовали, что компания отвечала всем требованиям пункта 1 статьи 5 Закона о ЗАТО. Налоговая инспекция в рамках "камеральной" налоговой проверки не имела права посещать помещения компании. Несмотря на то, что после решения о привлечении компании к налоговой ответственности налоговая инспекция провела "выездную" налоговую проверку компании, ее результаты не могли быть использованы в поддержку решения 2000 года. Суд кассационной инстанции также нашел ошибочным переложение на компанию бремени доказывания того, что она действительно осуществляла предпринимательскую деятельность на территории ЗАТО. Хотя было возможно истребование у налогоплательщика дополнительных документов, в данном деле это было выполнено одновременно с решением о привлечении компании к налоговой ответственности. Суд также отметил право компании на сокращение налогов, подтвержденное официальными письмами Министерств налогов и сборов и финансов.

441. Недавнюю прецедентную практику в делах о снижении налогов в зонах льготного налогообложения см. в Постановлении по делу "ЮКОСа", §§ 429-458.

442. Льготное налогообложение для малого бизнеса было введено Федеральным законом от 29 декабря 1995 г. N 222-ФЗ "Об упрощенной системе налогообложения, учета и отчетности для субъектов малого предпринимательства" (далее - Закон о малом предпринимательстве). Он, в частности, установил "патентную" систему для индивидуальных предпринимателей, которые вместо выплаты различных налогов и подачи сложных налоговых деклараций должны были только ежегодно покупать "патент" (лицензию) на определенный вид деятельности при условии, что их годовая выручка не превышает определенной суммы (100 000 минимальных размеров оплаты труда). Цена лицензии, таким образом, составляла номинальный ежегодный авансовый налоговый платеж (рассчитанный как кратное установленного законом минимального размера оплаты труда) и освобождала предпринимателя от дальнейшего налогообложения (включая государственные страховые премии) в отношении дохода от лицензированной деятельности. В соответствии со статьей 1 Закона о малом предпринимательстве право выбора системы налогообложения, учета и отчетности, включая переход к упрощенной системе или возврат к принятой ранее системе, предоставляется субъектам малого предпринимательства на добровольной основе. Отдельная лицензия требуется для каждой категории услуг, указанных в Законе о малом предпринимательстве.

443. 2 октября 2002 г. Федеральный арбитражный суд Восточно-Сибирского округа, заседая в качестве суда кассационной инстанции, вынес постановление по делу налоговой службы (инспекции г. Ангарска) и ООО "Влиран" (дело N А19-884/02-24-Ф02-2873/02С1). Это дело затрагивало договор об оказании услуг, заключенный между К. и налогоплательщиком ООО "Влиран". Согласно договору К. должен был работать генеральным директором налогоплательщика-компании за плату. К. был зарегистрирован в качестве индивидуального предпринимателя, в то же время он был единственным собственником ООО "Влиран" (то есть налогоплательщика-компании). В результате договор об оказании услуг был подписан им с обеих сторон: он подписал его в качестве индивидуального предпринимателя и единоличного собственника компании. Оплата услуг компанией в пользу К. была включена в ее декларацию в составе "затрат". Налоговая инспекция решила, что эта оплата не может рассматриваться как "затраты" на том основании, что договор об оказании услуг между компанией и К. является ничтожным, поскольку подписан одним и тем же лицом с обеих сторон. Суд кассационной инстанции, однако, склонился в пользу налогоплательщика-компании. Он, в частности, указал, что устав компании не предусматривает должности генерального директора, функции которого, таким образом, могли быть переданы внешнему лицу. Кроме того, закон не запрещает передачу управленческой функции другому лицу. Суд постановил, что не имеется данных о недобросовестных действиях компании и поэтому договор об оказании услуг является действительным.

444. В качестве общего правила (пункт 1 статьи 56 Гражданского кодекса 1994 года) гражданская ответственность компании перед ее кредиторами ограничена размером ее имущества. В то же время пункт 2 предусматривает, что, если несостоятельность юридического лица вызвана ее учредителями или другими лицами, которые "имеют право давать обязательные для этого юридического лица указания либо имеют возможность определять его действия", в случае недостаточности имущества юридического лица для удовлетворения требований кредиторов на этих лиц может быть возложена субсидиарная ответственность по его обязательства.

445. Лицо, которому был причинен материальный ущерб или моральный вред вследствие преступления, может предъявить гражданский иск к предполагаемому виновному в рамках уголовного разбирательства против него (часть вторая статьи 44 нового УПК РФ 2001 года, статья 29 старого Уголовно-процессуального кодекса). УПК РФ различает потерпевшего от преступления и "гражданского истца" (то есть лица, чей материальный интерес затронут преступлением): они необязательно являются одним и тем же лицом. Точно так же подозреваемый или обвиняемый необязательно то же лицо, что и "гражданский ответчик". Последний определяется в статье 54 нового УПК РФ как "физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации несет [гражданскую] ответственность за вред, причиненный преступлением, [совершенным обвиняемым]".

446. УПК РФ не определяет, на какое положение ГК РФ гражданский истец может ссылаться при предъявлении гражданского иска. По умолчанию гражданский истец должен ссылаться на общую деликтную норму, то есть на статью 1064 ГК РФ, которая предусматривает, что "вред, причиненный имуществу гражданина или юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред". В качестве общего правила ответственность за причинение вреда обусловлена виной причинителя, но в некоторых случаях закон может предусмотреть ответственность без вины. Согласно последней части этого положения в возмещении вреда может быть отказано, если вред причинен по просьбе или с согласия потерпевшего. Кроме того, статья 1068 ГК РФ устанавливает ответственность юридического лица за вред, причиненный работником этого юридического лица. В соответствующей части эта статья предусматривает следующее:

"Юридическое лицо... возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей. Применительно к правилам, предусмотренным настоящей главой, работниками признаются граждане, выполняющие работу на основании трудового договора (контракта), а также граждане, выполняющие работу по гражданско-правовому договору, если при этом они действовали или должны были действовать по заданию соответствующего юридического лица... и под его контролем за безопасным ведением работ".

447. Статья 108 НК РФ говорит об ответственности за нарушения налогового законодательства. Согласно части 4 этой статьи "привлечение организации к ответственности за совершение налогового правонарушения не освобождает ее должностных лиц при наличии соответствующих оснований от административной, уголовной или иной ответственности, предусмотренной законами Российской Федерации". Статья 110 НК РФ определяет различные виды вины (слово "вина" употребляется также в уголовно-правовом контексте) для квалификации действия в качестве налогового правонарушения. Виновным в совершении налогового правонарушения признается лицо, совершившее противоправное деяние умышленно или по неосторожности (часть 1). Часть 4 статьи 110 НК РФ предусматривает следующее:

"Вина организации в совершении налогового правонарушения определяется в зависимости от вины ее должностных лиц либо ее представителей, действия (бездействие) которых обусловили совершение данного налогового правонарушения".

448. 4 июля 1997 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации вынес Постановление N 8* (* По-видимому, имеется в виду Постановление Верховного Суда Российской Федерации "О некоторых вопросах применения судами Российской Федерации уголовного законодательства об ответственности за уклонение от уплаты налогов". Данное Постановление утратило силу в связи с принятием Постановления Верховного Суда Российской Федерации от 28 декабря 2006 г. N 64 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления" (примеч. редакции).), в котором дал толкование некоторым положениям материального и процессуального права в связи с применением положений УК РФ об уклонении от уплаты налогов (статьи 198 и 199). Он, в частности, указал следующее:

"...18. Обратить внимание [нижестоящих] судов на необходимость неукоснительного выполнения требования уголовно-процессуального закона о разрешении при постановлении приговора предъявленного гражданского иска [в уголовном разбирательстве]. При этом следует иметь в виду, что по делам о налоговых преступлениях наряду с материальным ущербом, заключающимся в непоступлении в бюджетную систему Российской Федерации денежных сумм в размере неуплаченного налога, может быть предъявлен гражданский иск также о взыскании с виновного штрафа и пени в размерах, указанных в [налоговом законодательстве]...".

Термин "виновный", употребленный Пленумом Верховного Суда Российской Федерации, является довольно широким. В уголовно-правовом контексте виновным является преступник, лицо, виновное в преступлении. В гражданском праве он относится к гражданско-правовой ответственности и может касаться "неисполняющего обязательство", "ответственного лица", "причинителя вреда" и так далее. В налогово-правовом контексте он относится к налогоплательщику (юридическому или физическому лицу), который виновен в неуплате налогов или иных налоговых правонарушениях.

449. 11 января 2001 г. Верховный Суд Российской Федерации отменил решения нижестоящих судов по делу налогового министерства (налоговой инспекции по Северо-Восточному округу г. Москвы) и И. и К. Данные лица являлись сотрудниками АОЗТ "Тарос". В 1999 году они были осуждены Останкинским районным судом г. Москвы за уклонение от уплаты налогов с организаций (в соответствии со статьей 199 УК РФ) в связи с включением ложных сведений в налоговую декларацию, подаваемую от имени компании "Тарос Корпорейшен". Приговор, в частности, предусматривал возмещение ущерба, причиненного государству в части неуплаченных налогов с организаций (налог на прибыль, НДС и так далее). Проанализировав этот конкретный вопрос, Верховный Суд Российской Федерации указал следующее:

"...В соответствии с федеральными законами... плательщики этих налогов - предприятия и организации, являющиеся юридическими лицами по законодательству Российской Федерации... а также [иностранные компании и корпорации].

Таким образом, плательщиками данных налогов являются только юридические лица, и обязанность по уплате [задолженности по налогам в настоящем деле] лежит на АОЗТ "Тарос Корпорейшен".

Удовлетворяя гражданский иск, заявленный налоговой инспекцией к И. и К., суд фактически переложил обязанность по уплате недоимки по налогам на ненадлежащих налогоплательщиков.

Удовлетворение же гражданского иска налоговых органов о взыскании не уплаченных акционерным обществом закрытого типа "Тарос Корпорейшен" налогов в уголовном деле, возбужденном по признакам статьи 199 УК РФ, за счет личных средств физических лиц, осужденных по данной статье, не основано на законе.

Кроме того, установлено, что деньги, подлежащие уплате в качестве налогов, осужденными не присваивались, из собственности АОЗТ "Тарос Корпорейшен" не изымались и не использовались ими для личных нужд.

При таких обстоятельствах приговор в части разрешения гражданского иска нельзя признать законным, и в этой части он подлежит отмене как необоснованный, а дело - направлению для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.

Оставляя без удовлетворения протест заместителя Председателя Верховного Суда Российской Федерации, президиум Московского городского суда в своем постановлении сослался на разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации, содержащиеся в Постановлении от 4 июля 1997 г. N 8, согласно которым материальный ущерб, заключающийся в непоступлении в бюджетную систему Российской Федерации денежных сумм в размере неуплаченного налога, подлежит взысканию с виновного.

Однако, как видно из материалов дела, фактически налоги не выплачены фирмой "Тарос Корпорейшен". Следовательно, денежные суммы, подлежащие взысканию в размере неуплаченного налога, надлежит взыскивать с фирмы "Тарос Корпорейшен".

Поэтому приговор, определение судебной коллегии и постановление президиума Московского городского суда нельзя признать обоснованными, и они подлежат отмене в части гражданского иска, а дело - направлению в суд для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства...".

450. 28 декабря 2006 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации вынес новое Постановление о применении норм УК РФ об уклонении от уплаты налогов (Постановление N 64), которое заменило Постановление N 8* (* См. сноску к § 448 настоящего Постановления (примеч. редактора).). В этом постановлении Пленум Верховного Суда Российской Федерации, в частности, указал следующее:

"...24. В соответствии с [УПК РФ] судам надлежит учитывать, что в приговорах по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 198, 199... УК РФ, должно содержаться решение по предъявленному гражданскому иску [предъявленному гражданским истцом]. Истцами по данному гражданскому иску могут выступать налоговые органы или органы прокуратуры, а в качестве гражданского ответчика может быть привлечено физическое или юридическое лицо, которое в соответствии с законодательством (статьи 1064 и 1068 ГК РФ) несет ответственность за вред, причиненный преступлением.

Приняв решение об удовлетворении гражданского иска, суд должен указать в приговоре размер подлежащей взысканию денежной суммы и в зависимости от вида неуплаченного налога - наименование бюджета (федеральный, региональный, местный) или государственного внебюджетного фонда, в доход которого указанная сумма подлежит взысканию...".

451. В последующие годы это постановление подверглось толкованию судами Российской Федерации как не допускающее "протыкание корпоративной вуали" и взыскание налогов с организаций с управляющими компаниями, признанными виновными в уклонении от уплаты налогов в соответствии со статьей 199 УК РФ (см. определение Омского областного суда от 4 июня 2009 г. N 22-1873 по делу Б., определение Пермского краевого суда от 28 мая 2012 г. N 33-3769 по делу Поповцева, см. также постановление президиума Челябинского областного суда от 7 сентября 2011 г. "Обобщение практики рассмотрения судами Челябинской области гражданских исков по уголовным делам", пункт 3.2.3 (в)).

459. Как утверждали власти Российской Федерации, внутригосударственное законодательство предусматривает, что условия содержания под стражей должны быть совместимы с человеческим достоинством и презумпцией невиновности. Заключение под стражу допускается только по судебному решению. Уголовное преследование подозреваемого неизбежно влечет ограничения его конвенционных прав, которые были бы недопустимы в других ситуациях. Одно из этих ограничений затрагивает возможность заключения подозреваемого под стражу, и это делается для содействия государственным органам в поддержании правопорядка и предотвращении новых преступлений.

460. Власти Российской Федерации уведомили Европейский Суд, что санитарная обработка и дезинфекция изолятора была поручена частному подрядчику. Они представили копии договоров оказания услуг с субподрядчиками и акты выполнения работ. Камеры ежедневно осматривались медицинским персоналом изолятора. Камеры обрабатывались специальными химическими веществами каждый месяц. Кроме того, заключенные были обязаны убирать камеры каждый день. Санитарные условия в камерах контролировались специалистами Московского центра государственного санитарно-эпидемиологического надзора и Центра гигиены и эпидемиологии, входившего в состав уголовно-исполнительной системы. Руководители региональных управлений исполнения наказаний и конкретных пенитенциарных учреждений несли ответственность за соблюдение гигиенических стандартов в местах содержания под стражей, которые должны отвечать требованиям Конвенции.

461. В соответствии с Законом о содержании под стражей и правилами внутреннего распорядка второй заявитель имел право на одну 60-минутную прогулку в день в одном из дворов изолятора. В дни слушаний заявитель передавался в распоряжение конвоя, который обеспечивал его доставление в здание суда и возвращение в изолятор. В эти дни заявитель мог совершать прогулки при условии, что он возвращался в тюрьму до захода солнца* (* Так в оригинале. Возможно, имеется в виду до наступления темноты (примеч. редактора).). В дни слушаний заявитель получал "сухой паек", соответствовавший питанию из трех блюд, который он получал бы в изоляторе согласно нормам тюремной пищи, установленным Министерством юстиции. В суде заявитель мог получать горячую воду для быстрого приготовления пищи и кофе или чая. Ему также предоставлялось достаточное время для приготовления пищи и напитков. Однако заявитель отказывался принимать сухой обед, предоставляемый в изоляторе. Кроме того, заявитель имел право брать с собой пищу, которую он получал от своих родственников и которая допускалась тюремной администрацией, а также питание из продовольственного магазина изолятора.

462. Второй заявитель жаловался на два конкретных аспекта его содержания под стражей. Во-первых, он жаловался на условия в одиночной камере, в которой содержался с 18 по 25 августа 2005 г. По его словам, эти условия были унижающими достоинство. Причиной его водворения в одиночную камеру был тот факт, что он жаловался Генеральному прокурору Российской Федерации на действия Тагиева, начальника изолятора. Таким образом, Тагиев, который предоставил информацию об условиях в одиночной камере, определенно имел интерес в сообщении ложной версии. Заявитель полагал, что документы, приложенные к меморандуму властей Российской Федерации, были составлены лицами, которые не были незаинтересованными. На всем протяжении его содержания в одиночной камере и других камерах отсутствовали независимые проверки санитарно-гигиенических условий. Защитники второго заявителя не допускались в различные камеры, в которых он содержался.

463. Второй заявитель также жаловался на то, что в дни судебных заседаний, которые проходили почти ежедневно в течение более чем года, он был лишен горячего питания и прогулок. Ссылка властей Российской Федерации на "сухие пайки", предлагавшиеся заявителю в дни судебных слушаний, означала их признание того, что он не обеспечивался горячей водой. Во время судебных заседаний заявитель не мог делать физических упражнений. Указание властей Российской Федерации на то, что заявитель "имел возможность совершать ежедневную прогулку в течение не менее часа в дневное время", свидетельствует о том, что такой режим прогулок был недоступен в дни судебных заседаний.

464. Европейский Суд напоминает, что для того, чтобы наказание или связанное с ним обращение рассматривались как "бесчеловечные" или "унижающие достоинство" в значении статьи 3 Конвенции, испытываемые страдания и унижение в любом случае должны выходить за пределы неизбежного элемента страдания или унижения, связанного с применением данной формы правомерного наказания или обращения, такого как, например, лишение свободы (см. в числе других примеров Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "V. против Соединенного Королевства" (V. v. United Kingdom), жалоба N 24888/94, § 71, ECHR 1999-IX, Постановление Европейского Суда по делу "Инделикато против Италии" (Indelicato v. Italy) от 18 октября 2001 г., жалоба N 31143/96, § 32, Постановление Европейского Суда по делу "Лорсе и другие против Нидерландов" ( and Others v. Netherlands), от 4 февраля 2003 г., жалоба N 52750/99, § 62, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Илашку и другие против Молдавии и Российской Федерации" ( and Others v. Moldova and Russia), жалоба N 48787/99* (* Опубликовано в сборнике "Европейский Суд по правам человека и Российская Федерация" N I/2004.), § 428, ECHR 2004-VII).

465. При оценке того, вышло ли обращение с заключенным за пределы "неизбежного элемента страдания или унижения", связанного с лишением свободы, Европейский Суд часто принимает во внимание совокупное воздействие различных аспектов тюремной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дугоз против Греции" (Dougoz v. Greece), жалоба N 40907/98, § 46, ECHR 2001-II). В предыдущих делах Европейский Суд анализировал такие факторы, как доступ естественного света или воздуха в камеры, адекватность отопительного оборудования, соблюдение основных санитарных требований, возможность уединенного использования туалета и доступность вентиляции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Пирс против Греции" (Peers v. Greece), жалоба N 28524/95, §§ 70-72, ECHR 2001-III, Постановление Европейского Суда по делу "Бабушкин против Российской Федерации" (Babushkin v. Russia) от 18 октября 2007 г., жалоба N 67253/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 11/2008.), § 44, и Постановление Европейского Суда по делу "Власов против Российской Федерации" (Vlasov v. Russia) от 12 июня 2008 г., жалоба N 78146/01* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2009.), § 84). Этот перечень не является исчерпывающим, иные условия содержания под стражей могут привести Европейский Суд к выводу о том, что приемлемый порог страдания или унижения преодолен, и заявитель подвергался "бесчеловечному или унижающему достоинство обращению" (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Федотов против Российской Федерации" (Fedotov v. Russia) от 25 октября 2005 г., жалоба N 5140/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2006.), § 68, Постановление Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации" (Trepashkin v. Russia) от 19 июля 2007 г., жалоба N 36898/03* (* Там же. N 3/2008.), § 94, и Постановление Европейского Суда по делу "Слюсарев против Российской Федерации" (Slyusarev v. Russia), жалоба N 60333/00* (* Там же. N 10/2010.), § 36, ECHR 2010-...). Длительность содержания под стражей в данных условиях также должна учитываться (см., в частности, Постановление Европейского Суда по делу "Альвер против Эстонии" (Alver v. Estonia) от 8 ноября 2005 г., жалоба N 64812/01).

466. Европейский Суд также напоминает, что в Постановлении Большой Палаты Европйского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции" (Ramirez Sanchez v. France) (жалоба N 59450/00, § 119, ECHR 2006-IX) он подчеркнул, что "меры, принятые [в отношении заключенного], должны также быть необходимыми для достижения преследуемой законной цели". В этом деле заявитель, который содержался в изоляции много лет, считался одним из опаснейших террористов своего времени. Европейский Суд должен был оценить с учетом опасности, которую он представлял, были ли "принятые меры, [то есть изоляция], необходимы и пропорциональны в сравнении с доступными альтернативами" (§ 136). В деле "Энслин, Бадер и Распе против Германии" (Ensslin, Baader and Raspe v. Germany) (жалобы NN 7572/76, 7586/76 и 7587/76, Решение Комиссии по правам человека от 8 июля 1978 г., Decisions and Reports (DR) 14, p. 64) Комиссия подчеркнула, что "при оценке того, может ли [изоляция] относиться к сфере действия статьи 3 Конвенции в данном деле, следует учитывать конкретные условия, строгость меры, ее длительность, преследуемые цели и ее влияние на заинтересованное лицо".

467. Насколько второго заявителя можно понять как жалующегося на общие условия содержания в обычной камере, в которой он содержался большую часть времени, Европейский Суд отмечает, что он не обосновал жалобу в достаточной степени и не предоставил информацию или документы, которые могли бы убедить Европейский Суд в том, что условия действительно были "бесчеловечными и унижающими достоинство". Европейский Суд заключает, что требования статьи 3 Конвенции в этой части нарушены не были.

468. Второй заявитель также жаловался на водворение в одиночную камеру с 18 по 25 августа 2005 г., а также на санитарные условия в ней и ограничения режима во время его изоляции.

469. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что в соответствующий период обвинительный приговор второго заявителя еще не был подтвержден судом кассационной инстанции. Таким образом, с точки зрения внутригосударственного законодательства он все еще содержался в предварительном заключении. В ряде предыдущих дел Европейский Суд подчеркивал, что "длительное одиночное заключение нежелательно, особенно если лицо находится в предварительном заключении" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции", § 120 с дополнительными отсылками).

470. Во-вторых, Европейский Суд учитывает, что одиночное заключение было применено к заявителю за отказ от прогулки. Некоторые представленные документы упоминают, что заявитель отказался пойти в душ (см. § 57 настоящего Постановления). Какова бы ни была реальная причина применения дисциплинарной санкции, Европейский Суд полагает, что вина заявителя при ее наличии не была особенно серьезной и, по-видимому, не требовала применения столь серьезной меры (см. в этом отношении рекомендацию ЕКПП относительно того, что такое серьезное наказание, как одиночное заключение, должно быть соизмеримо с дисциплинарным проступком, за который применяется, § 455 настоящего Постановления). Европейский Суд напоминает, что, хотя в функцию Европейского Суда не входит указание того, какие меры безопасности могут применяться к заключенным, "отсутствие обоснованных причин" для перевода в одиночное заключение на значительный период может быть относимым фактором для квалификации этой формы дисциплинарного наказания в качестве "бесчеловечного и унижающего достоинство обращения" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Бабар Ахмад и другие против Соединенного Королевства" (Babar Ahmad and Others v. United Kingdom) от 10 апреля 2012 г., жалобы NN 24027/07, 11949/08, 36742/08, 66911/09 и 67354/09, § 211, см. также упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Развязкин против Российской Федерации", § 107).

471. В-третьих, Европейский Суд напоминает, что одиночное заключение - одна из самых серьезных мер, которая может быть применена в тюрьме. С учетом тяжести меры внутригосударственные власти должны оценить все относимые факторы дела до применения одиночного заключения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рамишвили и Кохреидзе против Грузии" (Ramishvili and Kokhreidze v. Georgia) от 27 января 2009 г., жалоба N 1704/06, § 83, Постановление Европейского Суда по делу "Онуфриу против Кипра" (Onoufriou v. Cyprus) от 7 января 2010 г., жалоба N 24407/04, § 71, и Постановление Европейского Суда по делу "A.Б. против Российской Федерации" (A.B. v. Russia) от 14 октября 2010 г., жалоба N 1439/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2011.), § 104).

472. Вместе с тем Европейский Суд не считает, что одиночное заключение само по себе противоречит статье 3 Конвенции (см. Решение Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy) (N 2), жалоба N 25498/94, ECHR 1999-V, с одобрением процитированное Большой Палатой Европейского Суда в упоминавшемся выше Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Рамирес Санчес против Франции", § 12, Постановлении Большой Палаты Европейского Суда по делу "Оджалан против Турции" ( v. Turkey), жалоба N 46221/99, § 191, ECHR 2005-IV). Европейский Суд должен рассмотреть, относят ли другие ограничения и тяготы, связанные с дисциплинарной санкцией, всю ситуацию к сфере действия статьи 3 Конвенции.

473. Некоторые элементы версии заявителя относительно содержания в одиночной камере не оспариваются властями Российской Федерации. В частности, Европейский Суд находит установленным, что камера имела окна размером 90 x 60 см. Сомнительно, чтобы такое окно могло обеспечить достаточно света для камеры, имевшей площадь 5,5 кв. м. Постоянное электрическое освещение в камере могло беспокоить заключенного, а метровое расстояние между открытым унитазом и спальным местом было явно недостаточным. Кроме того, заявитель был лишен всех социальных контактов, не мог читать газеты и журналы или смотреть телепередачи (см. § 452 настоящего Постановления), не мог ложиться на койку, поскольку она раскладывалась только с 22.00 до 6.00.

474. Другие фактические утверждения заявителя относительно условий в одиночной камере (не-удовлетворительное санитарное состояние камеры, отсутствие горячего питания или прогулок) оспариваются властями Российской Федерации. Однако Европейскому Суду не требуется разрешать это фактическое противоречие по данным пунктам. Даже если описание заявителем остальных условий содержания под стражей было точным и даже если такие условия действительно могли быть очень некомфортными, следует отметить, что обжалуемая ситуация продолжалась только семь дней (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Попандопуло против Российской Федерации" (Popandopulo v. Russia) от 10 мая 2011 г., жалоба N 4512/09* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2012.), § 95, или упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "A.Б. против Российской Федерации", §§ 105 и последующие, в которых одиночное заключение заявителей продолжалось намного дольше). Европейский Суд заключает, что при обстоятельствах настоящего дела степень страданий, которым подвергся заявитель, с учетом их небольшой продолжительности и возраста заявителя, его психического и физического состояния, не достигла минимального порога, чтобы составлять "бесчеловечное или унижающее достоинство" обращение. Следовательно, требования статьи 3 Конвенции в этой части нарушены не были.

475. Наконец, второй заявитель жаловался на предполагаемое отсутствие горячего питания и прогулок в дни судебных заседаний.

476. Что касается недоступности горячего питания в дни судебных заседаний, Европейский Суд учитывает, что власти Российской Федерации представили документ, написанный самим заявителем, в котором он отказался от получения сухого питания в связи с наличием у него собственной пищи (см. § 60 настоящего Постановления). Как следует из объяснений властей Российской Федерации, заключенным разрешалось использовать чайник в помещениях Мещанского районного суда г. Москвы. Следовательно, заявитель мог приготовить чай, кофе или быстрое питание в течение дня. Такая система, в отсутствие конкретных медицинских противопоказаний и если заключенный мог покупать собственную пищу в достаточных количествах, не вызывает вопроса в соответствии со статьей 3 Конвенции.

477. Европейский Суд далее обратится к предполагаемому отсутствию физической активности. Европейский Суд часто указывал, что небольшая длительность прогулок, ограниченная одним часом в день, являлась фактором осложнения ситуации заявителей, находившихся в камерах все остальное время без какой-либо свободы передвижения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Скачков против Российской Федерации" (Skachkov v. Russia) от 7 октября 2010 г., жалоба N 25432/05* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 8/2011.), § 54, Постановление Европейского Суда по делу "Гладкий против Российской Федерации" (Gladkiy v. Russia) от 21 декабря 2010 г., жалоба N 3242/03* (* Там же. N 10/2011.), § 69, и Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" (Yevgeniy Alekseyenko v. Russia) от 27 января 2011 г., жалоба N 41833/04* (* Там же. N 3/2012.), § 88). Заявитель в настоящем деле утверждал, что в течение большей части времени он был лишен даже коротких прогулок. Ответ властей Российской Федерации в этом отношении указывает, что прогулки были доступны заключенным, если они покидали изолятор после восхода и возвращались до захода солнца. Европейский Суд напоминает свои фактические выводы в Постановлении Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации (N 2)" (Trepashkin v. Russia) (N 2) (от 16 декабря 2010 г., жалоба N 14248/05* (* Там же. N 10/2011.), § 119* (* Второй абзац цитируемого текста является § 120 Постановления Европейского Суда по делу "Трепашкин против Российской Федерации (N 2)" (примеч. редактора).)), в котором он анализировал ситуацию в том же изоляторе в следующих выражениях:

"...вызывает сомнение, мог ли заявитель пользоваться прогулочными двориками в дни судебных заседаний. В период с января по апрель 2004 года заявителя доставляли в суды почти каждый второй рабочий день... Как следует из материалов дела, организация перевозок в следственном изоляторе была такова, что группы заключенных направлялись в различные суды г. Москвы в одном и том же тюремном фургоне. В результате заявителя обычно будили рано и возвращали в следственный изолятор достаточно поздно. Этот факт подтвержден, среди прочих источников, письмом Министерства юстиции, касающимся задержек отправки заключенных в суды г. Москвы и обратно...

Власти Российской Федерации утверждали, что заключенные одной камеры отправлялись на прогулку вместе, обычно в дневное время. Однако власти Российской Федерации не объяснили, были ли предприняты какие-либо действия для тех заключенных, которые возвращались из судов поздно, особенно зимой, когда "дневное время" непродолжительно. В итоге Европейский Суд приходит к выводу о том, что в дни проведения слушаний заявитель был неоднократно (если не всегда) лишен возможности физической активности, хотя бы в стесненных условиях...".

478. Европейский Суд учитывает, что в 2004 - 2006 годах заявитель доставлялся в Мещанский районный суд г. Москвы более 160 раз (см. § 60 настоящего Постановления). Отсутствует информация о точном времени, в которое заявитель покидал тюрьму и возвращался туда в конкретную дату. При таких обстоятельствах Европейский Суд готов признать, что в большинство дней, в которые заявитель доставлялся в суд, он не мог использовать прогулки в изоляторе. Кроме того, неясно, мог ли второй заявитель использовать эту возможность* (* В нем речь шла о возможности Ходорковского платно посещать фитнес-центра, в связи с чем Европейский Суд отметил уменьшение времени его пребывания в камере (примеч. переводчика).) (первый заявитель ее имел - см. дело Ходорковского N 1, § 113).

479. Вместе с тем Европейский Суд учитывает, что в настоящем деле отсутствие физической активности не усугублялось другими негативными факторами, такими, например, как переполненность камеры или неудовлетворительные условия перевозки в суд и из него (см. для сравнения с необходимыми изменениями упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Евгений Алексеенко против Российской Федерации" или Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации" (Moiseyev v. Russia) от 9 октября 2008 г., жалоба N 62936/00* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 3/2008.), §§ 124 и последующие). Кроме того, заявитель мог использовать прогулки в выходные дни и в дни отсутствия слушаний. В целом Европейский Суд не может заключить, что отсутствие прогулок в дни судебных заседаний составляло нарушение статьи 3 Конвенции.

480. С учетом вышеизложенного Европейский Суд приходит к выводу, что материальные условия в следственном изоляторе, обжалуемые вторым заявителем, не составляли "бесчеловечного и унижающего достоинство обращения" в значении статьи 3 Конвенции.

482. Власти Российской Федерации утверждали, что меры безопасности, применяемые в залах судебных заседаний, принадлежали к числу многих негативных эффектов, присущих самой идее уголовного преследования. В то время отсутствовали иные средства поддержания общественного порядка в зале судебных заседаний, помимо содержания заявителей в металлической клетке. Данная мера безопасности входила в состав стандартного оборудования залов судебных заседаний согласно государственным строительным стандартам. Клетка имела в высоту 2,2 м и окружала скамью подсудимых. Скамья подсудимых вмещала до 20 человек. В итоге такая мера безопасности не являлась исключительной.

483. Во время судебных заседаний второй заявитель должен был проводить длительные периоды (до девяти часов в день) в зале судебных заседаний, будучи ограниченным весьма узкой клеткой, в которой он даже не мог вытянуть ноги. Такие меры безопасности, которые могли в исключительных случаях требоваться в делах опасных преступников, были совершенно неоправданы в деле заявителя. Заявитель обвинялся в совершении экономических преступлений, и отсутствовала разумная основа для его содержания в клетке во время судебного разбирательства. Он не был ранее судим. Второй заявитель, человек очень высокого роста (почти 2 метра), с большим размером ноги (47), имел в прошлом хирургическое вмешательство в связи с болезнями коленей. Тот факт, что он содержался в тесной клетке в течение длительных периодов, иногда весь день, причиняло ему физические страдания.

484. Сообвиняемый заявителей Крайнов не содержался в железной клетке. Второй заявитель находился в железной клетке, и, как можно видеть из фотографий, во время нахождения в клетке его снимало телевидение и фотографировали средства массовой информации. По прибытии в суд его сопровождала вооруженная охрана, и он был в наручниках. Обычный наблюдатель мог с легкостью сделать вывод о том, что суду предан особо опасный преступник. Подобное публичное выставление унижало его и вызывало у него чувство неполноценности. Отсутствовала реальная угроза побега заявителя из суда, поскольку он находился под наблюдением многочисленных конвойных перед клеткой, и множество вооруженных охранников находилось у здания суда.

488. Власти Российской Федерации утверждали, что имелись "относимые и достаточные" основания для предварительного заключения второго заявителя. Власти Российской Федерации полагали, что при избрании меры пресечения суды приняли во внимание все юридически значимые обстоятельства, как того требует закон. В соответствии со статьей 97 УПК РФ содержание под стражей может применяться, если существует угроза того, что лицо может скрыться, продолжить преступную деятельность или воспрепятствовать осуществлению правосудия. При выборе меры пресечения суд должен учитывать тяжесть преступления, вменяемого обвиняемому, сведения о его личности, его возраст, состояние здоровья, семейное положение, род занятий и другие обстоятельства.

489. Как утверждали власти Российской Федерации, заявитель пытался "избежать встреч со следственными органами" Российской Федерации. 27 июня 2003 г. заявителя вызвали для допроса в помещение Генеральной прокуратуры. Встреча была назначена 2 июля 2003 г., в 10.00, но за 10 минут до начала допроса адвокат заявителя позвонил следователю и сообщил ему, что заявитель госпитализирован. Между тем согласно справке из госпиталя Вишневского заявитель поступил туда в 12.56, а не в 9.50, как он утверждал. Во время осмотра в 15.20 врачи посчитали, что его состояние улучшилось, признав его "удовлетворительным". Власти Российской Федерации заключили, что госпитализация заявителя была только предлогом для избежания допроса.

490. Кроме того, 2 июля 2003 г., во время задержания, заявитель угрожал следователю уголовной ответственностью в присутствии нескольких сотрудников ФСБ. Он также угрожал развернуть кампанию в прессе против должностных лиц, причастных к его преследованию. Во время его задержания следственные органы знали, что заявитель имел три заграничных паспорта и владел недвижимостью в зарубежных странах. Кроме того, они знали из неназванных источников, что адвокаты заявителя заверяли его, что он будет освобожден под залог после кампании в прессе в его защиту.

491. Некоторые подчиненные заявителя оказывали давление на свидетелей в целях воспрепятствования расследованию. Власти Российской Федерации представили копию объяснений Кар. от 2008 года. Как утверждает Кар., она работала в одной из компаний, продававшей нефть "ЮКОСа". В 2003 году руководители "ЮКОСа" убедили ее выехать из Российской Федерации на Кипр и оплатили ее нахождение там. В 2004 году она возвратилась в Российскую Федерацию и была задержана. Власти Российской Федерации также отметили, что сообщники заявителя покинули страну и не собирались возвращаться. Согласно письменным показаниям Глб., руководителя "ЮКОСа", полученным в 2007 году, в 2003 году первый заявитель встретился с ним и убедил его покинуть Российскую Федерацию. Позднее ему предложили не возвращаться обратно. Он понял, что служба безопасности "ЮКОСа" направила сотрудников в г. Лондон, и расценил этот шаг как личную угрозу своей безопасности.

492. Власти Российской Федерации заключили, что компетентные органы оценили опасность заявителя, его личность, характер, имущество, связи со страной и другие относимые факторы. Заявитель имел доступ к частным реактивным самолетам в аэропорту Внуково, и ему было сравнительно легко тайно покинуть больницу, в которую он поступил. Он имел доступ к иностранной валюте за счет "пластиковых карт, эмитированных иностранными банками". Власти также ссылались на положение заявителя в компании. Поскольку большая часть доказательств и показаний по делу могла быть получена только от сотрудников компании, было важно их нахождение вне досягаемости заявителя.

493. Все эти мотивы были приведены в постановлении о продлении срока содержания под стражей заявителя. Тот факт, что они были воспроизведены в последующих постановлениях о содержании под стражей, означал только то, что они продолжали существовать на всем протяжении содержания заявителя под стражей. Мотивы, ранее указанные в судебном решении, не только не перестали существовать, но появились новые, которые также указаны в постановлениях суда.

494. Во время судебного рассмотрения вопросов, связанных с предварительным заключением второго заявителя, его процессуальные права полностью соблюдались. Так, защита была уведомлена о предстоящих слушаниях и могла подготовить свои доводы и представить жалобы. Длительность предварительного заключения заявителя оправдывалась сложностью дела и необходимостью тщательного рассмотрения доводов обеих сторон. Защитники затягивали период содержания под стражей, умышленно задерживая ознакомление с материалами дела. Следствие было окончено 22 августа 2003 г., то есть через два месяца после возбуждения дела, однако защита окончила ознакомление с материалами дела только 25 марта 2004 г., то есть через семь месяцев. Состояние здоровья заявителя не препятствовало его ознакомлению с делом, его интеллектуальный уровень и профессиональные навыки были достаточны для понимания собранных против него доказательств.

495. Как утверждал второй заявитель, мотивы, приведенные внутригосударственными судами, ответственными за продление срока его содержания под стражей после июля 2004 года, были в основном теми, что и ранее. Так, в решениях московских судов не рассматривался ни один из пунктов, относящихся к длительному предварительному заключению заявителя. Суды г. Москвы не признали принцип уменьшения вероятности побега по мере продолжения предварительного заключения, не указали, каким образом заявитель мог бы вмешаться в свидетельские показания, никогда не проводили сопоставление продолжающегося и длительного лишения свободы с сопутствующими рисками. Домашний арест или иные меры пресечения не рассматривались вообще.

496. Утверждение о том, что заявитель имел три действительных заграничных паспорта, опровергалось наличием двух паспортов с отметкой об аннулировании, приобщенных к материалам его дела. Заявитель не переводил денежные средства на кредитные карты, выданные иностранными банками, таким образом, чтобы это могло представить его поведение в негативном свете. Кроме того, было установлено в материалах дела, что заявитель хранил большую часть своих денег на счетах в банках Российской Федерации, используя свои счета в иностранных банках в строгом соответствии с лицензией N 32-05-1190/97 Центрального банка Российской Федерации. Заявитель не имел доступа к частным самолетам компании. В любом случае в связи со своим статусом заявитель мог воспользоваться услугами любой мировой авиалинии. Вопрос о пересечении границы в любом месте находился под контролем властей. Заявитель не может нести ответственность за "беспомощность", проявленную властями в части контроля пересечения Государственной границы.

497. Заявитель не пытался избежать встреч со следственными органами и готовился явиться для допроса в качестве свидетеля. Заявитель не симулировал свои заболевания, его госпитализация была основана на результатах обследования руководителем Военного госпиталя имени Вишневского.

498. Документы, на которые ссылались власти Российской Федерации, не упоминались в разбирательстве во внутригосударственных судах, и соответствующие документы не представлялись последним. Довод властей Российской Федерации о том, что заявитель мог подкупать свидетелей или принуждать их к даче ложных показаний, был необоснованным.

499. Власти Российской Федерации не пояснили, почему внутригосударственные суды не рассматривали альтернативные меры пресечения, принимая решение по ходатайствам прокуратуры о содержании под стражей. Они также не указали на факты, которые подтверждали бы, что предполагаемые риски, предположительно оправдывавшие первоначальное заключение заявителя под стражу, продолжали сохранять значение в ходе последующего расследования и судебного разбирательства. Решения о содержании под стражей не имеют признаков "особой тщательности", требуемой от суда при рассмотрении вопроса о сохранении "относимых" и "достаточных" мотивов в период содержания под стражей.

501. 25 ноября 2004 г. в деле Лебедева N 1 Европейский Суд указал в решении о частичной приемлемости, что содержание второго заявителя под стражей со 2 июля 2003 г. по 10 сентября 2004 г. было оправданным. Европейский Суд решил, что некоторые доводы, выдвинутые внутригосударственными судами, были спорными, тогда как другие "не лишены сути". Оценивая мотивы, приведенные властями Российской Федерации, в целом и с учетом общей продолжительности содержания под стражей заявителя на момент рассмотрения первого дела, Европейский Суд признал, что "власти Российской Федерации привели достаточное и относимое оправдание для длительного содержания под стражей заявителя". В настоящем деле перед Европейским Судом возникает вопрос: были ли доводы, приведенные судами страны, достаточными для оправдания периода содержания второго заявителя под стражей с 10 сентября 2004 г., то есть до 16 мая 2005 г.?

502. Европейский Суд учитывает, что в Постановлении по делу Ходорковского N 1 он рассмотрел содержание под стражей первого заявителя со дня его задержания до осуждения в рамках того же уголовного разбирательства. В этом Постановлении Европейский Суд наметил общие принципы своей прецедентной практики, регулирующие применение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. §§ 182-186). Он указал, в частности, что, впервые избирая меру пресечения, суд может учитывать сравнительно широкие фактические презумпции и что наличие потенциальной угрозы, например, угрозы побега или совершения новых преступлений, не может быть установлено с той же степенью определенности, что и существование факта, который уже имел место (см. §§ 188 и последующие). Рассмотрев первое Постановление о содержании под стражей в отношении первого заявителя, Европейский Суд признал, что внутригосударственные власти не имели достаточно времени для оценки возможности применения альтернативных мер пресечения и что, хотя и не являясь безупречным, первое Постановление о содержании под стражей имело достаточное оправдание для содержания заявителя под стражей.

503. Европейский Суд отметил также, что в последующий период личная ситуация первого заявителя изменилась и некоторые риски, упомянутые в первом Постановлении о содержании под стражей, отпали. Европейский Суд, в частности, подчеркнул, что "суды Российской Федерации дважды не указывали мотив продления содержания под стражей [первого] заявителя, они ссылались на материал, полученный путем нарушения адвокатской тайны, и никогда серьезно не рассматривали иные меры пресечения". По этому последнему вопросу Европейский Суд указал следующее:

"...194. ... Европейский Суд отмечает, что на всем протяжении периода содержания заявителя под стражей районный или городской суды не дали себе труда объяснить, почему не представлялось возможным применить к заявителю залог или домашний арест или допустить "личное поручительство".

195. В таких делах отсутствует единый стандарт мотивировки, и Европейский Суд готов допустить подразумеваемое отклонение альтернативных мер на начальной стадии расследования. Однако время, истекшее с момента задержания заявителя, должно дать властям возможность оценки существующих вариантов, принятия практических мер для их реализации, при их наличии, или разработки более подробных доводов в пользу невозможности применения альтернативных мер. Вместо этого российские суды ограничились указанием на то, что заявитель не может быть освобожден...

196. Кроме того, контекст настоящего дела не позволяет полагать, что к заявителю явно не мог быть применен залог... Заявитель был обвинен в ряде ненасильственных преступлений, ранее не привлекался к уголовной ответственности и проживал постоянно в г. Москве, с которой были связаны его основные коммерческие интересы.

197. В итоге национальные суды должны были рассмотреть вопрос о возможности применения иных, менее решительных мер пресечения и о том, могли ли они уменьшить или полностью устранить угрозу бегства заявителя, совершения им новых преступлений или воспрепятствования правосудию. Их уклонение от этого серьезно подрывает утверждение властей Российской Федерации о том, что заявитель должен был содержаться под стражей в течение всего рассматриваемого периода...".

При таких обстоятельствах Европейский Суд заключил, что длительное содержание первого заявителя под стражей не было оправдано неотложными мотивами, перевешивающими презумпцию личной свободы.

504. В своих объяснениях власти Российской Федерации подробно описали обстоятельства задержания второго заявителя и утверждали, что его поведение в этот момент, а также его неформальные обмены с его адвокатами указывали на его склонность к побегу (см. § 489 настоящего Постановления). Однако Европейский Суд учитывает, что данные доводы не составляли часть мотивировки внутригосударственных судов. Власти Российской Федерации также сослались на показания потенциальных свидетелей, которые покинули страну, предположительно по настоянию руководства "ЮКОСа" (см. § 491 настоящего Постановления). Европейский Суд учитывает, что показания были получены только в 2007 - 2008 годах и, следовательно, не использовались судами страны в 2003 - 2005 годах. То же относится к информации о кредитных картах, выпущенных иностранными банками на имя заявителя, наличию недвижимого имущества за границей и частных самолетов, предположительно находившихся в распоряжении заявителя в аэропорту Внуково: эти фактические элементы не упоминались в данных постановлениях о продлении срока. Европейский Суд напоминает, что "именно на основе мотивов, приведенных в [решениях о содержании под стражей], и установленных фактов", на которые ссылался заявитель в своих жалобах, Европейский Суд может разрешить вопрос о наличии или отсутствии нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда по делу "Вейнсталь против Польши" (Weinsztal v. Poland) от 30 мая 2006 г., жалоба N 43748/98, § 50). В настоящем деле Европейский Суд примет во внимание только те доводы и информацию, которые были прямо упомянуты судами страны в их постановлениях (см. §§ 47 и последующие настоящего Постановления) и которые заявитель мог обсуждать во внутригосударственном разбирательстве.

505. В рассматриваемый период суды страны продлевали срок содержания под стражей второго заявителя со ссылкой на две угрозы: риск искажения доказательств и риск побега. Что касается первого, Европейский Суд учитывает, что к июню 2004 года, когда началось судебное разбирательство, все документальные доказательства уже были изъяты прокуратурой, все свидетели обвинения и эксперты допрошены, и их зафиксированные показания представлены суду. К концу 2004 года суд окончил рассмотрение доказательств, представленных прокуратурой. Эти факторы существенно уменьшали риск искажения доказательств. Кроме того, в 2004 году основные активы "ЮКОСа" были арестованы и проданы с аукциона (см. дело "ЮКОСа", §§ 92 и последующие). Таким образом, второй заявитель перестал осуществлять фактический контроль над компанией, его возможности влиять на персонал компании, соответственно, уменьшились. Несмотря на эти изменения, внутригосударственные суды продолжали ссылаться на мотивы, выдвинутые в более ранних постановлениях о содержании под стражей.

506. Другая причина, оправдывавшая содержание под стражей второго заявителя, по мнению внутригосударственных судов, заключалась в угрозе того, что он скроется. Однако наличие этой угрозы не было убедительно подтверждено в постановлениях о продлении срока. Ссылка на "международные связи" второго заявителя была слишком неопределенной и не подтверждалась доказательствами. Европейский Суд подчеркивает, что с учетом поздней стадии разбирательства внутригосударственные суды могли более внимательно изучить предполагаемые "международные связи" второго заявителя и пояснить их в своих решениях (см. для сравнения Постановление Европейского Суда по делу "Алексанян против Российской Федерации" (Aleksanyan v. Russia) от 22 декабря 2008 г., жалоба N 46468/06* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2011.), § 187, и Постановление Европейского Суда по делу "Александр Макаров против Российской Федерации"* (* Там же. N 1/2010.) (Aleksandr Makarov v. Russia) от 12 марта 2009 г., жалоба N 15217/07 от 12 марта 2009 г., § 126). Ссылка на особенности личности заявителя "не сопровождалась описанием личности заявителя или объяснением того, почему она делает его содержание под стражей необходимым" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Полонский против Российской Федерации" (Polonskiy v. Russia) от 19 марта 2009 г., жалоба N 30033/05* (* Там же. N 1/2010.), § 152). Тот факт, что другие руководители и акционеры "ЮКОСа" покинули Российскую Федерацию, мог иметь значение на начальной стадии расследования, но "факт того, что лицо обвиняется в преступном сговоре, сам по себе недостаточен для оправдания длительных периодов содержания, его личные обстоятельства и поведение всегда должны приниматься во внимание" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сизов против Российской Федерации" (Sizov v. Russia) от 15 марта 2011 г., жалоба N 33123/08* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 7/2012.), § 53). Кроме того, Европейский Суд учитывает, что "поведение соподсудимого не может быть решающим фактором для оценки риска того, что лицо, содержащееся под стражей, скроется". Такая оценка должна быть основана на личных обстоятельствах лица, содержащегося под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации" (Mamedova v. Russia) от 1 июня 2006 г., жалоба N 7064/05* (* Там же. N 12/2006.), § 76).

507. Европейский Суд также отмечает, что в решениях о продлении срока содержания под стражей суды использовали стереотипные формулировки. Подобный подход может предполагать, что отсутствовала реальная судебная проверка необходимости содержания под стражей при каждом продлении срока содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яджи и Саргын против Турции" ( and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995 г., §§ 50 и последующие, Series A, N 319-A).

508. Наконец, внутригосударственные суды никогда не рассматривали вопрос о применении альтернативных мер пресечения, предусмотренных законодательством Российской Федерации. Европейский Суд напоминает, что, разрешая вопрос об освобождении или заключении под стражу, власти согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции имеют обязательство рассмотреть альтернативные меры, обеспечивающие его или ее присутствие на суде. Это положение Конвенции не только провозглашает право "на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда", но и устанавливает, что "освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Яблоньский против Польши" ( v. Poland), жалоба N 33492/96, § 83, и Постановление Европейского Суда по делу "Сулаоя против Эстонии" (Sulaoja v. Estonia) от 15 февраля 2005 г., жалоба N 55939/00, § 64, последняя часть). В настоящем деле власти не рассматривали возможность обеспечения явки второго заявителя за счет применения более мягкой меры пресечения, такой как залог, домашний арест или другие меры, предусмотренной внутригосударственным законодательством, и "контекст настоящего дела не позволяет полагать, что к заявителю явно не мог быть применен залог" (см. Постановление по делу Ходорковского N 1, § 196, с дополнительными отсылками).

509. Европейский Суд заключает, что власти не смогли доказать, что содержание заявителя под стражей в рассматриваемый период (10 сентября 2004 г. - 16 мая 2005 г.) было оправдано "относимыми и достаточными" причинами. Следовательно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в этом отношении.

511. Что касается времени, предоставленного защите для подготовки ответов на ходатайства прокурора о содержании под стражей (ходатайства от 10 сентября и 14 декабря 2004 г., 2 марта 2005 г.), власти Российской Федерации утверждали, что почти все слушания по вопросу о содержании под стражей касались одних и тех же элементов: финансового статуса заявителя и его неявки для допроса 2 июля 2003 г. Соответственно, доводы прокуратуры были хорошо известны защите.

512. Что касается предполагаемых задержек в рассмотрении жалоб второго заявителя на постановления о содержании под стражей, власти Российской Федерации утверждали, что его жалобы были рассмотрены максимально быстро при таких обстоятельствах и что периоды рассмотрения жалоб второго заявителя были разумными. Кроме того, сам второй заявитель способствовал длительности разбирательства в суде второй инстанции, который должен был рассматривать его жалобы на постановления о содержании под стражей.

513. Второй заявитель жаловался на нарушение принципа равенства сторон в этих разбирательствах о содержании под стражей. Так, ходатайства о продлении срока содержания прокурор заявлял устно (и, следовательно, в нарушение закона) три раза: 10 сентября, 14 декабря 2004 г. и 2 марта 2005 г. Прокурор имел неограниченное время для подготовки данных ходатайств. Напротив, адвокаты второго заявителя были вынуждены реагировать в каждом случае ex tempore* (* Ex tempore (лат.) - без подготовки (примеч. переводчика).) в очень ограниченный срок. 10 сентября 2004 г. группе защиты было предоставлено недостаточно времени для подготовки возражений на устное ходатайство прокурора о продлении срока содержания второго заявителя под стражей. 14 декабря 2004 г. группе защиты было предоставлено два с половиной часа для подготовки возражения на устное ходатайство прокурора о продлении срока содержания второго заявителя под стражей, а 2 марта 2005 г. группе защиты не дали времени на подготовку. Поскольку ходатайство прокурора воспроизводило предыдущие ходатайства практически дословно, и было ясно, что отсутствует реальная перспектива того, что суд примет доводы защиты, защитники второго заявителя решили не требовать от суда времени на подготовку возражений.

514. Суд кассационной инстанции был обязан рассмотреть доводы защиты, а не просто пересказать их и затем воспроизвести трафаретные и стереотипные выводы, которые были сделаны в первоначальных решениях о содержании под стражей. Жалоба второго заявителя (объемом до 10 страниц) на постановление о продлении срока от 10 сентября 2004 г. указывала не менее чем на семь оснований для отмены постановления районного суда как незаконного и необоснованного, но в своем решении от 13 октября 2004 г. Московский городской суд в краткой форме отклонил все доводы защиты всего в одном предложении. Защита впоследствии подала восьмистраничную жалобу на постановление Мещанского районного суда г. Москвы от 14 декабря 2004 г. Хотя в решении от 19 января 2005 г. Московский городской суд процитировал доводы защиты, он не рассмотрел их. В решении от 31 марта 2005 г. по 11-страничной жалобе на постановление Мещанского районного суда г. Москвы от 2 марта 2005 г. суд кассационной инстанции вновь не стал рассматривать существо доводов второго заявителя.

515. Второй заявитель утверждал, что время, потребовавшееся на рассмотрение его жалоб, не отвечало требованию безотлагательности. Так, жалоба на постановление от 10 сентября 2004 г. была рассмотрена судом второй инстанции 13 октября 2004 г., жалоба на постановление от 14 декабря 2004 г. была рассмотрена судом второй инстанции 19 января 2005 г. Второй заявитель утверждал, что, таким образом, имели место недопустимые задержки в свете прецедентной практики Европейского Суда по этому вопросу.

516. Европейский Суд напоминает, что при рассмотрении законности содержания под стражей в период следствия и суда производство должно быть состязательным и должно всегда обеспечивать "равенство сторон" - прокурора и заключенного под стражу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, § 59, ECHR 1999-II, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Граужинис против Литвы" ( v. Lithuania) от 10 октября 2000 г., жалоба N 37975/97, § 31). Это, в частности, означает, что заключенный под стражу должен иметь доступ к тем документам в следственном деле, которые были существенными для оспаривания законности его содержания под стражей (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лами против Бельгии" (Lamy v. Belgium) от 30 марта 1989 г., § 29, Series A, N 151), и Постановление Европейского Суда по делу "Шёпс против Германии" ( v. Germany), жалоба N 25116/94, § 44, ECHR 2001-I). Заключенный должен также иметь возможность комментировать доводы, выдвинутые прокуратурой (см. Постановление Европейского Суда по делу "Недбала против Польши" ( v. Poland) от 4 июля 2000 г., жалоба N 27915/95, § 67).

517. В настоящем деле Европейский Суд должен рассмотреть процедуры, в которых срок содержания второго заявителя под стражей продлевался после 10 сентября 2004 г. Как утверждает второй заявитель, защита не была готова противостоять ходайствам о содержании под стражей, поданным прокуратурой. Власти Российской Федерации возражали, утверждая, что время, предоставленное защите для оспаривания ходатайств, было достаточным, поскольку прокуратура всегда ссылалась на одни и те же основания для продления срока, и защита была знакома с ее доводами.

518. Европейский Суд отмечает, что сложность ходатайств прокуратуры о продлении срока может быть относимым фактором: чем более сложными и неожиданными являются ходатайства, тем больше времени требуется защите для их оспаривания. В такой ситуации, когда ходатайство о продлении является неожиданным, защита оказывается в неблагоприятном положении по отношению к стороне обвинения.

519. Европейский Суд учитывает, что, ссылаясь на стереотипность ходатайств о продлении срока, власти Российской Федерации по сути поддерживают жалобу заявителя на нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. выше): они указали, что на всем протяжении рассматриваемого периода доводы прокуратуры, ходатайствовавшей о содержании под стражей заявителя, были одинаковыми.

520. С другой стороны, тот же фактор говорит в пользу позиции властей Российской Федерации в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции о том, что защита имела достаточно времени для реагирования на ходатайства прокуратуры с учетом их однотипности. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что "статья 5 Конвенции содержит более гибкие процессуальные требования, чем статья 6 Конвенции, и более строгие требования относительно безотлагательности" (см. Постановление по делу Лебедева N 1, § 84). Европейский Суд отмечает, что заявитель был представлен группой высокопрофессиональных адвокатов, слушания откладывались на один-два часа, когда защита об этом просила, и что защита не просила о дополнительном продлении (см. §§ 49, 51 и 53 настоящего Постановления). Европейский Суд приходит к выводу, что, хотя прокуратура имела больше времени для подготовки своих доводов, с учетом характера разбирательства это различие между сторонами не нарушало принцип равенства сторон в несовместимой с пунктом 4 статьи 5 Конвенции степени.

521. Второй заявитель также жаловался на то, что его жалобы на постановления о содержании под стражей не были безотлагательно рассмотрены судом кассационной инстанции. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции заключенный имеет право на безотлагательное рассмотрение судом вопроса о правомерности его заключения под стражу (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, §§ 82-88, ECHR 2000-XII, и Постановление Европейского Суда по делу "G.B. против Швейцарии" (G.B. v. Switzerland) от 30 ноября 2000 г., жалоба N 27426/95, §§ 34-39). Однако, если национальное законодательство предусматривает систему обжалования, апелляционный орган должен также соответствовать требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции. В то же время стандарт безотлагательности "является менее строгим, когда речь идет о разбирательстве в суде апелляционной инстанции... Европейский Суд проявляет мйньшую озабоченность вопросом безотлагательности разбирательства в апелляционном суде, если проверяемое решение о заключении под стражу было принято судом, при условии, что процедура, применяемая таким судом, имеет судебный характер и обеспечивает заключенному соответствующие гарантии" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Шакуров против Российской Федерации" (Shakurov v. Russia) от 5 июня 2012 г., жалоба N 55822/10* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2013.), § 179). В упоминавшемся выше деле Мамедовой, которое, как и настоящее дело, касалось разбирательства в суде второй инстанции, он решил, что требование "безотлагательности" не было соблюдено, когда рассмотрение жалоб заняло 36, 29, 36 и 29 дней соответственно, подчеркнув, что за общую продолжительность несли ответственность власти (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Мамедова против Российской Федерации", § 96, а также по поводу более длительных задержек Постановление Европейского Суда по делу "Игнатов против Российской Федерации" (Ignatov v. Russia) от 24 мая 2007 г., жалоба N 27193/02* (* Там же. N 10/2007.), §§ 112 - 114, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ламажик против Российской Федерации"* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 12/2012.) (Lamazhyk v. Russia) от 30 июля 2009 г., жалоба N 20571/04 от 30 июля 2009 г., §§ 104-106). Напротив, длительность рассмотрения жалобы в 10, 11 и 16 дней была признана совместимой с требованием "безотлагательности" пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Юдаев против Российской Федерации" (Yudayev v. Russia) от 15 января 2009 г., жалоба N 40258/03* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 2/2010.), §§ 84-87, и Постановление по делу Ходорковского N 1, § 247). Наконец, Европейский Суд напоминает, что задержка, за которую может нести ответственность государство, не включает время, в которое защита готовила жалобу (см. Постановление по делу Ходорковского N 1, § 247), если защите не препятствовали в ее подаче по вине властей (см. Постановление по делу Лебедева N 1, § 100).

522. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд напоминает, что подобная жалоба второго заявителя по поводу более раннего постановления о содержании под стражей была уже рассмотрена в Постановлении по делу Лебедева N 1. В том деле Европейский Суд указал, что задержки в 44 и 67 дней, из которых за 27 и 47 дней несли ответственность власти, составляли нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции (см. §§ 98 - 108). В рассматриваемом в настоящем деле периоде постановление о содержании под стражей от 10 сентября 2004 г. было проверено в течение 23 дней, если считать от даты подачи жалобы (см. §§ 49 и последующие настоящего Постановления). Постановление о содержании под стражей от 14 декабря 2004 г. было проверено Московским городским судом в течение 26 дней. Постановление о содержании под стражей от 2 марта 2005 г. было проверено Московским городским судом в течение 20 дней с даты подачи жалобы, и лишь за 12 дней этого периода ответственность может быть возложена на государство, поскольку защита просила об отложении рассмотрения жалобы.

523. С учетом упоминавшейся выше прецедентной практики Европейского Суда задержки рассмотрения жалоб на постановления о продлении срока от 10 сентября 2004 г. и 2 марта 2005 г. не составляют нарушения Конвенции. Только проверка постановления о продлении срока от 14 декабря 2004 г. требует внимания Европейского Суда. В деле Мамедовой подобная задержка была признана нарушением пункта 4 статьи 5 Конвенции, и Европейский Суд не видит оснований для иного вывода в настоящем деле. Европейский Суд учитывает, что заявитель подал жалобу в период длительных праздников (Новый год и православное Рождество). Однако праздники не являются оправданием для отложения рассмотрения ходатайства об освобождении (см. Постановление Европейского Суда по делу "E. против Норвегии" (E. v. Norway) от 29 августа 1990 г., § 66, Series A, N 181-A).

524. Соответственно, Европейский Суд считает, что жалоба на постановление о содержании под стражей от 14 декабря 2004 г. не была рассмотрена "безотлагательно", как того требует пункт 4 статьи 5 Конвенции. Соответственно, имело место нарушение данного положения в этой части.

525. Наконец второй заявитель жаловался на то, что суд кассационной инстанции не ответил на все его доводы. Европейский Суд напоминает, что отсутствие мотивов в судебном решении может поднять вопрос о процессуальной справедливости. Обычно этот вопрос возникает в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Иро Балани против Испании" (Hiro Balani v. Spain) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 303-B), но Европейский Суд также рассматривал его согласно пункту 4 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Николова против Болгарии", § 61). Однако с учетом ранее сделанных выводов в соответствии с пунктом 3 статьи 5 Конвенции Европейский Суд полагает, что данный аспект дела не требует отдельного рассмотрения. Основная жалоба второго заявителя состояла в том, что суды страны в двух инстанциях не разъяснили, почему его содержание под стражей было необходимо. Европейский Суд уже рассмотрел этот вопрос выше в значении пункта 3 статьи 5 Конвенции. Отсюда следует, что жалоба заявителя в соответствии с пунктом 4 статьи 5 Конвенции, насколько она касается уклонения суда кассационной инстанции от мотивирования, не требует обособленного рассмотрения.

528. Власти Российской Федерации утверждали, что судья Колесникова не находилась в ситуации, которая могла вызвать сомнения в ее беспристрастности, как предусмотрено статьями 61 - 63 УПК РФ, что в составе суда были еще две судьи и что приговор районного суда был пересмотрен в двух инстанциях, включая надзорную. Ни одно из процессуальных решений, принятых ею во время судебного разбирательства, не содержало того, что могло быть разумно истолковано как признание вины заявителей. Различные процессуальные меры, принятые ею, были направлены исключительно на справедливое и быстрое рассмотрение дела. Закон запрещал судье высказывать мнение по существу обвинения до вынесения приговора. Кроме того, она была одной из трех судей, а заявители не высказывали сомнений в беспристрастности народных заседателей. Наконец, приговор районного суда позднее пересматривался судьями суда кассационной инстанции, чья беспристрастность не оспаривалась.

529. Что касается выводов Колесниковой в приговоре по делу Шахновского, имя первого заявителя упоминалось в приговоре по делу Шахновского только раз и между прочим, когда районный суд описал записку Кантович на имя первого заявителя и Алексаняна, в то время являвшегося руководителем юридического департамента "ЮКОСа". Это упоминание имени первого заявителя содержало оценку доказательств и не могло быть истолковано как проявление пристрастности судьи против первого заявителя.

530. Имя второго заявителя пять раз упоминалось в приговоре по делу Шахновского. На странице 12 суд сослался на договоры нескольких руководителей "ЮКОСа", включая второго заявителя, с фирмой "Статус сервисиз", там также упоминались корпоративные карты "Американ экспресс", изъятые во время обыска в загородном доме заявителя. На страницах 17 и 19 суд вновь сослался на это как на доказательство уклонения от уплаты налогов. По мнению властей Российской Федерации, формулировка, использованная судьей Колесниковой, не содержала высказываний о вине заявителя, его имя просто упоминалось для идентификации документов и других доказательств против Шахновского.

531. Преступления, в совершении которых Шахновский был признан виновным, были совершены им одним и не содержали в качестве квалифицирующего элемента "организованную груп-пу". Данный приговор поэтому не мог быть истолкован как вменение заявителям преступлений, за которые осужден Шахновский. Приговор по делу Шахновского был очень мягким: он был освобожден от отбывания наказания и оправдан по части обвинений. По мнению властей Российской Федерации, это свидетельствовало, что судья Колесникова не имела предубеждения против руководителей "ЮКОСа".

532. В своих объяснениях по существу дела власти Российской Федерации утверждали, что правоохранительные органы не проводили дознания или расследования в отношении судьи Колесниковой или ее родственников в период 2000-2006 годов.

533. Заявители утверждали, что в приговоре по делу Шахновского судья Колесникова не только решила, что Шахновский уклонялся от уплаты личных налогов, она и сделала вывод о том, что второй заявитель подобным образом уклонялся от уплаты этих налогов. Кроме того, в приговоре по делу Шахновского судья Колесникова упомянула осведомленность первого заявителя об этой налоговой схеме, о чем свидетельствует записка, написанная Кантович Ходорковскому по поручению Алексаняна. Заявители были впоследствии осуждены судьей Колесникова за то же преступление, что и Шахновский.

534. Кроме того, судья Колесникова сделала в разбирательстве по делу Шахновского ряд выводов о допустимости доказательств, которые были незаконно изъяты и использованы в процессе по делу заявителей. В деле заявителей судья Колесникова еще раз отказала в исключении доказательств как недопустимых. Не имело значение, что судья Колесникова назначила Шахновскому наказание, не связанное с лишением свободы: это не отменяет тот факт, что она признала его виновным и сделала некоторые фактические выводы.

535. Во время судебного разбирательства по делу заявителей судья Колесникова принимала решения, которые не только были неблагоприятны для заявителей, но и были незаконны и необоснованны. Эти решения касались продления срока их содержания под стражей, ограничения времени ознакомления с материалами и бесчисленных других решений против защиты, таких как решение о недопустимости экспертиз защиты, решение об отклонении ходатайств о перекрестном допросе свидетелей обвинения, решение об отклонении ходатайства защиты о раскрытии оправдывающих материалов и так далее, при том что более благоприятный подход применялся к неудовлетворительным доказательствам, представленным прокуратурой. Ходатайства защиты часто отклонялись в краткой форме без приведения мотивов. Судья Колесникова отказала специальному докладчику Совета Европы в разрешении на свидание с заявителями. Наконец, почти через два года после окончания судебного разбирательства судья Колесникова приняла решение о снятии ареста на обыкновенные акции "ЮКОСа" и об их использовании для удовлетворения гражданского иска. Складывалось явное впечатление о том, что председательствующая судья районного суда была настроена против заявителей.

536. Именно судья Колесникова в качестве председательствующей руководила судебными слушаниями. На протяжении разбирательства две другие судьи (Максимова и Клинкова) задали всего несколько вопросов, тогда как судья Колесникова играла более масштабную роль, допрашивая свидетелей и специалистов и вынося процессуальные и организационные решения. Из средств массовой информации заявителям стало известно о том, что ходили слухи, что судья Колесникова и/или члены ее семьи находились под следствием Генеральной прокуратуры во время судебного процесса. Заявители подчеркнули, что судья Колесникова не пыталась опровергать эти утверждения. Кроме того, это предположение не комментировалось властями Российской Федерации в объяснениях на стадии до признания жалобы приемлемой.

537. Европейский Суд напоминает, что беспристрастность в значении пункта 1 статьи 6 Конвенции обычно означает отсутствие пристрастности или предубеждения. Существуют два теста по проверке беспристрастности суда: первый состоит в установлении личного убеждения или интереса данного судьи в конкретном деле, второй состоит в определении того, предоставляет ли судья достаточные гарантии, чтобы исключить любые законные сомнения в этом отношении (см. в числе многих примеров Постановление Европейского Суда по делу "Готрен и другие против Франции" (Gautrin and Others v. France) от 20 мая 1998 г., § 58, Reports 1998-III, Постановление Европейского Суда по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania), жалоба N 42095/98, § 30, ECHR 2000-X, и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра" (Kyprianou v. Cyprus), жалоба N 73797/01, § 118, ECHR 2005-XIII).

538. При применении первого теста личная беспристрастность судьи должна презюмироваться, пока не будет доказано иное (см. в числе других примеров Постановление Европейского Суда по делу "Падовани против Италии" (Padovani v. Italy) от 26 февраля 1993 г., § 26, Series A, N 257-B), упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Киприану против Кипра", § 119, и Постановление Европейского Суда по делу "Конталексис против Греции" (Kontalexis v. Greece) от 31 мая 2011 г., жалоба N 59000/08, § 54. По поводу применения второго теста Европейский Суд часто отмечал, что "даже признаки могут иметь определенное значение", хотя точка зрения обвиняемого не является решающей, и определяющим является то, оправданы ли опасения по поводу пристрастности объективно (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сутягин против Российской Федерации" (Sutyagin v. Russia) от 3 мая 2011 г., жалоба N 30024/02* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2012.), § 182). Простое несогласие с процессуальными решениями, вынесенными судьей, не дает правомерных оснований ставить под сомнение его беспристрастность (см. Постановление Европейского Суда от 4 апреля 2000 г. по делу "Компания "Академи трейдинг Лтд." и другие против Греции" (Academy Trading Ltd and Others v. Greece), жалоба N 30342/96, § 46). Точно так же одного лишь того, что профессиональный судья уже судил сообвиняемого и знает факты дела, само по себе недостаточно для возникновения сомнений в беспристрастности этого судьи (см. Постановление Европейского Суда по делу "Миминошвили против Российской Федерации" (Miminoshvili v. Russia) от 28 июня 2011 г., жалоба N 20197/03* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2012.), §§ 116 - 120).

(a) Процессуальные решения, вынесенные судьей Колесниковой

(b) Находилась ли под следствием судья Колесникова

(c) Участие судьи Колесниковой в деле Шахновского

(a) Доводы властей Российской Федерации

(b) Доводы заявителей

(a) Общие принципы

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(a) Доводы властей Российской Федерации

(b) Доводы заявителей

625. Европейский Суд принимает к сведению жалобу первого заявителя по поводу условий, в которых он должен был общаться со своими адвокатами в исправительной колонии г. Краснокаменска. Европейский Суд отмечает, что жалоба первого заявителя в соответствии с подпунктом "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции на предполагаемое нарушение конфиденциальности контактов адвоката и клиента касается уголовного разбирательства против него. Чтобы решить, был ли соблюден подпункт "с" пункта 3 статьи 6 Конвенции, Европейскому Суду не требуется знать, что происходило после этого разбирательства, то есть после определения Московского городского суда от 22 сентября 2005 г. Таким образом, данный аспект дела не имеет отношения к жалобе первого заявителя на нарушение статьи 6 Конвенции. Европейский Суд рассмотрит только те ограничения письменных и устных контактов между заявителями и их адвокатами, которые затрагивают период предварительного следствия и судебного разбирательства.

626. Европейский Суд также отмечает, что заявители жаловались не на то, что юридическая помощь не была им доступна в принципе, а на то, что государство вмешалось в конфиденциальность их контактов с адвокатами и, следовательно, мешало эффективной юридической помощи.

(a) Общие принципы

(b) Применение вышеизложенных принципов в настоящем деле

(a) Доводы властей Российской Федерации

(b) Доводы заявителей

697. Европейский Суд отмечает, что жалобы заявителей по поводу получения и исследования доказательств могут быть разделены на пять групп. Во-первых, заявители жаловались на то, что на всем протяжении разбирательства Генеральная прокуратура пыталась манипулировать свидетелями. Во-вторых, заявители утверждали, что доказательства, представленные стороной обвинения, были получены ненадлежащим образом и/или были недостоверными. В-третьих, заявители указывали, что защита не могла проверить некоторые доказательства, представленные прокуратурой. В-четвертых, заявители утверждали, что суды произвольно отказывали в принятии важных доказательств, полученных и представленных защитой. В-пятых, заявители считали, что суды не оказывали защите содействия в получении доказательств, которыми располагала противная сторона, и что приговор ссылался на доказательства, которые отсутствовали в материалах дела или никогда не существовали. Европейский Суд рассмотрит жалобы заявителей в том же порядке.

(a) Запугивание свидетелей стороной обвинения

(b) Использование доказательств прокуратуры, которые были, по мнению заявителей, ненадлежащим образом получены или недостоверны

(с) Невозможность допроса стороной защиты свидетеля обвинения

(d) Экспертные данные, предложенные защитой, но не принятые судом

(e) Иные утверждения по поводу получения и исследования доказательств

(f) Заключение

747. Власти Российской Федерации утверждали, что внутригосударственное законодательство содержало аналогичный запрет придания обратной силы уголовному закону (статьи 3 и 9 УК РФ). Лишь действия, признанные "преступлениями" в УК РФ, могут наказываться в качестве таковых. Уголовный закон не может применяться "по аналогии". Только закон, действующий в момент совершения деяния, может быть применим к этому деянию. Данные положения не подлежат расширительному толкованию.

748. По их мнению, заявители были осуждены за действия, которые считались преступными в момент их совершения, и заявителям было хорошо известно это обстоятельство. Уголовное законодательство Российской Федерации было достаточно ясным в этом вопросе, относимое законодательство было опубликовано в официальном средстве массовой информации и, таким образом, было доступно заявителям или их юридическим консультантам. Власти Российской Федерации подчеркнули, что заявители, являясь предпринимателями, могли запросить мнение самых опытных юристов. Кроме того, первый заявитель имел два высших образования. Едва ли можно поверить, что заявители никогда не оценивали риски, связанные с их предпринимательской деятельностью в Российской Федерации, включая риски в сфере уголовного права. Сложность схемы уклонения от уплаты налогов предполагала, что она была разработана после тщательного анализа применимого законодательства с целью защиты незаконно полученных денежных средств.

749. Уклонение от уплаты налогов, преступление, предусмотренное статьями 198 и 199 УК РФ, представляло собой умышленное действие, направленное на неуплату налогов и сборов в крупном или особо крупном размерах, которое привело к частичному или полному непоступлению этих налогов и сборов в казну. Уклонение от уплаты налогов может осуществляться различными способами. Например, оно может осуществляться путем преднамеренного указания заведомо ложных сведений в налоговой декларации или иных документах, которые налогоплательщик должен представить в налоговый орган в соответствии с законом. "Иные документы" в этом контексте означают любые документы, необходимые для расчета налогов, подлежащих уплате. "Умышленное" означает наличие прямого умысла на предоставление ложных сведений. "Ложные сведения" понимались как любые неверные данные об объекте налогообложения (то есть об имуществе, доходе или иных операциях и статусе), о праве на налоговые вычеты, льготы и так далее, которые могли повлиять на правильность расчета суммы, подлежащей уплате налогоплательщиком. "Указание ложных сведений" могло иметь форму неуказания налогоплательщиком действительной суммы его доходов, искусственной минимизации доходов или увеличения расходов, уменьшающих налоговую базу, фальсификации данных о периоде, когда были получены определенные доходы или понесены убытки, искажение физических показателей определенного вида предпринимательской деятельности и так далее.

750. Налоговые органы уже выявляли иные схемы уклонения от налогов, применяемые другими налогоплательщиками. В подтверждение своего довода власти Российской Федерации указали названия нескольких компаний, использующих схемы уклонения от уплаты налогов, хотя они не причинили такой значительный ущерб государству, как заявители. Власти Российской Федерации далее сослались на мнение Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ), которая отметила, что схемы уклонения от налогов были весьма широко распространены и постоянно развивались, становясь всё более сложными и изощренными, что требовало принятия новых законов, предусматривающих наказание за конкретные типы поведения. Их доклад об отмывании денег в 1999-1998 годах* (* Так в оригинале (примеч. переводчика).) упоминал использование оффшорных компаний в качестве обычной техники уклонения от уплаты налогов. Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег продолжала выявлять новые формы уклонения от уплаты налогов каждый год, но это не могло препятствовать привлечению государством к уголовной ответственности лиц, виновных в уклонении от уплаты налогов. Хотя УК РФ содержал ясные положения, предусматривающие наказание за уклонение от уплаты налогов, он не мог описать в деталях все возможные схемы.

751. Власти Российской Федерации подчеркнули, что внутригосударственные суды установили, что заявители умышленно разработали различные техники, нацеленные на уклонение от уплаты налогов. Сам характер действий, инкриминируемых заявителям, показывал, что они были умышленными и что заявители должны были знать об их преступном характере.

752. По мнению властей Российской Федерации, схема уклонения от уплаты налогов, разработанная и реализованная заявителями в настоящем деле, явно относилась к сфере действия статьи 199 УК РФ. Основной вопрос заключался, таким образом, в том, выявлялись ли и наказывались ли такие схемы в каком-либо ином деле до того, как заявители были привлечены к суду. Власти Российской Федерации утверждали, что схемы уклонения от уплаты налогов, используемые заявителями, являлись "относительно новыми" и были выявлены лишь в ходе расследования по делу заявителей. Так, подставные компании были зарегистрированы и действовали на территориях, пользующихся специальным режимом налогообложения. Однако Закон о ЗАТО четко устанавливал критерии, позволяющие компаниям, созданным и зарегистрированным в этих местах, применять данный специальный режим. Для получения права на сокращение налогов не менее 90% основных средств и 70% персонала компаний должны быть сконцентрированы на этих территориях. Кроме того, 70% фонда заработной платы должны были выплачиваться местным работникам. Компании, приобретавшие нефть у "ЮКОСа", не отвечали этим требованиям, следовательно, они приобрели право на сокращение налогов незаконно и причинили ущерб государству. Положения УК РФ, которые применялись к делу заявителей, были ясными и не менялись. Изменялась (или, точнее, совершенствовалась) практика их применения.

753. Власти Российской Федерации указали, что статьи 198 и 199 УК РФ были истолкованы в постановлениях Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 4 июля 1997 г. N 8 и от 28 декабря 2006 г. N 64. Власти Российской Федерации процитировали определения уклонения от уплаты налогов из этих статей и сослались на ряд уголовных дел, касающихся уклонения от уплаты налогов. В частности, власти Российской Федерации представили копии приговоров по делам Тасоева (приговор Долгопрудненского городского суда Московской области от 17 декабря 2002 г.), Журавлева (приговор Дубненского городского суда Московской области от 14 марта 2003 г.), Якубова (приговор от 17 марта 2004 г. Истринского районного суда Московской области), Симикяна (приговор Беловского городского суда от 26 мая 2004 г.) и Якимова (приговор Кировского районного суда г. Казани от 2 августа 2004 г.). Эти дела касались непредставления налогоплательщиками налоговых деклараций в налоговые органы или неуказания в декларациях реальных сумм их дохода или оборота.

754. Власти Российской Федерации также представили копию приговора по делу Миронова (приговор от 7 октября 2004 г. Басманного районного суда г. Москвы), который касался операций филиала иностранной фирмы, зарегистрированной на Кипре. Подсудимый по делу был признан виновным и осужден за сокрытие предпринимательской деятельности фирмы на территории г. Москвы в 1999 - 2003 годах. Наконец, власти Российской Федерации представили копию определения Верховного Суда Российской Федерации (действовавшего в качестве суда кассационной инстанции) по делу Селиванова (приговор от 30 октября 2002 г.), который касался уклонения от уплаты налогов и нарушения таможенных правил. Данное дело касалось использования "подставных компаний" в 1997 - 1998 годах для снижения налогов и таможенных сборов. По мнению властей Российской Федерации, эти дела описывали различные схемы, которые могли характеризоваться как "уклонение от уплаты налогов".

755. Кроме того, власти Российской Федерации ссылались на несколько решений арбитражных судов различных уровней, которые касались неуплаты налогов юридическими лицами. Власти Российской Федерации указали, что профессиональные юристы и общественность имели доступ к этой судебной практике.

756. Власти Российской Федерации также сослались на ответы на часто задаваемые вопросы, данные различными должностными лицами налоговых органов и опубликованные в справочных правовых системах, разъяснявшие различные ситуации, которые могли описываться как "уклонение от уплаты налогов". Они представили извлечения из статей, опубликованных в специальных изданиях правоведами и налоговыми специалистами, относительно применения статей 198 и 199 УК РФ, методов и порядка проведения налоговых проверок, полномочиях налоговой полиции и налоговых инспекций, участия милиции в налоговых проверках, налоговых правонарушений, предусмотренных НК РФ, и так далее. В частности, в одной из статей, опубликованных в 1999 году в журнале "Налоговый вестник", N 9, автор отметил, что обычной формой уклонения от уплаты налогов индивидуальными предпринимателями (страница 68) является получение "вознаграждения за консультационные услуги" по притворным договорам оказания консультационных услуг, которые затем перераспределяются плательщикам таких "вознаграждений". Статья, опубликованная в N 3 этого журнала в 2002 году (страница 126), описывала такую форму уклонения от уплаты налогов, как возмещение НДС по экспортной операции, которая в действительности не совершалась.

757. Власти Российской Федерации пояснили, что использование оффшорных компаний как особый метод снижения суммы налогов, подлежащих уплате, не влияло на юридическую квалификацию деяния как "уклонения от уплаты налогов".

758. Наконец, утверждения о придании уголовному закону обратной силы были рассмотрены судами двух инстанций и были отклонены как необоснованные.

759. Заявители предложили Европейскому Суду не принимать во внимание его выводы по делу "ЮКОСа", утверждая, что они затрагивали иные вопросы. Заявители подчеркнули, в частности, что дело "ЮКОСа" не было их делом, что осуждение физического лица за "заведомое" и "умышленное" уклонение от уплаты налогов в соответствии со статьями 198 и 199 УК РФ не рассматривалось в том деле и что в деле "ЮКОСа" совершенно по-другому акцентировалось внимание на приговорах по уголовному делу, являющихся предметом настоящего дела.

(a) Уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с организации(статья 199 УК РФ)

(b) Уклонение от уплаты налогов с физического лица (статья 198 УК РФ)

778. Европейский Суд напоминает, что статья 7 Конвенции воплощает принцип nullum crimen, nulla poena sine lege* (* Nullum crimen, nulla poena sine lege (лат.) - нет преступления и наказания без предусматривающего его закона (примеч. переводчика).) и требование, согласно которому уголовный закон не должен подвергаться расширительному толкованию в ущерб подсудимому, например, по аналогии (см. Постановление Европейского Суда по делу "Йоргич против Германии" (Jorgic v. Germany), жалоба N 74613/01, § 100, ECHR 2007-III (извлечения), или Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кафкарис против Кипра" (Kafkaris v. Cyprus), жалоба N 21906/04, § 138, ECHR 2008).

779. Упоминая о "законе", статья 7 Конвенции имеет в виду то же самое понятие, какое Конвенция имеет в виду во всех других случаях использования этого термина, понятие, которое заключает в себе законы, а также подзаконные акты и прецедентную практику и подразумевает качественные требования, включая требования доступности и предсказуемости. Отсюда следует, что преступления и соответствующие наказания должны быть ясно определены законом. Это требование удовлетворяется, если лицо может сознавать в результате формулировки соответствующей нормы, при необходимости, с помощью ее судебного толкования или необходимой правовой консультации, в степени, которая является разумной при таких обстоятельствах, за какие действия и бездействие оно может нести уголовную ответственность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Лиивик против Эстонии" (Liivik v. Estonia) от 25 июня 2009 г., жалоба N 12157/05, § 93, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ашур против Франции" (Achour v. France), жалоба N 67335/01, § 42, ECHR 2006-IV). Предсказуемость в значительной степени зависит от содержания применимого закона, общественных отношений, на которые он распространяется, и количества и статуса лиц, которым он адресован. Закон может отвечать требованию "предсказуемости", если заинтересованное лицо вынуждено прибегнуть к консультации юриста, чтобы оценить в степени, являющейся разумной при данных обстоятельствах, последствия, которые может повлечь определенное деяние (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоппола против Италии (N 2)" (Scoppola v. Italy) (N 2) от 17 сентября 2009 г., жалоба N 10249/03, § 102).

780. Европейский Суд подчеркивает, что "в любой системе права, включая уголовное право, как бы ясно ни была сформулирована правовая норма, всегда существует неизбежный элемент судебного толкования. Всегда имеется необходимость в устранении сомнительных вопросов и приспособлении к изменяющимся обстоятельствам" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Моисеев против Российской Федерации", § 234). Европейский Суд также напоминает, что "формулировка законов не всегда является точной. Одной из обычных техник регулирования посредством правил является использование общих категорий, а не исчерпывающих перечней. Это означает, что многие законы неизбежно сформулированы в терминах, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и их толкование и применение зависит от практики" (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Скоппола против Италии" (N 2), § 100). Кроме того, в большинстве государств-участников поступательное развитие уголовного права посредством судебного нормотворчества является устоявшейся и необходимой частью правовой традиции. Статья 7 Конвенции не может рассматриваться как исключающая постепенное разъяснение правил уголовной ответственности путем судебного толкования в конкретных делах при условии, что последующее развитие является совместимым с сущностью преступления и могло быть разумно предсказуемым (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Штрелец, Кеслер и Кренц против Германии" (Streletz, Kessler and Krenz v. Germany), жалобы NN 34044/96, 35532/97 и 44801/98, § 50, ECHR 2001-II, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "K.-H.W. против Германии" (K.-H.W. v. Germany), жалоба N 37201/97, § 85, ECHR 2001-II (извлечения), и Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Кононов против Латвии" (Kononov v. Latvia), жалоба N 36376/04, § 185, ECHR 2010). Даже более того: "твердо установившейся частью правовой традиции государств - участников Конвенции является то, что прецедентная практика как один из источников права с необходимостью участвует в постепенном развитии уголовного права" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Крюслен против Франции" (Kruslin v. France) от 24 апреля 1990 г., § 29, Series A, N 176-A).

781. Вопрос заключается в том, каковы пределы проверки Европейским Судом решений внутригосударственных судов, развивающих существующую прецедентную практику и толкующих положения закона в свете современных условий. Прецедентная практика Европейского Суда предполагает, что его надзорная функция состоит в рассмотрении вопроса о том, не допускал ли внутригосударственный суд при вынесении решения необоснованного толкования и применения к заявителю соответствующего закона. Иными словами, Европейский Суд применяет нестрогий стандарт в таких вопросах, позволяющий государствам развивать свою прецедентную практику и корректировать ее в соответствии с меняющимися условиями современного общества (см. Решение Европейского Суда по делу "Компания "Юрофинаком" против Франции" (Eurofinacom v. France), жалоба N 5873/00, ECHR 2004-VII (извлечения)).

782. Так, в деле "S.W. против Соединенного Королевства" (S.W. v. United Kingdom) (Постановление от 22 ноября 1995 г., Series A, N 335-B) Европейский Суд столкнулся с криминализацией "супружеского изнасилования" посредством судебного толкования очень старой правовой нормы, которая, как представлялось, исключала уголовную ответственность за это действие. Европейский Суд не нашел нарушения статьи 7 Конвенции в указанном деле, ссылаясь на тот факт, что старое разграничение между "законным" и "незаконным" недобровольным половым сношением являлось явно устаревшим, что новое толкование продолжало "заметную линию развития прецедентной практики" и что "в высшей степени унижающий характер изнасилования" был настолько очевидным, что признание судом подобных действий преступлением не "расходилось с объектом и целью статьи 7 Конвенции" (см. §§ 42 - 44).

783. В более позднем деле "Хухтамяки против Финляндии" (ухтамяки против Финляндии" (v. Finland) (Постановление от 6 марта 2012 г., жалоба N 54468/09, §§ 50 и последующие) Европейский Суд рассмотрел ситуацию, в которой Верховный суд Финляндии столкнулся "с новой ситуацией, когда было необходимо впервые сформулировать позицию по вопросу о том, может ли право не давать показания против самого себя иметь последствия для иных лиц, имеющих отношение к данному преступлению. Ни внутригосударственное законодательство, ни судебная практика не давали ответа на этот вопрос". В том деле Европейский Суд не установил нарушения статьи 7 Конвенции, подчеркивая, что "он не ставит под сомнение толкование и применение внутригосударственного законодательства судами страны, пока отсутствует явное нарушение или произвол в применении этого законодательства (см. также Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Сосьете Кола Эст" и другие против Франции" (Societe Colas Est and Others v. France), жалоба N 37971/97, § 43, ECHR 2002-III, и с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Лавентс против Латвии" (Lavents v. Latvia) от 28 ноября 2002 г.,

784. Далее, в высшей степени технических сферах, таких как, например, налогообложение, прецедентная практика Европейского Суда стимулирует предпринимателей проявлять "особую осмотрительность" при оценке рисков, с которыми связана их профессиональная деятельность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Кантони против Франции" (Cantoni v. France) от 15 ноября 1996 г., § 35, Reports of Judgments and Decisions 1996-V), при необходимости с помощью юриста (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Йоргич против Германии", §§ 101-102).

785. Наконец, отсутствие предыдущих идентичных дел во внутригосударственной судебной практике не означает, что осуждение за преступление противоречит статье 7 Конвенции, вполне возможно, что внутригосударственным судам еще не приходилось сталкиваться с такими ситуациями (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сорос против Франции" (Soros v. France) от 6 октября 2011 г., жалоба N 50425/06, §§ 57-58).

786. Европейский Суд напоминает, что в деле "ЮКОСа" он не рассматривал жалобу компании в соответствии со статьей 7 Конвенции (см. § 667). Однако он рассмотрел вопрос о том, было ли привлечение компании к налоговой ответственности за неуплату налогов с организации "основано на разумном и предсказуемом толковании национального законодательства" (см. заголовок над § 576 Постановления Европейского Суда по делу "ЮКОСа"). Это предположение было рассмотрено на основании статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Европейский Суд полагает, что его выводы в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции по делу "ЮКОСа" не могут автоматически применяться к жалобе заявителей в соответствии со статьей 7 Конвенции в настоящем деле. Тем не менее есть много схожего между позицией заявителей в соответствии со статьей 7 Конвенции и доводами компании в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции в деле "ЮКОСа". Следовательно, выводы Европейского Суда по делу "ЮКОСа" имеют значение. Европейский Суд напомнит наиболее важные элементы своих выводов относительно законности доначисления налогов применительно к компании:

"...588. ...Компания-заявительница утверждала, что... она применяла законные "схемы оптимизации налогов", которые лишь впоследствии были отвергнуты национальными судами... Она также жаловалась на то, что любая существующая правовая основа для привлечения компании к ответственности не отвечала требованиям Конвенции в отношении качества закона и что в любом случае применение действующего законодательства противоречило существующей практике. Соответственно, Европейский Суд должен установить, были ли законными соответствующие налоговые схемы в то время... и была ли правовая основа для привлечения компании-заявительницы к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой...

591. ..."Схемы оптимизации налогов компании", применявшиеся с незначительными изменениями в 2000 - 2003 годах, состояли в переложении налогового бремени от компании-заявительницы и ее производственных и обслуживающих подразделений на фиктивные компании, находящиеся во внутренних оффшорах. Эти компании, не имевшие имущества, персонала или не осуществлявшие собственную деятельность, находились в номинальной собственности и управлялись третьими лицами, хотя в действительности они были учреждены и управлялись самой компанией-заявительницей. По сути нефтепроизводящие дочерние организации компании-заявительницы продавали добытую нефть фиктивным компаниям не по рыночной цене. Затем фиктивные компании, действуя цепочкой, продавали нефть за границу, в этот раз по рыночным ценам, или на перерабатывающие заводы компании-заявительницы, а впоследствии повторно приобретали ее по сниженным ценам и перепродавали по рыночным ценам. Таким образом, фиктивные компании сосредоточили большую часть прибыли компании-заявительницы. Поскольку они были зарегистрированы в зонах льготного налогообложения страны, они позволяли компании-заявительнице уплачивать значительно меньшие налоги в отношении этих прибылей. Впоследствии фиктивные компании передавали в одностороннем порядке накопленные прибыли компании-заявительнице в качестве дарения...

592. Национальные суды признали, что [техники налоговой оптимизации, используемые компанией] были незаконными, поскольку предусматривали мошенническую регистрацию торгующих организаций компании-заявительницы на имя третьих лиц и уклонение от уведомления налоговых органов о действительной связи с этими компаниями... Налоговые органы могли иметь доступ к рассеянным фрагментам информации о функционировании отдельных частей схемы, расположенных по всей стране, но ввиду масштабов и мошеннического характера схемы они, безусловно, не могли сознавать всю совокупность схемы...

593. Схема была очевидно направлена на уклонение от исполнения общих норм Налогового кодекса, обязывающих налогоплательщиков торговать по рыночным ценам... и по своей природе предусматривала определенные операции... которые были несовместимы с правилами, регулирующими отношения между независимыми юридическими лицами... Европейский Суд... не убежден ссылкой компании-заявительницы на дело N A42-6604/00-15-818/01... и ее ссылкой на подпункт 11 пункта 1 статьи 251 Налогового кодекса...

594. В отличие от данных начислений налогов компания-ответчица в деле N А42-6604/00-15-818/01 не рассматривалась как участница крупного налогового мошенничества, и [налоговая служба] не доказала, что она являлась фиктивной. Суды установили, что организация имела определенное имущество, персонал и банковский счет по месту ее регистрации, и отклонили требования [налоговой службы]... Европейский Суд не может согласиться с утверждением компании-заявительницы о том, что этот особый способ "оптимизации налогов" ранее рассматривался национальными судами и был одобрен в качестве допустимого... Вышеизложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Европейский Суд мог заключить, что выводы национальных судов о том, что налоговые схемы компании-заявительницы являлись незаконными во время их совершения, не были произвольными или явно неразумными.

595. Европейский Суд переходит к вопросу о том, была ли правовая база для привлечения компании-заявительницы к ответственности достаточно доступной, точной и предсказуемой... Суды [страны] установили, что торгующие организации являлись фиктивными лицами и полностью контролировались компанией-заявительницей, и, соответственно, переквалифицировали сделки, совершенные фиктивными организациями, как сделки, в действительности совершенные компанией-заявительницей.

596. Суды... изменили квалификацию операций по реализации, совершаемых фиктивными компаниями. Они решили, что в действительности реализация осуществлялась компанией-заявительницей и что последняя должна исполнить соответствующую обязанность по уплате различных налогов, связанных с этой деятельностью. Наконец, суды учли, что создание и осуществление притворных схем компанией-заявительницей повлекли... умышленную неуплату различных налогов...

597. С учетом применимого национального законодательства Европейский Суд находит, что... в соответствии с действовавшими в то время правилами договорные схемы, применяемые сторонами коммерческих сделок, действительны лишь постольку, поскольку стороны действовали добросовестно, и что налоговые органы имели широкие полномочия в определении характера поведения сторон и оспаривания правовой квалификации таких схем в судах. Это ясно не только из пункта 3 статьи 10 Гражданского кодекса, на который ссылались национальные суды в разбирательстве о начислении налогов, но и из других относимых и применимых законодательных положений, доступных компании-заявительнице и иным налогоплательщикам в тот период... Прецедентная практика, на которую ссылались власти Российской Федерации, указывала, что право переквалифицировать или прекращать недобросовестную деятельность компаний существовало и применялось национальными судами в различных контекстах и с различными последствиями для заинтересованных сторон уже в 1997 году... Кроме того, в ряде актов... Конституционный Суд... [упоминал] возможные последствия недобросовестного поведения налогоплательщика...

598. Насколько компания-заявительница жаловалась на то, что доктрина недобросовестности являлась слишком неопределенной, Европейский Суд хотел бы вновь подчеркнуть, что... многие законы сформулированы в выражениях, которые в большей или меньшей степени являются неопределенными, и их толкование и применение являются вопросами практики. Что касается фактов... применимые нормы права достаточно ясно указывали, что в случае обнаружения налогоплательщик столкнется с угрозой доначисления налогов в связи с действительной экономической деятельностью с учетом соответствующих выводов компетентных органов. Именно это случилось с компанией-заявительницей в данном деле.

599. Принимая во внимание пределы усмотрения, которыми пользуется государство в этой сфере, и тот факт, что компания-заявительница являлась крупным предпринимательским холдингом, от которой в период, относящийся к делу, можно было ожидать использования услуг профессиональных аудиторов и консультантов... Европейский Суд находит, что имелась достаточно ясная правовая основа для вывода о привлечении компании-заявительницы к начислению налогов за 2000-2003 годы...".

(a) Осуждение за уплату налогов векселями

(b) Процессуальные препятствия для преследования заявителей за уклонение от уплаты налогов

(c) Новое толкование концепции "уклонение от уплаты налогов"

(d) Применение уголовного закона, который ранее бездействовал, избирательное преследование

(e) Заключение

823. Власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в права заявителей, гарантированные статьей 8 Конвенции, отсутствовало. Власти Российской Федерации подчеркнули, что любые ограничения прав заявителей в соответствии со статьей 8 Конвенции были связаны с их уголовным осуждением и присущи понятию уголовного наказания. Власти Российской Федерации описали географическое положение Краснокаменской колонии (куда был направлен первый заявитель) и колонии в поселке Харп (куда был направлен второй заявитель) и транспортные маршруты, соединявшие их с г. Москвой, где проживали семьи заявителей. Они заключили, что отсутствовало вмешательство в личную жизнь заявителей в связи с их направлением в эти конкретные исправительные колонии.

824. Кроме того, в колониях, где заявители отбывали наказания, имелись специальные помещения для длительных семейных свиданий. Эти помещения были обставлены и оборудованы бытовой техникой. Заявители могли иметь шесть краткосрочных и четыре долгосрочных семейных свидания в год. Кроме того, они имели право на получение дополнительных семейных свиданий в качестве поощрения за примерное поведение. Родственники информировались о времени свиданий заранее. Администрация исправительных колоний никогда не отказывала заявителям или их родственникам в праве на свидание.

825. В любом случае, даже если имело место вмешательство в права заявителей, предусмотренные статьей 8 Конвенции, оно соответствовало пункту 2 этого конвенционного положения. Так, власти Российской Федерации настаивали на том, что обжалуемая мера была законной. В соответствии со статьей 73 УИК РФ осужденный имеет право отбывать срок лишения свободы в том же субъекте Федерации, в котором был осужден (в случае заявителей в г. Москве). Однако если это невозможно, осужденный направлялся для отбытия наказания в исправительную колонию, расположенную в следующий по отдаленности субъект Федерации. Несколько регионов Российской Федерации (города Москва, Санкт-Петербург и некоторые республики Северного Кавказа) не имели исправительных колоний общего режима. Во избежание переполненности и в целях соблюдения требований статьи 3 Конвенции, в толковании прецедентной практики Европейского Суда в отношении условий в тюрьмах Российской Федерации осужденные из этих регионов направлялись в колонии, расположенные в других регионах. Например, осужденные из г. Москвы часто отбывали наказания в колониях, расположенных даже дальше от г. Москвы, чем г. Краснокаменск, куда был направлен первый заявитель. Как утверждали власти Российской Федерации, статья 73 УИК РФ "исполнялась в большинстве субъектов Российской Федерации". Во многих регионах строились новые исправительные колонии. С заявителями обращались в этом отношении так же, как и с другими осужденными в схожей ситуации. Отсутствовали основания для предоставления заявителям привилегированного обращения по причине их семейного или финансового положения. Они были направлены для отбытия наказаний в такие отдаленные районы, поскольку в других районах Российской Федерации места для них отсутствовали.

826. Власти Российской Федерации также настаивали на том, что было необходимо гарантировать безопасность самих заявителей. Власти Российской Федерации полагали, что в связи с широким освещением дела заявителей было важно защитить их от "несанкционированных контактов с журналистами, негативно настроенных лиц, в частности, тех, кто пострадал от [преступлений заявителей]... от несанкционированных собраний и пикетов". Кроме того, власти Российской Федерации отметили, что сокамерники заявителей могли узнать, что те имеют деньги в иностранных банках. Это могло поставить заявителей под угрозу. По словам властей Российской Федерации, заключенные Ямало-Ненецкого автономного округа и Читинской области были менее информированы о подробностях дела заявителей, чем в Центральной России. Следовательно, заявители находились там в большейбезопасности.

827. Наконец, власти Российской Федерации указали, что если бы, в обход общего правила, заявители получили места в тюрьме, расположенной ближе к г. Москве, это также восстановило бы сокамерников против них и могло создать для них угрозу.

828. По утверждениям заявителей, местонахождение исправительных колоний, в которых они должны были отбывать свой срок, имело прямое отношение к их правам, предусмотренным статьей 8 Конвенции. Неизбежно, что отбытие наказаний в столь отдаленных районах составляло большее вмешательство в их право на уважение семейной жизни, чем если бы они были направлены в исправительную колонию, расположенную ближе к г. Москве.

829. Заявители описали тяготы, связанные с переездами из г. Москвы в г. Краснокаменск и поселок Харп. В подтверждение первый заявитель сослался на статью, написанную группой журналистов, которая сопровождала его родственников в их поездке в исправительную колонию, и на объяснения его адвокатов. В качестве прямого следствия перевода в г. Краснокаменск его семья могла лишь однажды использовать "краткосрочное свидание" после 2005 года. Разумеется, если бы заявитель отбывал наказание ближе к семье, он мог бы более широко использовать возможности для краткосрочных свиданий. По причине изнуряющего и жесткого характера путешествия два его малолетних сына не смогли навестить его в г. Краснокаменске вообще. Дети могли навестить первого заявителя, когда он содержался в г. Москве. Престарелый отец первого заявителя смог посетить его только один раз. Тот факт, что семья первого заявителя не полностью использовала возможности для свиданий - он имел пять длительных и одно краткосрочное свидание за 14 месяцев нахождения в Исправительной колонии N ИК-10 - ясно свидетельствует о том, что огромное расстояние препятствовало этим свиданиям.

830. Второй заявитель также описывал тяготы, связанные с поездками из г. Москвы в колонию в поселке Харп. По его словам, они полностью препятствовали его семье - жене и двум дочерям, которым в тот период было два и четыре года - навещать его в колонии по причине длительности железнодорожного сообщения и трудностей пересечения реки. В любом случае посещение заявителя требовало времени, нервов и расходов, а для малолетних детей оно было практически невозможным.

831. По словам заявителей, подобная преднамеренная социальная изоляция не отвечала требования пункта 2 статьи 8 Конвенции. Во-первых, она не имела правовой основы. Согласно законодательству власти Российской Федерации должны были направить заявителей для отбытия наказания в колонию в г. Москве или Московской области. Власти Российской Федерации не представили доказательств в поддержку своего утверждения о том, что переполненность в московских тюрьмах была такова, что заявителей нельзя было направить в исправительную колонию в Московской области. Кроме того, власти Российской Федерации не оспаривали утверждение первого заявителя о том, что в сентябре 2005 года были 149 674 доступных мест в исправительных колониях Российской Федерации из общей вместимости в 786 753 мест. Власти Российской Федерации должны были доказать, почему при таком количестве мест исправительная колония в г. Краснокаменске оказалась "ближайшей" исправительной колонией по смыслу статьи 73 УИК РФ.

832. Кроме того, утверждение властей Российской Федерации о том, что это было сделано ради личной безопасности заявителей, неверно. Во-первых, власти приняли во внимание соображения, не предусмотренные статьей 73 УИК РФ. Во-вторых, власти Российской Федерации не пояснили, почему угроза, которую предположительно представляли другие заключенные, была меньше в г. Краснокаменске или поселке Харп, чем в г. Москве. В действительности более двух лет заявители содержались в следственных изоляторах г. Москвы, и в этот период не произошло ни одного инцидента с их участием в отношениях с сокамерниками. Кроме того, власти Российской Федерации не представили доказательств, что заявители находились в опасности со стороны других заключенных.

833. Заявители утверждали, что отклонение внутригосударственными судами их жалоб на лишение свободы в отдаленных колониях не имеет решающего значения для вопроса о том, были ли решения приняты "в порядке, предусмотренном законом", как того требует статья 8 Конвенции, по следующим причинам. Во-первых, суды страны ошибочно приняли доводы представителей Федеральной службы исполнения наказания о том, что отсутствует требование о рассмотрении индивидуальных обстоятельств осужденного. Такое предположение явно противоречит статье 8 Конвенции. Во-вторых, внутригосударственные суды также ошибочно уклонились от требования объяснений, почему заявители были направлены в г. Краснокаменск и поселок Харп, за тысячи километров от г. Москвы, несмотря на тот факт, что имелись 149 674 доступных мест в исправительных колониях Российской Федерации в сентябре 2005 года. Заявители также подчеркнули, что власти Российской Федерации ссылались на основания, непредусмотренные частью второй статьи 73 УИК РФ, в частности, о защите заявителей от возможных несанкционированных контактов с представителями средств массовой информации.

834. Реальная причина перевода заявителей в Сибирь была указана Шуваловым, в то время старшим помощником Президента. В интервью журналу "Экономист" в июле 2006 года Шувалов сообщил, что первый заявитель был направлен в сибирскую колонию в целях предостережения других олигархов Российской Федерации. Внутригосударственные суды не задались вопросом о том, почему оба заявителя были направлены в весьма отдаленный регион Российской Федерации с явным нарушением положений законодательства. Тот факт, что оба были направлены за тысячи километров от г. Москвы, настойчиво наводил на мысль о ненадлежащих мотивах со стороны государственных органов.

835. Стороны не пришли к согласию относительно того, составляет ли факт отбытия наказания в конкретной исправительной колонии "вмешательство" в личную жизнь. Европейский Суд напоминает в этом отношении, что любое содержание под стражей, которое является законным для целей статьи 5 Конвенции (нет сомнения в том, что содержание заявителей под стражей после осуждения соответствовало подпункту "a" пункта 1 статьи 5 Конвенции), влечет по своей природе различные ограничения личной и семейной жизни (см. Постановление Европейского Суда по делу "Силвер и другие против Соединенного Королевства" (Silver and Others v. United Kingdom) от 25 марта 1983 г., § 98, Series A, N 161). Было бы принципиальной ошибкой рассматривать каждое дело о содержании под стражей после осуждения с точки зрения статьи 8 Конвенции и оценивать "законность" и "пропорциональность" лишения свободы как такового.

836. В качестве исходного пункта Европейский Суд признает, что власти обладают широкой дискрецией в вопросах исполнения наказаний. Однако Конвенция не может остановиться у тюремных ворот (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Херст против Соединенного Королевства (N 2)" (Hirst v. United Kingdom) (N 2), жалоба N 74025/01, § 70, ECHR 2005-IX), и нельзя полагать, что заключенный лишается всех своих прав, гарантированных статьей 8 Конвенции, только по причине его статуса лица, лишенного свободы после осуждения (см. Постановление Европейского Суда по делу "Плоский против Польши" (Ploski v. Poland) от 12 ноября 2002 г., жалоба N 26761/95). Европейский Суд не закрывает глаза на ограничения, которые выходят за рамки того, что обычно считается приемлемым в деле обычного заключенного. Например, существенной частью права заключенного на уважение его семейной жизни является содействие тюремной администрации в поддержании контактов с близкими родственниками (см. Постановление Европейского Суда по делу "Мессина против Италии (N 2)" (Messina v. Italy) (N 2), жалоба N 25498/94, § 61, ECHR 2000-X). Ограничения контактов с другими заключенными и членами семьи, установленные тюремными правилами, рассматривались Европейским Судом как "вмешательство" в права, защищенные статьей 8 Конвенции (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ван дер Вен против Нидерландов" (Van der Ven v. Netherlands), жалоба N 50901/99, § 69, ECHR 2003-II).

837. Так, помещение осужденного в конкретную тюрьму может потенциально вызвать вопрос в соответствии со статьей 8 Конвенции, если его последствия для личной и семейной жизни заявителя выходят за рамки "обычных" тягот и ограничений, присущих самому понятию лишения свободы. Как Комиссия по правам человека указала в деле "Уэйкфилд против Соединенного Королевства" (Wakefield v. United Kingdom) (жалоба N 15817/89, Решение от 1 октября 1990 г., DR 66, p. 251): "Статья 8 Конвенции обязывает государство содействовать заключенным в максимально возможной степени для создания и поддержания связей с людьми в целях способствования социальной реабилитации заключенных. В этом контексте расположение места, где содержится заключенный, имеет значение". Кроме того, право на уважение семейной жизни возлагает на государства позитивное обязательство содействия заключенным в поддержании эффективного контакта с близкими родственниками (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "X. против Соединенного Королевства" (X. v. United Kingdom) от 8 октября 1982 г., жалоба N 9054/80, DR 30, p. 115). В контексте лишения свободы Комиссия по правам человека признала, что возможность близких родственников посещать заключенного составляет существенный фактор в сохранении семейной жизни (см. Решение Комиссии по правам человека по делу "Хаджисулейманолу против Италии" (Hacisuleymanoglou v. Italy) от 20 октября 1994 г., жалоба N 23241/94, DR 79-B, p. 121).

838. Европейский Суд напоминает, что в деле Уэйкфилда Комиссия по правам человека расценила отказ в разрешении на постоянный перевод заявителя из Йоркшира в Шотландию ближе к невесте как вмешательство в право заявителя на уважение личной жизни. В настоящем деле расстояния намного больше, чем в деле Уэйкфилда. С учетом географической ситуации данных колоний и реалий транспортной системы Российской Федерации Европейский Суд готов признать, что поездка из г. Москвы в Краснокаменскую колонию или колонию Харп была длительным и утомительным событием, особенно для малолетних детей заявителей. Действительно, не сами заявители, а члены их семей страдали от отдаленности колоний. Заявители были также затронуты этой мерой, хотя и косвенно, поскольку, возможно, они имели более редкие свидания, чем если бы находились ближе к г. Москве. В итоге Европейский Суд считает, что эта мера составляла вмешательство в предусмотренное статьей 8 Конвенции право заявителей на уважение личной и семейной жизни.

839. Европейский Суд переходит к рассмотрению вопроса об оправданности вмешательства. Европейский Суд напоминает, что в соответствии с пунктом 2 статьи 8 Конвенции вмешательство в осуществление права личной и семейной жизни оправдано, когда оно "предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц".

(a) Было ли вмешательство законным

(b) Преследовало ли вмешательство законную цель

(c) Было ли вмешательство пропорциональным преследуемым законным целям

853. Власти Российской Федерации утверждали, что данная ситуация не охватывалась статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции по двум причинам. Во-первых, власти Российской Федерации указали, что налоговые требования были выдвинуты властями в рамках уголовного разбирательства против заявителя. Со ссылкой на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ферраццини против Италии" (Ferrazzini v. Italy) (жалоба N 44759/98, ECHR 2001-VII) власти Российской Федерации указали, что "налоговые вопросы по-прежнему составляют ядро прерогатив публичной власти с сохранением преобладания публичного характера отношений между налогоплательщиком и обществом" (§ 29).

854. Власти Российской Федерации также утверждали, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не может применяться к взысканию нуплаченных налогов. Неуплаченные налоги не составляли "имущество" заявителя, так как они были накоплены незаконно. Незаконное происхождение этих денежных средств было установлено приговором Мещанского районного суда г. Москвы от 16 мая 2005 г. Власти Российской Федерации признали, что термин "имущество", использованный в этом конвенционном положении, имел автономное значение. Однако, по мнению властей Российской Федерации, их утверждение о том, что "имущество" не включало неуплаченные налоги, имеет основу не только во внутригосударственном законодательстве, но и в международном праве. Было бы чрезмерно требовать от государств уважения "имущества", которое приобретено незаконно.

855. В качестве альтернативы, если Европейский Суд признает, что денежные средства, взысканные у первого заявителя, были его "имуществом" в значении статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, власти Российской Федерации утверждали, что вмешательство в его права было совместимо с этим положением. Власти Российской Федерации напомнили принципы, установленные в прецедентной практике Европейского Суда в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, в частности, по поводу широких пределов усмотрения, которыми пользуются государства-участники, их лучшего знания и понимания местных условий, потребностей и ограниченной надзорной роли Европейского Суда в этой сфере. Власти Российской Федерации также указали, что не является несовместимым со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции взыскание имущества у должника, даже если имущество не принадлежит ему, а находится в его владении.

856. Что касается фактов, власти Российской Федерации утверждали, что первый заявитель был признан виновным в различных экономических преступлениях, которые включали присвоение государственных средств и государственного имущества. Он совершал данные преступления в составе организованной группы. Его преступная деятельность была умышленной, тщательно спланированной и продолжалась несколько лет. При таких обстоятельствах взысканные с него суммы должны рассматриваться в качестве компенсации в пользу общества и государства за совершенные им правонарушения. Таким образом, первый заявитель был лишен имущества в публичном интересе, который пользуется в этом контексте приоритетом по отношению к его частному интересу. Власти Российской Федерации заключили, что положения статьи 1 Конвенции не были нарушены в деле первого заявителя.

857. Как утверждали власти Российской Федерации, законодательство Российской Федерации предусматривает возможность рассмотрения в рамках уголовного разбирательства гражданского иска потерпевшего от преступления к виновному. Статья 110 НК РФ предусматривает, что вина корпоративного налогоплательщика определяется со ссылкой на вину управляющих, действовавших от его имени. В качестве общего правила налоговые требования относительно неуплаченных корпоративных налогов предъявляются к корпоративному налогоплательщику. Из этого правила имеются несколько исключений. Так, если в момент предъявления требований юридическое лицо еще существует, но не имеет достаточных активов для удовлетворения требований, возникает субсидиарная ответственность лица, ответственного за налоговую задолженность. То же правило применяется, когда юридическое лицо ликвидируется или меняет собственников в момент предъявления налоговых требований.

858. Взыскание задолженности по налогам с первого заявителя было законным, поскольку создание им подставных компаний и контроль за их деятельностью составляли элементы состава преступления, предусмотренного статьей 199 УК РФ. Было бы бессмысленно взыскивать налоги с подставных компаний, которые создал первый заявитель, поскольку они не могли компенсировать ущерб, причиненный казне. Законодательство Российской Федерации не предусматривает уголовной ответственности юридических лиц. Следовательно, в настоящем деле основополагающее общее правило заключалось в том, что вред возмещается его причинителем. Подставные компании, которые участвовали в схеме уклонения от уплаты налогов, были ликвидированы или реорганизованы для сокрытия преступлений. Тем не менее это не должно препятствовать государству во взыскании компенсации ущерба. Ссылка первого заявителя на решение Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и К. (см. § 449 настоящего Постановления) несущественна.

859. Первый заявитель утверждал, что возражение властей Российской Федерации о неприменимости статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции к делу ошибочно, а их ссылка на дело Ферраццини неверна. В деле Ферраццини Большая Палата Европейского Суда указала, что налоговые споры не относятся к сфере "гражданских прав и обязанностей" для целей определения применимости пункта 1 статьи 6 Конвенции, а не статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Напротив, последовательная прецедентная практика Европейского Суда заключается в том, что сбор налогов составляет вмешательство в права, защищенные статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции. Заявитель сослался на Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Бёрден против Соединенного Королевства" (Burden v. United Kingdom), жалоба N 13378/05, § 59, ECHR 2008, Решение Европейского Суда по делу "Компания "Орион-Бржецлав С.Р.О." против Чешской Республики" (Orion-Breclav, S.R.O v. the Czech Republic)* (* Правильнее Orion s.r.o. (примеч. переводчика).) от 13 января 2004 г., жалоба N 43783/98).

860. По мнению первого заявителя, решение Европейского Суда о приемлемости оставило открытыми два ключевых вопроса: (a) было ли "законным" с точки зрения внутригосударственного законодательства и/или конвенционного права взыскание Мещанским районным судом г. Москвы с физического лица компенсации ущерба за уклонение компании от уплаты налогов, и (b) если да, было ли правильно поступать так в настоящем деле с учетом решений арбитражных судов в налоговом разбирательстве по делу "ЮКОСа".

861. Что касается первого из этих вопросов, первый заявитель утверждал, что требования о компенсации ущерба в связи с уклонением компании от уплаты налогов должны быть предъявлены против компаний, которые считаются уклонявшимися от уплаты налогов, и, таким образом, Мещанский районный суд г. Москвы не имел права присуждать компенсацию ущерба с него в связи с этим обвинением. Так, в деле И. и К. Верховный Суд Российской Федерации указал, что отсутствовало основание для удовлетворения гражданского иска налоговых органов в связи с уклонением от налогов, которые не были уплачены акционерным обществом, в отношении физических лиц, осужденных по соответствующему делу. Принципы, указанные в деле И. и К., были применены Московским областным судом 9 октября 2002 г. в постановлении "О результатах рассмотрения уголовных дел в экономической сфере судами Московской области в 2000 году и первой половине 2002 года":

"...В соответствии со статьей 55 [старого] Уголовно-процессуального кодекса гражданскими ответчиками могут, в частности, являться предприятия, учреждения и компании, которые согласно закону несут материальную ответственность за преступные действия обвиняемого физического лица. В уголовном деле физическое лицо может быть признано гражданским ответчиком только в связи с налогом, который он не уплатил в бюджет в качестве плательщика подоходного налога. Но, будучи руководителем или главным бухгалтером компании, физическое лицо не может нести налоговую ответственность за компанию, поскольку последняя, являясь самостоятельным объектом налогообложения, имеет свои права и обязанности в качестве налогоплательщика, особенно в качестве плательщика налогов с юридических лиц или компаний, включая налог на прибыль (доход), НДС, сделки с ценными бумагами, налог на прибыль на фондовом рынке и страховые операции. Таким образом, в этом примере компания/налогоплательщик сама должна рассматриваться как гражданский ответчик в отношении неуплаченных налогов и сборов. Удовлетворяя гражданский иск, предъявленный прокурором, суд фактически переложил обязанность по уплате налоговой недоимки не на того налогоплательщика. Удовлетворение гражданского иска о взыскании налога в уголовном деле, возбужденном по признакам статьи 199 Уголовного кодекса (уклонение от уплаты налогов с организаций), за счет личных средств частного лица, осужденного в соответствии с этой статьей, не имеет основы в законе...".

862. В своих объяснениях власти государства-ответчика не ссылались на законодательные положения или на практику в поддержку своих аргументов. Они указали, что решение Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и К. было "несущественно", поскольку 18 декабря 2002 г. вступил в силу новый УПК РФ. Однако утверждения властей Российской Федерации не подкреплялись ссылкой на последующую прецедентную практику, демонстрирующую, что дело было оспорено, не говоря уже об отмене. Ссылки властей Российской Федерации на изменения в УПК РФ, принятый в 2002 году, были также необоснованны: отсутствует анализ того, каким образом новый кодекс умалял решение Верховного Суда Российской Федерации по делу И. и К. Положения нового кодекса не изменили оснований для выводов Верховного Суда Российской Федерации. В любом случае невозможно понять, каким образом новый УПК РФ, если он имеет значение, мог в соответствии с принципом справедливого равновесия иметь ретроспективный эффект.

863. Что касается второго вопроса, а именно возможности "двойного взыскания" тех же сумм неуплаченных налогов с компании и ее высшего руководителя, первый заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не рассмотрели данный вопрос. По мнению заявителя, присуждение компенсации ущерба было явно произвольным, поскольку (a) предполагаемая налоговая задолженность уже была взыскана с "ЮКОСа", (b) все векселя были погашены, и государство не понесло ущерба. Последующие внутригосударственные решения по связанным делам заключили, что векселя были полностью погашены: см. решение Свердловского областного суда по делу Иванникова и решение Миасского городского суда Челябинской области по делу Лубенца.

864. Первый заявитель утверждал, что решения судов первой и кассационной инстанций не были мотивированы в части исчисления размера ущерба. Суммы, взысканные с него по приговору от 16 мая 2005 г., были теми же, что были взысканы с компаний, аффилированных с первым заявителем, в частности, "ЮКОСа". Мещанский районный суд г. Москвы обязал первого заявителя уплатить Федеральной налоговой службе 17 395 449 282 рубля по иску последнего, вытекающего из предполагаемой неуплаты налогов торговыми компаниями ЗАТО. Общая сумма компенсации ущерба в связи с преступлением, предусмотренным статьей 199 УК РФ, составляла (a) ущерб, связанный с уклонением от уплаты налогов за 1999 год, в сумме 5 447 501 388 рублей, и (b) ущерб, связанный с предполагаемым уклонением от уплаты налогов за 2000 год, в сумме 11 947 947 894 рубля. При рассмотрении жалобы Московский городской суд исключил из общей суммы неуплаченных налогов за 1999 и 2000 годы суммы налогов, уплаченных четырьмя торговыми компаниями с помощью векселей. Принимая решение в этой части, Московский городской суд исходил из того, что, даже если предположить, что уплата налогов компаниями г. Лесной с использованием векселей в 1999 и 2000 годах была незаконной, к моменту передачи дела первого заявителя в суд формулировка статьи 199 УК РФ была изменена в результате исключения возможности осуждения по этой (или другой) статье УК РФ в отношении такого поведения, и заявитель, следовательно, мог извлечь выгоду из этого изменения. В итоге общая сумма неуплаченных налогов была уменьшена Московским городским судом до 1 217 622 799 рублей за 1999 год и до 1 566 046 683 рубля за 2000 год. Несмотря на это изменение, суд кассационной инстанции отказался уменьшить размер гражданского иска.

865. В налоговом разбирательстве по делу "ЮКОСа" в 2004 году российское налоговое министерство* (* Так в оригинале. По-видимому, имеется в виду Министерство Российской Федерации по налогам и сборам (примеч. редактора).) (предшественник Федеральной налоговой службы) добилось взыскания налогов (с процентами и штрафами) с "ЮКОСа" в связи с той же предполагаемой налоговой задолженностью за 2000 год торговых компаний ЗАТО. Основанием для взыскания было то, что эти торговые компании считались подставными компаниями, а окончательным выгодоприобретателем являлся "ЮКОС". Впоследствии в связанных делах было признано, что векселя были погашены полностью, и ущерб отсутствовал.

866. По словам первого заявителя, присуждение Мещанским районным судом г. Москвы компенсации ущерба в сумме 17 395 449 282 рубля несомненно представляло вмешательство в беспрепятственное пользование имуществом. Активы первого заявителя были арестованы до рассмотрения требования о возмещении ущерба. Арестованные банковские счета и акции были направлены на погашение суммы ущерба.

867. Первый заявитель также утверждал, что присуждение компенсации Мещанским районным судом г. Москвы было незаконным. Так, Мещанский районный суд не имел юрисдикции для присуждения компенсации ущерба с первого заявителя, поскольку в любом случае предполагаемый ущерб государству был уже возмещен в налоговом разбирательстве против "ЮКОСа".

868. Что касается установления справедливого равновесия между частным и публичным интересом, первый заявитель признал, что Европейский Суд пользовался значительными пределами усмотрения государств в отношении налоговых дел, однако при условии, что эти меры не составляют произвольную конфискацию. Поскольку компенсация ущерба была сама по себе незаконная и предполагаемый ущерб государству за 2000 году уже был возмещен в налоговом разбирательстве по делу "ЮКОСа", вопрос о "справедливом равновесии" не рассматривался. Кроме того, последующие судебные решения подтвердили последовательную позицию первого заявителя о том, что векселя, использованные компаниями ЗАТО в 1999 году, были полностью погашены, и, таким образом, государству не был причинен ущерб.

869. Европейский Суд напоминает, что первое и самое важное требование статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции состоит в том, что любое вмешательство публичных властей в право на уважение собственности должно быть "законным": второе предложение первого абзаца разрешает лишение имущества только "на условиях, предусмотренных законом", и второй абзац устанавливает, что государства уполномочены осуществлять контроль за использованием собственности путем обеспечения выполнения "законов" (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece), жалоба N 31107/96, § 58, ECHR 1999-II).

870. Кроме того, согласно последовательной прецедентной практике Европейского Суда вмешательство в право на уважение собственности, включая вытекающее из меры обеспечения уплаты налогов, должно установить "справедливое равновесие" между требованиями общего интереса и защиты фундаментальных прав лица. Государства, разрабатывая и применяя политику в сфере налогообложения, пользуются широкими пределами усмотрения, поскольку решения в этой области обычно требуют оценки политических, экономических и социальных вопросов, которые Конвенция относит к предметам ведения государств-участников. Второй абзац статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции прямо признает право государств-участников обеспечивать выполнение таких законов, какие представляются необходимыми для обеспечения уплаты налогов. В деле "Компания "Газус дозир- унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов" (Gasus Dosier- und GmbH v. Netherlands) (Постановление от 23 февраля 1995 г., § 59, Series A, N 306-B) Европейский Суд отметил, что "значение, которое составители Конвенции придавали этому аспекту второго абзаца статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, видно из того факта, что на стадии, когда предлагаемый текст не содержал прямого упоминания о налогах, уже предполагалось сохранить право государств принимать налоговые законы, которые представляются желательными, при условии, что меры в этой сфере не составляют произвольной конфискации (см. сэр Дэвид Максуэлл-Файф (David Maxwell-Fyfe), докладчик Комитета по правовым и административным вопросам, вторая сессия Консультативной ассамблеи, 16-е заседание (25 августа 1950 г.), Объединенное издание подготовительных трудов, т. VI, страница 140, комментарий к тексту предлагаемой статьи 10A, там же, страница 68)". Таким образом, пределы усмотрения государств-участников в подобных делах являются широкими (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Компания "Газус дозир- унд фёрдертехник ГмбХ" против Нидерландов", § 60, см. также Постановление Европейского Суда по делу "Спорронг и Лёнрот против Швеции" (Sporrong and v. Sweden) от 23 сентября 1982 г., § 69, Series A, N 52, Постановление Европейского Суда по делу "Компании "Нэшнл энд провиншл билдинг сосайети", "Лидс перманент билдинг сосайети" и "Йоркшир билдинг сосайети" против Соединенного Королевства" (National & Provincial Building Society, Leeds Permanent Building Society and Yorkshire Building Society v. United Kingdom) от 23 октября 1997 г., § 80, Reports of Judgments and Decisions 1997-VII, и Решение Европейского Суда по делу "M.A. и 34 других против Финляндии" (M.A. and 34 Others v. Finland) от 10 июня 2003 г., жалоба N 27793/95, см. также с необходимыми изменениями Постановление Европейского Суда по делу "Бенденун против Франции" (Bendenoun v. France) от 24 февраля 1994 г., § 46, Series A, N 284).

(a) Имело ли место вмешательство в "имущество" первого заявителя

(b) Было ли вмешательство оправданным в соответствии со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции

887. Власти Российской Федерации полагали, что утверждения заявителей о политических мотивах их уголовного преследования не подкреплены материалами дела. Власти Российской Федерации настаивали на серьезном и реальном характере уголовных обвинений против заявителей. Они подчеркивали, что органы расследования и преследования действовали добросовестно и в полном соответствии с внутригосударственным законодательством, что подтверждалось приговором Мещанского районного суда г. Москвы, вынесенным по делу заявителей. Факт осуждения заявителей внутригосударственными судами, поддержанного верховным судебным органом страны, был достаточно сильным аргументом, опровергающим доводы заявителей относительно предполагаемых нарушений статьи 18 Конвенции.

888. Власти Российской Федерации сослались на выводы Европейского Суда по делу первого заявителя (Постановление по делу Ходорковско-го N 1, жалоба N 5829/04), в котором Европейский Суд не нашел, что преследование первого заявителя имело ненадлежащие мотивы. В частности, Европейский Суд установил, что доказательства, представленные первым заявителем, не были достаточны для заключения о том, что власти государства-ответчика действовали недобросовестно и вопреки Конвенции. Власти Российской Федерации утверждали, что уголовное преследование заявителей имело законную цель, было обоснованным и законным.

889. Заявители утверждали, что их уголовное преследование и уголовное преследование других управляющих "ЮКОСа" являлось политически мотивированным.

890. Заявители полагали, что, несмотря на заключение Европейского Суда в Постановлении по делу Ходорковского N 1, Европейский Суд мог установить нарушение статьи 18 Конвенции в настоящем деле. Прежде всего первое дело касалось только вопросов досудебной стадии. Кроме того, Европейский Суд в этом деле не рассматривал некоторые доказательства, а именно свидетельские показания Касьянова, бывшего премьер-министра, и доклад консультативной экспертной группы Президента Российской Федерации, который анализировал второе судебное разбирательство по делу заявителей. Существует явный мировой консенсус, включая решения высших судов Швейцарии и Кипра, о том, что преследование заявителей было политически мотивированным. Наконец, подход Европейского Суда к статье 18 Конвенции в Постановлении по делу Ходорковского N 1 был несовместим с конвенционной прецедентной практикой. Подготовительные материалы к статье 18 Конвенции указывали, что разработчики данного положения стремились обеспечить с его помощью защиту лица от применения ограничений, следующих из желания государства защитить себя в соответствии "с политической тенденцией, которую оно представляет" и желания государства действовать "против оппозиции, которую оно находит опасной".

891. Вопреки прецедентной практике в соответствии со статьей 18 Конвенции в Постановлении по делу Ходорковского N 1 бывшая Первая Секция решила, что заявитель должен установить, что его заключение под стражу было мотивировано исключительно причинами, не предусмотренными в статье 5 Конвенции и, кроме того, что его преследование "с начала до конца" было омрачено "недобросовестностью и явным пренебрежением Конвенцией". Ни в одном ранее рассмотренном деле Европейский Суд не применял подобный тест.

892. Если статья 18 Конвенции имеет значение для защиты лиц от злоупотребления властью, которую должна предоставлять статья 18 Конвенции, Европейский Суд должен применять гибкий тест, признающий, что, если заявитель представил доказуемую позицию, от него нельзя требовать "неопровержимого" доказывания фактов, поскольку эти факты относятся прежде всего к сфере ведения государства. Такое признание следует из подхода Европейского Суда к статье 14 Конвенции, которая подобно статье 18 Конвенции не имеет автономного места в Конвенции, но носит особый характер в прецедентной практике (см. Постановление Европейского Суда по делу "D.H. и другие против Чешской Республики" (D.H. and Others v. Czech Republic) от 13 ноября 2007 г., жалоба N 57325/00, § 186). Бывшая Первая Секция Европейского Суда сделала почти невозможным для лица доказывание политического мотива, так как доказательства политического мотива почти всегда удерживаются властями государства-ответчика.

893. Как утверждали заявители, доказательства, представленные Европейскому Суду, свидетельствуют о том, что преследование заявителей было мотивировано хотя бы частично политическими соображениями. В поддержку своих утверждений заявители ссылались на различные документы, а именно выводы специального докладчика Парламентской Ассамблеи Совета Европы, одобренные Парламентской Ассамблеей, которая заключила, что обстоятельства дела заявителя выходили "далеко за рамки исполнения уголовного судопроизводства и име[ли] целью, в том числе, ослабление открыто выражавшего свое мнение политического оппонента, запугивание других состоятельных лиц и возвращение себе контроля над стратегическими экономическими активами". Они также ссылались на резолюцию Европейского парламента от мая 2009 года, в которой первый заявитель назывался политическим заключенным. Заявители также упомянули решение суда г. Лондона по делам о выдаче должностных лиц "ЮКОСа", в котором судья пришел к выводу, что преследование Ходорковского было политически мотивированным. Решение Федерального суда Швейцарии указало на "политический компонент" в деле заявителей. Заявители также ссылались на решение суда Литвы по делу о выдаче и других решений судов и арбитражей, которые поддерживали тезис о политической мотивации их преследования.

894. В 2005 году "Международная амнистия" (Amnesty International) указала, что усматривает "значительный политический контекст в задержании и преследовании" заявителей и других представителей "ЮКОСа". Несколько других НПО сделали заявления о том же.

895. Заявители также упомянули мнения различных публичных фигур в Российской Федерации и за границей, которые характеризовали разбирательство по делу должностных лиц "ЮКОСа" как политическое. Заявители ссылались на высказывания бывшего премьер-министра Касьянова, министра экономического развития и торговли Грефа, советника Президента В.В. Путина по экономическим делам Илларионова, помощника Президента Шувалова (см. § 373 настоящего Постановления), а также других видных политических деятелей (таких, как бывший министр экономики Ясин и Председатель Совета Федерации, верхней палаты российского парламента, Миронов).

896. Заявители утверждали, что ограничения, установленные для их права на справедливое судебное разбирательство в ходе рассмотрения дела судами двух инстанций, были связаны с "иными причинами", вопреки статье 18 Конвенции. Имело место множество нарушений их прав, которые свидетельствовали о недобросовестности со стороны властей. Точно так же решение о направлении заявителей для отбытия наказаний в Читинскую область и Ямало-Ненецкий автономный округ, сильно осложнившее их контакты с семьями и адвокатами, было принято по ненадлежащим мотивам. В исправительных колониях заявители подверглись незаконным, несправедливым, непропорциональным и дискриминационным дисциплинарным разбирательствам, направленным на умаление их перспективы условного освобождения. Заявители также выдвинули версию о том, что они именовали "последовательной моделью запугивания и устрашения... адвокатов".

911. Власти Российской Федерации утверждали, что первый заявитель имел необходимое время и возможности для подготовки и подачи жалобы в Европейский Суд и что его многочисленные адвокаты содействовали ему в подготовке жалобы.

912. Закон позволял ему встречаться с адвокатами, представлявшими его в Европейском Суде. Во время содержания первого заявителя в исправительной колонии свидания с его адвокатами, включая представлявших его в страсбургском разбирательстве, имели место за пределами рабочего времени первого заявителя. В тот период таковым было требование пункта 83 Правил внутреннего распорядка в исправительных колониях, утвержденных приказом Министерства юстиции Российской Федерации от 3 ноября 2005 г. Верховный Суд Российской Федерации 2 марта 2006 г. признал приказ в этой части незаконным. С тех пор свидания разрешались в рабочее время.

913. Кроме того, первый заявитель знал, как обратиться в Европейский Суд, поскольку во всех помещениях, в которых он содержался, имелись доски объявлений, содержавшие информацию для потенциальных заявителей. Первый заявитель также мог направлять вопросы и жалобы по поводу разбирательства в Европейском Суде в администрацию колонии и должностным лицам Федеральной службы исполнения наказаний. Власти Российской Федерации подчеркнули, что в соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда должностные лица уголовно-исполнительной системы были проинструктированы о том, как информировать заключенных о процедурах и правилах Европейского Суда, не оказывая на них давление и не отговаривая от жалоб.

914. Тот факт, что первый заявитель представил подробный и сложный формуляр жалобы и пользовался помощью пяти адвокатов, по словам властей Российской Федерации, свидетельствовал, что власти никоим образом ему не препятствовали.

915. Что касается эпизода 22 июля 2005 г., когда О. Михайловой было отказано в доступе к заявителю, власти Российской Федерации утверждали, что заявитель ввел Европейский Суд в заблуждение относительно ее статуса - она не являлась его адвокатом и потому не имела права посещать его в изоляторе. Статья 53 УПК РФ предусматривала, что адвокат должен быть формально допущен действовать в разбирательстве должностным лицом, ответственным за дело. Хотя О. Михайлова имела статус адвоката, она не входила в список адвокатов, допущенных к участию в конкретном уголовном деле. В результате ей не было разрешено встретиться с заявителем в качестве адвоката. Она могла встретиться с ним в качестве частного лица, но не получила письменное разрешение на такое свидание от следователя. Законодательство Российской Федерации различает понятия "защитник" и "адвокат". Чтобы стать "защитником", адвокат должен быть допущен к участию в деле в этом качестве. О. Михайлова была "адвокатом", но не получила разрешение на участие в деле в качестве "защитника" заявителя. То же относится к эпизоду 27 июля 2005 г., когда О. Михайловой и В. Прохорову было отказано в доступе к заявителю администрацией изолятора. Власти Российской Федерации заключили, что права заявителя в соответствии со статьей 34 Конвенции не были нарушены.

916. Первый заявитель утверждал, что власти Российской Федерации не ответили на вопросы Европейского Суда. В частности, они полностью умолчали о факте отказа в визах для встречи с заявителем Николасу Блейку QC и Джонатану Глассону, английским адвокатам, действовавшим в этом разбирательстве. Они не смогли встретиться со своим клиентом. Власти Российской Федерации не комментировали попытки властей лишить статуса адвокатов первого заявителя. Оба его российских представителя в страсбургском разбирательстве подверглись процедуре лишении статуса: так, в сентябре 2005 года, сразу после кассационного разбирательства, Генеральная прокуратура потребовала лишения статуса адвоката К. Москаленко, в марте 2007 года разбирательство о лишении статуса вновь было возбуждено против К. Москаленко. Разбирательство о лишении статуса после кассационного разбирательства возбуждалось также против А. Дреля.

917. Власти Российской Федерации утверждали, что первый заявитель имел достаточное время и необходимые возможности для составления жалобы в Европейский Суд, но они полностью пренебрегли тем фактом, что ему пришлось просить разрешения Европейского Суда на дополнительные шесть месяцев в целях представления жалобы. Первый заявитель испытывал особенные трудности доступа к своим адвокатам в период, ведущий к истечению 22 марта 2006 г. шестимесячного предельного срока для подачи жалобы в Европейский Суд. 17 марта 2006 г. первый заявитель был переведен в штрафной изолятор за то, что пил чай в ненадлежащем месте.

918. Первый заявитель успешно обжаловал правило, не допускавшее свиданий с адвокатами в рабочие часы, утверждая, что оно затрагивает, в числе прочего, его возможность подать жалобу в Европейский Суд. Решением от 2 марта 2006 г. Верховный Суд Российской Федерации признал это правило недействительным. Власти Российской Федерации согласились с тем, что до решения Верховного Суда Российской Федерации в доступе адвокатов к первому заявителю отказывали в рабочие часы, но не представили объяснения по поводу того, каким образом подобное незаконное ограничение доступа не препятствовало его праву доступа к Европейскому Суду.

919. Кроме того, утверждение властей Российской Федерации о том, что доступ был разрешен после решения Верховного Суда Российской Федерации, было, по словам первого заявителя, неверным. Администрация колонии продолжала отказывать его юристам в доступе в рабочее время. Администрация колонии ссылалась на то, что не видела решения Верховного Суда Российской Федерации, хотя адвокаты первого заявителя предоставили им копию этого решения.

920. Доводы властей Российской Федерации о том, что О. Михайлова нуждалась в разрешении Мещанского районного суда г. Москвы на свидание с первым заявителем, было неверно на основании законодательства страны. О. Михайлова была уполномочена первым заявителем действовать в его интересах в Европейском Суде и его уголовном деле. Довод властей Российской Федерации о том, что она не имела необходимого судебного разрешения на доступ к заявителю, является необоснованным.

921. Наконец, первый заявитель указывал, что его адвокаты подвергались запугиванию и устрашению. В свою поддержку он ссылался на вывод старшего судьи Уоркмена в разбирательстве о выдаче в Соединенном Королевстве, который заключил, что "по крайней мере, некоторые адвокаты подверглись запугиванию и устрашению". Первый заявитель также ссылался на слова президента Адвокатской палаты г. Москвы, который утверждал, что до настоящего времени Федеральная регистрационная служба в основном озабочена требованиями лишить права на практику адвокатов первого заявителя. По его словам, только два обращения службы не были связаны с делом "ЮКОСа".

922. Злоупотребление правоохранительным процессом в преследовании заявителя отмечалось в деле В. Алексаняна. Он являлся одним из адвокатов первого заявителя, а также был адвокатом* (* Алексанян являлся защитником заявителей (примеч. переводчика).) Лебедева. 27 ноября 2007 г. следователь Генеральной прокуратуры Р. в присутствии адвоката В. Алексаняна оказывала на него давление с целью принуждения к признанию и даче ложных показаний против других лиц в обмен на освобождение для лечения (он был серьезно болен). Сам В. Алексанян пояснил Верховному Суду Российской Федерации, что это был не единственный случай, когда Генеральная прокуратура предлагала ему освобождение в обмен на дачу ложных показаний против заявителей, в частности, 28 декабря 2006 г.

923. Особые трудности, с которыми сталкивались страсбургские адвокаты первого заявителя, следует рассматривать в более широком контексте постоянного запугивания властями адвокатов первого заявителя и явного пренебрежения конфиденциальности отношений адвоката с клиентом. А. Дрель был вызван для допроса в день задержания заявителя. В течение нескольких недель после задержания первого заявителя одна из молодых адвокатов заявителя (О. Артюхова) была обыскана, у нее были незаконно изъяты два документа, и против нее было возбуждено разбирательство о лишении статуса.

935. Первый заявитель не представил требований о компенсации материального ущерба. В качестве компенсации морального вреда заявитель требовал "намеренно скромную" сумму в 10 000 евро.

936. Власти Российской Федерации отнесли разрешение вопроса о сумме справедливой компенсации на усмотрение Европейского Суда.

937. Европейский Суд отмечает, что он установил несколько нарушений Конвенции по делу в отношении первого заявителя. Эти нарушения должны были причинить первому заявителю страдание и разочарование, которые не могут быть компенсированы простым установлением нарушений. Европейский Суд, принимая во внимание совокупный эффект нарушений прав первого заявителя и оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, с учетом всех доказательств и информации, имеющейся в наличии, присуждает ему требуемую сумму, а также любой налог, подлежащий начислению на данную сумму.

938. Второй заявитель требовал только компенсации материального ущерба в размере 6 800 000 евро, которые представляли его утраченный заработок. Он представил свои налоговые декларации за несколько лет, чтобы продемонстрировать уровень его заработка до задержания.

939. Власти Российской Федерации не предоставили конкретных комментариев по поводу требований второго заявителя о справедливой компенсации, ограничившись указанием на принципы прецедентной практики Европейского Суда о присуждении справедливой компенсации.

940. Европейский Суд учитывает, что требование второго заявителя в отношении компенсации материального ущерба основано на понимании, что его осуждение было полностью безосновательным и что это было единственной причиной утраты его заработка. Европейский Суд не убежден таким доводом. Хотя Европейский Суд установил в настоящем деле серьезные нарушения прав второго заявителя, предусмотренных статьями 3, 6 и 8 Конвенции, утрата его заработка может быть связана со многими другими факторами, прежде всего налоговым разбирательством против "ЮКОСа", которое впоследствии повлекло его банкротство и ликвидацию. Содержание второго заявителя под стражей в 2004 и 2005 годах, несомненно, сыграло некоторую роль в этом разбирательстве. Однако Европейский Суд не находит нужным строить догадки в этом отношении. Он отмечает, что, если и имелась связь между нарушениями, установленными в настоящем деле и утратой заработка второго заявителя, она была слишком отдаленной и неопределенной. Европейский Суд заключает, что требования второго заявителя о компенсации материального ущерба являются необоснованными и подлежат отклонению.