(1).jpg)
Постановление Европейского Суда по правам человека от 19 июля 2007 г. Дело "Кондрашина (Kondrashina) против Российской Федерации" (жалоба N 69533/01) (Пятая Cекция)
Европейский Суд по правам человека
(Пятая Cекция)
Дело "Кондрашина (Kondrashina)
против Российской Федерации"
(Жалоба N 69533/01)
Постановление Суда
Страсбург, 19 июля 2007 г.
Европейский Суд по правам человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:
П. Лоренсена, Председателя Палаты,
С. Ботучаровой,
К. Юнгвирта,
М. Цацы-Николовской,
А. Ковлера,
Х. Борего-Борего,
М. Виллигера, судей,
а также при участии Ф. Эленс-Пассос, Заместителя Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 26 июня 2007 г.,
вынес в тот же день следующее Постановление:
Процедура
1. Дело было инициировано жалобой N 69533/01, поданной против Российской Федерации в Европейский Суд по правам человека (далее - Европейский Суд) в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) гражданкой Российской Федерации Надеждой Корнеевной Кондрашиной (далее - заявительница) 3 марта 2001 г. Заявительница скончалась 25 декабря 2005 г., и ее супруг Николай Дмитриевич Кондрашин выразил намерение добиваться рассмотрения ее жалобы.
2. Интересы заявительницы были представлены В.Д. Андросовым - юристом, работающим в г. Белгороде. Власти Российской Федерации были представлены Уполномоченным Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека П.А. Лаптевым.
3. Заявительница, в частности, утверждала, что суды Российской Федерации пересмотрели судебное решение, принятое в ее пользу, неправильно применив процедуру по пересмотру судебных решений по вновь открывшимся обстоятельствам.
4. Решением от 11 октября 2005 г. Европейский Суд объявил жалобу заявительницы частично приемлемой.
5. И заявительница, и власти Российской Федерации представили дополнительные письменные замечания (пункт 1 правила 59 Регламента Европейского Суда). После консультаций со сторонами Палатой было принято решение об отсутствии необходимости проведения устного слушания по существу дела (пункт 3 правила 59 in fine* (* In fine (лат.) - в конце (прим. переводчика).) Регламента Европейского Суда).
Факты
I. Обстоятельства дела
6. Заявительница, 1934 года рождения, проживала в г. Белгороде.
7. Заявительница получала пенсию по старости. 1 февраля 1998 г. Федеральный закон от 21 июля 1997 г. N 113-ФЗ "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий" (далее - Закон о пенсиях) ввел новый порядок исчисления пенсий, основанный на так называемом индивидуальном коэффициенте пенсионера (далее - ИКП). Индивидуальный коэффициент пенсионера предполагался для сохранения связи между пенсией лица и его предыдущим заработком.
8. Орган, ответственный за начисление заявительнице пенсии, Управление Пенсионного фонда Российской Федерации по г. Белгороду (далее - Управление Пенсионного фонда), установил заявительнице ИКП 0,525. Заявительница оспорила решение Управления Пенсионного фонда Российской Федерации в Свердловский районный суд г. Белгорода. Она утверждала, что ее ИКП, начиная с 1 февраля 1998 г., должен составлять 0,7.
9. 1 июля 1999 г. Свердловский районный суд г. Белгорода удовлетворил требование заявительницы, полагая, что Управление Пенсионного фонда неправильно истолковало Закон о пенсиях. Суд решил, что Управление Пенсионного фонда должно пересчитать пенсию заявительницы с учетом ИКП 0,7.
10. Управление Пенсионного фонда обжаловало решение суда первой инстанции. 19 октября 1999 г. судебная коллегия по гражданским делам Белгородского областного суда оставила решение от 1 июля 1999 г. без изменения, и в тот же день оно вступило в законную силу. Судебное решение так и не было исполнено.
11. 29 декабря 1999 г. Министерство труда и социального развития Российской Федерации издало постановление об утверждении разъяснения о применении ограничений, установленных Законом о пенсиях. Постановление разъясняло порядок применения Закона о пенсиях.
12. 12 января 2000 г. заместитель Председателя Правительства Российской Федерации обратилась к Генеральному прокурору Российской Федерации, утверждая, что суды по всей стране удовлетворяли требования заявителей, принимая решения, основанные на абсолютно неверном толковании Закона о пенсиях, и что Пенсионный Фонд Российской Федерации был совершенно неспособен нести непредвиденные расходы. Она ходатайствовала перед Генеральным прокурором Российской Федерации о принесении им протеста на одно из таких решений с целью создания прецедента.
13. Некоторое время спустя разъяснение Министерство труда и социального развития Российской Федерации было обжаловано группой лиц в Верховный Суд Российской Федерации. 24 апреля 2000 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил их жалобу без удовлетворения. Он установил, что вопреки утверждениям заявителей Министерство труда и социального развития Российской Федерации действовало в пределах своей компетенции, издав разъяснение, и что толкование Министерством труда и социального развития Российской Федерации Закона о пенсиях было верным. 25 мая 2000 г. Кассационная коллегия Верховного Суда Российской Федерации оставила это решение без изменения, а кассационную жалобу без удовлетворения.
14. 25 мая 2000 г. Управление Пенсионного фонда обратилось в Свердловский районный суд г. Белгорода с заявлением о пересмотре дела по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с изданием разъяснения, подтверждавшего их позицию. Управление Пенсионного фонда утверждало, что данные разъяснения были признаны законными Верховным Судом Российской Федерации.
15. 14 сентября 2000 г. Свердловский районный суд г. Белгорода рассмотрел заявление Управления Пенсионного фонда. Управление подтвердило, что толкование Закона о пенсиях, содержавшееся в разъяснении, представляло собой вновь открывшееся обстоятельство, обосновывающее отмену судебного решения. Заявительница утверждала, что Управлением Пенсионного фонда был пропущен срок для подачи заявления о пересмотре ее дела по вновь открывшимся обстоятельствам.
16. Свердловский районный суд г. Белгорода отметил следующее:
"...суд полагает, что заявление [Управления Пенсионного фонда] подлежит удовлетворению по следующим причинам:
29 декабря 1999 г. Министерство труда и социального развития Российской Федерации издало постановление об утверждении разъяснения о применении ограничений, установленных [Законом о пенсиях]. Законность данных разъяснений явилась предметом рассмотрения Верховым Судом Российской Федерации... который установил соответствие изданных разъяснений нормам гражданского законодательства Российской Федерации.
... [Управление Пенсионного фонда] не ходатайствовало о пересмотре судебного решения от 1 июля 1999 г. до рассмотрения заявления [оспаривающего законность разъяснений] Верховным Судом Российской Федерации... Следовательно, срок обжалования дела заявительницы по данному основанию был пропущен [Управлением Пенсионного фонда] по уважительной причине.
Учитывая изложенное, суд полагает, что судебное решение от 1 июля 1999 г. подлежит отмене в связи со вновь открывшимися обстоятельствами".
17. Решением от 14 сентября 2000 г. Свердловский районный суд г. Белгорода удовлетворил заявление Управления Пенсионного фонда и отменил судебное решение от 1 июля 1999 г.
18. В результате нового рассмотрения дела 14 сентября 2000 г. Свердловский районный суд г. Белгорода принял решение об отказе в удовлетворении требований заявительницы. Заявительница обжаловала это решение, однако 31 октября 2000 г. судебная коллегия по гражданским делам Белгородского областного суда оставила кассационную жалобу заявительницы без удовлетворения, а судебное решение от 14 сентября 2000 г. без изменений.
19. Начиная с 1 мая 2001 г. в результате внесения изменений в пенсионное законодательство Российской Федерации пенсия заявительницы была рассчитана с учетом ИКП, превышающего 0,7. Власти Российской Федерации утверждали, что ИКП был установлен на уровне 0,84.
II. Применимое национальное законодательство и практика
20. Действовавший в рассматриваемый период Гражданский процессуальный кодекс РСФСР предусматривал:
Статья 333. Основания пересмотра
"Решения, определения и постановления, вступившие в законную силу, могут быть пересмотрены по вновь открывшимся обстоятельствам. Основаниями для пересмотра... являются:
1) существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю; ...
4) отмена решения, приговора, определения или постановления суда либо постановления иного органа, послужившего основанием к вынесению данного решения, определения или постановления".
Статья 334. Подача заявления
"Заявление о пересмотре решения, определения или постановления по вновь открывшимся обстоятельствам подается... в течение трех месяцев со дня установления обстоятельств, служащих основанием для пересмотра".
Статья 337. Определение суда о пересмотре дела
"Суд, рассмотрев заявление о пересмотре [решения, определения или постановления] по вновь открывшимся обстоятельствам, либо удовлетворяет заявление и отменяет [решение, определение или постановление], либо отказывает в пересмотре.
Определение суда об удовлетворении заявления о пересмотре решения, определения или постановления по вновь открывшимся обстоятельствам обжалованию не подлежит".
21. 2 февраля 1996 г. Конституционный Суд Российской Федерации вынес постановление в отношении некоторых положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Этим постановлением Конституционный Суд Российской Федерации признал несоответствующей Конституции Российской Федерации статью 384 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР ("Основания возобновления [уголовных] дел по вновь открывшимся обстоятельствам", которая во многом была схожа со статьей 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР) в том, что она ограничивала круг оснований возобновления уголовного дела лишь "вновь открывшимися обстоятельствами". Конституционный Суд Российской Федерации предположил в своем постановлении, что это положение Уголовно-процессуального кодекса РСФСР препятствовало исправлению судебных ошибок и ошибок в отправлении правосудия. В своем постановлении от 3 февраля 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации пришел к выводу, что часть 2 статьи 192 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации не соответствовала Конституции Российской Федерации, поскольку она служила основанием для отклонения заявлений о пересмотре судебных решений Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, если судебное решение было вынесено в результате судебной ошибки, которая не была и не могла быть установлена ранее.
22. Постановление Министерства труда и социального развития Российской Федерации от 29 декабря 1999 г. "Об утверждении разъяснения "О применении ограничений, установленных Федеральным законом "О порядке исчисления и увеличения государственных пенсий"" было зарегистрировано в Министерстве юстиции Российской Федерации 31 декабря 1999 г. и вступило в силу в феврале 2000 г., спустя десять дней после официального опубликования.
Право
I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции
23. Заявительница утверждала, что властями государства-ответчика было пересмотрено судебное решение, принятое в ее пользу. Европейский Суд рассмотрит данную жалобу в свете положений пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
Пункт 1 статьи 6 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, предусматривает:
"Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство дела... судом...".
Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции предусматривает:
"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.
Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".
A. Доводы сторон
1. Власти Российской Федерации
24. Власти Российской Федерации утверждали, что жалоба является несовместимой ratione materiae* (* Ratione materiae (лат.) - "ввиду обстоятельств, связанных с предметом рассмотрения", критерий существа обращения, применяемый при оценке приемлемости жалобы Европейским Судом (прим. переводчика).) с положениями Конвенции, поскольку она не касалась "определения гражданских прав и обязательств" или "имущества" заявительницы. Власти Российской Федерации полагают, что в данном деле не было нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции в связи с пересмотром дела относительно пенсии заявительницы.
(a) Применимость положений пункта 1 статьи 6 Конвенции
25. Власти Российской Федерации подчеркнули, что судебное решение от 1 июля 1999 г. не определило какую-либо конкретную сумму, причитавшуюся заявительнице, а, скорее, установило порядок исчисления пенсии. Иными словами, по их утверждению, "предметом спора явилось не требование заявительницы присудить [ей] денежные средства, а вопрос законности... применения разъяснения". По мнению властей Российской Федерации, дело заявительницы не являлось по сути гражданским спором, поскольку "определение общего порядка исчисления пенсии относится к сфере публичного права". Они сослались на Постановление Европейского Суда по делу "Схоутен и Мельдрум против Нидерландов" (Schouten and Meldrum v. Netherlands) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 304, § 50, Решение Европейского Суда по делу "Панченко против Латвии" (Pancenko v. Latvia) от 28 октября 1999 г., жалоба N 40772/98, а также на Решение Европейского Суда по делу "Кирьянов против Российской Федерации" (Kiryanov v. Russia) от 9 декабря 1994 г., жалоба N 42212/02.
(b) Применимость положений статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции
26. Власти Российской Федерации далее утверждали, что пенсия, присужденная заявительнице решением Свердловского районного суда г. Белгорода от 1 июля 1999 г., не является ее "имуществом". Они отметили, что в деле "Праведная против Российской Федерации" (Pravednaya v. Russia) (Постановление Европейского Суда от 18 ноября 2004 г., жалоба N 69529/01* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2005.)) Европейский Суд установил, что аналогичная выплата, присужденная судом заявительнице, представляла собой ее имущество, и постановил, что первоначальное судебное решение, принятое в пользу заявительницы, должно быть оставлено в силе, а пенсия должна быть выплачена ей в объеме, определенном этим судебным решением. Тем не менее, по мнению властей Российской Федерации, такой подход создает путаницу. Если бы сумма, присужденная судом, составляла "имущество" пенсионера, ее размер не должен зависеть от повышения в будущем коэффициента исчисления пенсии. Следовательно, в деле "Праведная против Российской Федерации" заявительница должна была вернуть денежные средства, которая она уже получила от Пенсионного фонда Российской Федерации, в силу внесения изменений в пенсионное законодательство. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что во избежание такой ситуации Европейский Суд не должен рассматривать средства, присужденные заявительнице судами Российской Федерации в качестве пенсии, как имущество заявительницы по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
(c) Существо жалобы
27. Что касается существа жалобы, власти Российской Федерации утверждали, что именно решение Верховного Суда Российской Федерации, подтвердившее законность разъяснения Министерства труда и социального развития Российской Федерации, явилось вновь открывшимся обстоятельством, ставшим основанием для пересмотра дела в соответствии со статьей 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР. Это явилось основным отличием от упоминавшегося выше дела "Праведная против Российской Федерации". Власти Российской Федерации пояснили, что рассмотрение решения Верховного Суда Российской Федерации в качестве вновь открывшегося обстоятельства соответствовало позиции Конституционного Суда Российской Федерации, отраженной в его постановлениях от 2 февраля 1996 г. и 3 февраля 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации постановил, что изменение законодательства может рассматриваться как вновь открывшееся обстоятельство.
28. Власти Российской Федерации далее отметили, что разъяснение было утверждено постановлением Министерства труда и социального развития Российской Федерации после вступления в силу судебного решения, постановленного в пользу заявительницы, следовательно, Управление Пенсионного фонда не могло ссылаться на него в ходе рассмотрения дела судом кассационной инстанции. Данное обстоятельство также отличает дело заявительницы от дела "Праведная против Российской Федерации", где разъяснения были утверждены в период рассмотрения дела судами Российской Федерации. Следовательно, заявление Управления Пенсионного фонда о пересмотре дела являлось не "скрытым обжалованием", а добросовестной попыткой исправить судебную ошибку.
29. Власти Российской Федерации отметили, что пересмотр дела был законным и соответствовал требованиям процессуального законодательства, а соответствующее заявление о пересмотре было подано в пределах установленного законом трехмесячного срока.
30. Власти Российской Федерации пришли к выводу, что пересмотр дела заявительницы не нарушил ни принцип правовой определенности, гарантированный пунктом 1 статьи 6 Конвенции, ни имущественные права заявительницы по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
2. Заявительница
31. Заявительница подтвердила свою жалобу. Она отметила, что разъяснение являлось актом меньшей юридической силы, чем Закон о пенсиях, и, следовательно, не могло искажать его смысла. Заявительница полагала, что Закон о пенсиях не устраивал органы исполнительной власти и они были намерены признать его недействующим любыми средствами. Кроме того, по утверждению заявительницы, Управлением Пенсионного фонда был пропущен срок для обжалования ее дела, поскольку оно обратилось в суд спустя шесть месяцев после издания разъяснения, а не в течение трех месяцев, как того требовало гражданско-процессуальное законодательство Российской Федерации.
B. Мнение Европейского Суда
1. Применимость пункта 1 статьи 6 Конвенции и статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции к делу заявительницы
32. Европейский Суд отмечает, что спор, касающийся права заявительницы на получение пенсии по старости в увеличенном размере, носит имущественный характер и касается определения гражданских прав по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Постановления Европейского Суда по делу "Шулер-Зграген против Швейцарии" (Schuler-Zgraggen v. Switzerland) от 24 июня 1993 г., Series A, N 263, p. 17, § 46; по делу "Масса против Италии" (Massa v. Italy) от 24 августа 1993 г., Series A, N 265-B, p. 20, § 26; по делу "Сюсманн против Германии" (Susmann v. Germany) от 16 сентября 1996 г., Reports of Judgments and Decisions 1996-IV, p. 1170, § 42; и в качестве недавнего источника Постановление Европейского Суда по делу "Трицкович против Словении" (Trickovic v. Slovenia) от 12 июня 2001 г., жалоба N 39914/98, § 40).
33. Он напоминает, что статья 1 Протокола N 1 к Конвенции не гарантирует как таковое право на получение пенсии по старости или иного социального пособия в определенном размере (см., например, Решение Европейского Суда по делу "Аунола против Финляндии" (Aunola v. Finland) от 15 марта 2001 г., жалоба N 30517/96). Тем не менее "требование" (даже в отношении выплаты пенсии) может составлять "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции, если будет в достаточной степени установлено, что оно может быть юридически реализовано (см. Постановление Европейского Суда по делу "Греческие нефтеперерабатывающие заводы "Стран" против Греции" (Stran Greek Refineries v. Greece) от 9 декабря 1994 г., Series A, N 301, § 59). Решение Свердловского районного суда г. Белгорода от 1 июля 1999 г., которое вступило в законную силу после того, как было оставлено без изменения судебной коллегией по гражданским делам Белгородского областного суда 19 октября 1999 г., предоставило заявительнице подлежащее исполнению требование получить увеличенную пенсию, основанную на коэффициенте 0,7.
34. Европейский Суд отмечает, что возражения и доводы, представленные властями Российской Федерации, были ранее отклонены в аналогичном деле "Булгакова против Российской Федерации" (Bulgakova v. Russia) от 18 января 2007 г., жалоба N 69524/01, §§ 27-32* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 10/2007.), и он не усматривает оснований для иного вывода в данном деле.
35. Следовательно, Европейский Суд полагает, что в данном случае спор заявительницы касался определения гражданского права по смыслу статьи 6 Конвенции, а также что она обладала "имуществом" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
2. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
36. Европейский Суд напоминает, что право на судебное разбирательство, гарантированное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, должно толковаться в свете преамбулы к Конвенции, в соответствующей части которой принцип господства права признается частью общего наследия Договаривающихся Государств. Одним из основополагающих аспектов господства права является принцип правовой определенности, который, среди прочего, требует, чтобы принятое судами окончательное решение не могло бы быть оспорено (см. Постановление Европейского Суда по делу "Брумареску против Румынии" (Brumarescu v. Romania) от 28 октября 1999 г., Reports 1999-VII, § 61). Данный принцип предполагает, что стороны не вправе добиваться пересмотра судебного решения лишь в целях повторного рассмотрения дела и вынесения нового решения. Полномочия вышестоящих судов по пересмотру судебных решений должны осуществляться в целях исправления грубых судебных ошибок и несправедливости при отправлении правосудия, а не ради повторного рассмотрения дела. Пересмотр дела судами вышестоящих инстанций не должен рассматриваться как "скрытое обжалование", и сама лишь возможность существования двух точек зрения по вопросу не может служить основанием для пересмотра. Отклонение от этого принципа оправдано лишь наличием существенных и бесспорных обстоятельств (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia) жалоба N 52854/99, § 52, ECHR 2003-IX* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".)).
37. Европейский Суд рассмотрел вопрос, связанный с отменой вступившего в законную силу судебного решения по вновь открывшимся обстоятельствам, в упоминавшемся выше деле "Праведная против Российской Федерации", в деле с похожими фактическими обстоятельствами, где он постановил:
"27. Процедура отмены окончательного судебного решения предполагает, что имеются доказательства, которые ранее не были объективно доступными и которые могут привести к иному результату судебного разбирательства. Лицо, требующее отмены судебного решения, должно доказать, что оно не имело возможности представить доказательство до окончания судебного разбирательства и что такое доказательство имеет решающее значение в деле. Такая процедура была закреплена в статье 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР и схожа с подобными процедурами, существующими в других правовых системах многих государств - членов Совета Европы.
28. Данная процедура не противоречит принципу правовой определенности, поскольку она предназначена для исправления ошибок при отправлении правосудия...".
38. В деле "Праведная против Российской Федерации" разъяснение Министерства труда и социального развития Российской Федерации было издано в период между принятием решений судом первой инстанции и судом кассационной инстанции. Соответствующее Управление Пенсионного фонда Российской Федерации не ссылалось на это разъяснение в ходе кассационного производства, а сделало это позднее в своем заявлении об отмене уже вступившего к тому времени в законную силу судебного решения ввиду "вновь открывшихся обстоятельств". Европейский Суд рассматривает заявление Управления Пенсионного фонда как "скрытое обжалование" и полагает, что, удовлетворив его, районный суд нарушил принцип правовой определенности и право заявительницы на "доступ к суду", гарантированный пунктом 1 статьи 6 Конвенции (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Праведная против Российской Федерации", §§ 29-34).
39. Данное дело отличается от дела "Праведная против Российской Федерации" тем, что разъяснение, утвержденное Министерством труда и социального развития Российской Федерации, было введено в действие после того, как решение суда первой инстанции было оставлено без изменений судом кассационной инстанции. Задача Европейского Суда состоит в том, чтобы определить с учетом фактических обстоятельств дела, была ли совместима отмена судебного решения с требованиями статьи 6 Конвенции. Для этого он рассмотрит основания отмены судебного решения, приведенные Свердловским районным судом г. Белгорода (см. выше, § 16 настоящего Постановления).
40. Свердловский районный суд г. Белгорода полагал, что толкование Закона о пенсиях Министерством труда и социального развития Российской Федерации, признанное законным Верховным Судом Российской Федерации, представляло собой "вновь открывшееся обстоятельство", что было указано Управлением Пенсионного фонда в своем ходатайстве об отмене судебного решения. Следовательно, Свердловский районный суд г. Белгорода пришел к выводу, что данное ходатайство подлежит удовлетворению, а судебное решение - отмене.
41. Во-первых, Европейский Суд отмечает, что ни разъяснение Министерства труда и социального развития Российской Федерации, ни решение Верховного Суда Российской Федерации о подтверждении его законности не существовали в период рассмотрения дела заявительницы. Указанные акты были приняты после того, как суд кассационной инстанции оставил судебное решение, принятое в пользу заявительницы, без изменения. По мнению Европейского Суда, указанные разъяснение и решение Верховного Суда Российской Федерации представляли собой новые юридические акты, а не вновь открывшиеся обстоятельства, как утверждал Свердловский районный суд г. Белгорода (см. статью 333 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, а также выше, § 20 настоящего Постановления).
42. Кроме того, решение от 1 июля 1999 г. явилось результатом толкования и применения Свердловским районным судом г. Белгорода Закона о пенсиях в деле заявительницы. Из решения Свердловского районного суда г. Белгорода от 14 сентября 2000 г. следует: то обстоятельство, что толкование Министерством труда и социального развития Российской Федерации Закона о пенсиях в разъяснении, акте меньшей юридической силы, отличалось от выводов суда настолько, что исход рассмотрения дела заявительницы мог быть абсолютно иным, было рассмотрено Свердловским районным судом г. Белгорода как достаточное основание для отмены судебного решения от 1 июля 1999 г. и пересмотра дела. Европейский Суд полагает, что само по себе данное обстоятельство не может оправдать пересмотр дела после вступления в силу судебного решения.
43. Европейский Суд обращает внимание на довод властей Российской Федерации о том, что возобновление дела было необходимо для исправления ошибки при отправлении правосудия. Тем не менее за исключением ссылки на толкование Министерством труда и социального развития Российской Федерации положений закона в качестве основания возобновления дела Свердловский районный суд г. Белгорода в своем решении не привел никакого объяснения тому, почему его первоначальные выводы должны считаться "ошибкой в отправлении правосудия" для оправдания возобновления дела.
44. Европейский Суд установил, что, удовлетворив заявление Управления Пенсионного фонда о пересмотре дела заявительницы и отменив вступившее в законную силу судебное решение от 1 июля 1999 г., оставленное без изменений 19 октября 1999 г., Свердловский районный суд г. Белгорода нарушил принцип правовой определенности и право заявительницы на "доступ к суду", гарантированный пунктом 1 статьи 6 Конвенции.
45. Следовательно, имело место нарушение указанной статьи Конвенции.
3. Предполагаемое нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции
46. Европейский Суд отмечает, что "имуществом" в настоящем деле явилось требование заявительницы о расчете ее пенсии на основании ИКП 0,7 начиная с 1 февраля 1998 г., как того требовало решение Свердловского районного суда г. Белгорода от 1 июля 1999 г., оставленное без изменений 19 октября 1999 г.
47. Свердловский районный суд г. Белгорода не указал дату, до которой должен был соблюдаться этот порядок исчисления пенсии. Вынося решение, суд руководствовался нормами пенсионного законодательства Российской Федерации, действовавшими на тот момент. Эти правила тем не менее "подлежат изменению, и нельзя полагаться на судебное решение как на гарантию от таких изменений в будущем" (см. Постановление Европейского Суда по делу "Сухобоков против Российской Федерации" (Sukhobokov v. Russia) от 13 апреля 2006 г., жалоба N 75470/01, § 26* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 3/2007.)). Таким образом, Европейский Суд подчеркивает, что в результате внесения подобных изменений ИКП для исчисления пенсии заявительницы был больше 0,7 после 1 мая 2001 г.
48. Европейский Суд отмечает, что по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции "интересом" для заявительницы является ее право на получение пенсии, исчисленной на основании ИКП 0,7, в период с 1 февраля 1998 г. по 1 мая 2001 г., а не той, которая ей в действительности начислялась и выплачивалась. Однако Европейский Суд далее отмечает, что еще до окончания этого периода разъяснение устранило двусмысленность Закона о пенсиях, в результате чего спорная ситуация относительно ИКП заявительницы была разрешена на уровне законодательного регулирования в пользу Управления Пенсионного фонда. Европейский Суд полагает, что именно до того момента, как разъяснение вступило в силу в феврале 2000 г. и, по-видимому, внесло изменения в законодательную базу, регулировавшую вопросы, поднятые заявительницей, ее требование и, соответственно, "имущество" по смыслу статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции было обеспечено судебным решением.
49. Результатом решения Свердловского районного суда г. Белгорода от 14 сентября 2000 г., которым было удовлетворено ходатайство о пересмотре дела, стало лишение заявительницы права на получение в прошлом, с февраля 1998 г. по февраль 2000 г., пенсии в размере, определенном судом. Иными словами, заявительница была лишена имущества по смыслу второго предложения первого параграфа статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции. Лишение имущества в свете данного правила может быть оправдано, только если доказано, inter alia* (* Inter alia (лат.) - в числе прочего, в частности (прим. переводчика).), что это осуществляется в "интересах общества" и "на условиях, предусмотренных законом" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Праведная против Российской Федерации", §§ 39-40).
50. Даже допуская, что обеспечение единообразного применения Закона о пенсиях осуществлялось в интересах общества, совместимость пересмотра дела заявительницы с требованием "законности" является спорной (см. выше, § 41 настоящего Постановления). Предположив, что толкование судом процессуального законодательства Российской Федерации не было произвольным (см. довод властей Российской Федерации относительно постановлений Конституционного Суда Российской Федерации и законодательство Российской Федерации в § 27 и 21 настоящего Постановления), все равно необходимо установить, было ли данное вмешательство соразмерным преследуемой законной цели.
51. В связи с этим Европейский Суд напоминает свои выводы в деле "Праведная против Российской Федерации" о том, что "государственный возможный интерес в обеспечении единообразного применения Закона о пенсиях не должен влечь ретроспективный пересчет уже присужденного судебного вознаграждения" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Праведная против Российской Федерации", § 41). Учитывая тот факт, что пересмотр дела стал результатом полного отклонения требования заявителя, которое было удовлетворено в первоначальном судебном решении, Европейский Суд не находит ни одной причины, чтобы отступить от своих выводов в настоящем деле. Учитывая тот факт, что в результате пересмотра дела было отклонено требование заявительницы, которое было полностью удовлетворено первым судебным решением, Европейский Суд, не усматривает ни одной причины, чтобы отступить от своих выводов в настоящем деле.
52. Учитывая изложенное, Европейский Суд полагает, что, лишив заявительницу права на получение пенсии в размере, определенном вступившим в законную силу судебным решением, власти государства-ответчика нарушили справедливое равновесие между государственными интересами и интересами заявительницы.
53. Следовательно, имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.
II. Применение статьи 41 Конвенции
54. Статья 41 Конвенции предусматривает:
"Если Европейский Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Европейский Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
55. В своем письме от 14 декабря 2005 г. в ответ на предложение Европейского Суда представить свои требования по справедливой компенсации заявительница указала, что она инвалид, что пенсия ей не выплачивалась в полном объеме и что, получая ежемесячную пенсию в размере 2 795 рублей, она не могла себе позволить покупать основные продукты питания. Она также отметила, что в целях соблюдения процессуальных требований Европейского Суда она воспользовалась услугами юриста, которому пообещала заплатить 30 процентов от суммы, которую ей присудит Европейский Суд, или, по крайней мере, сумму, эквивалентную 12 000 долларов США. Она сообщила, что у нее нет документов, подтверждающих оплату ею почтовых услуг в связи с обращением в Европейский Суд, а также иные расходы, понесенные ею в связи с необходимостью получения информации и переводом писем Европейского Суда. Заявительница просила Европейский Суд "принять верное решение с тем, чтобы компенсировать ей имущественный ущерб и моральный вред, причиненный государством".
56. Власти Российской Федерации утверждали, что заявительница не представила требований о возмещении материального ущерба и о компенсации морального вреда. Они также отметили, что в любом случае справедливая компенсация не должна присуждаться заявительнице, поскольку в данном деле отсутствовало нарушение ее прав, гарантированных Конвенцией. Их альтернативное утверждение: сам факт признания нарушения составит достаточную компенсацию любого вреда. Власти Российской Федерации указали, что требование в отношении 12 000 долларов США в возмещение судебных издержек подлежит отклонению как необоснованное.
57. Европейский Суд не может согласиться с властями Российской Федерации в том, что заявительница не представила требований по справедливой компенсации. Он рассмотрит указанные выше требования заявительницы.
58. Что касается материального ущерба, необходимо отметить, что заявительница не представила в распоряжение Европейского Суда никаких материалов, которые бы позволили определить его размер. Следовательно, Европейский Суд не присуждает заявительнице возмещение материального ущерба.
59. Что касается компенсации морального вреда, Европейский Суд полагает, что заявительнице был причинен такой вред в результате установленных нарушений и что он не может быть компенсирован самим фактом признания Европейским Судом нарушения. Основываясь на принципе справедливости, как того требует статья 41 Конвенция, Европейский Суд присуждает заявительнице 2 000 евро.
60. Наконец, что касается возмещения расходов и издержек, Европейский Суд отмечает, что в соответствии с правилом 60 Регламента Европейского Суда "все предъявляемые требования представляются в подробном перечне по пунктам с приложением соответствующих подтверждающих документов и квитанций; в противном случае Палата вправе отказать в удовлетворении требования полностью или частично". В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в том случае, если было доказано, что они были понесены фактически, по необходимости и были разумными по размеру. Поскольку заявительница не выполнила указанные требования, Европейский Суд не присуждает ей возмещение расходов и издержек.
61. Европейский Суд счел, что процентная ставка при просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.
На основании изложенного Суд единогласно:
1) постановил, что в данном деле имело место нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции;
2) постановил, что в данном деле имело место нарушение статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции;
3) постановил:
(a) что власти государства-ответчика обязаны выплатить мужу заявительницы в течение трех месяцев со дня вступления настоящего Постановления в силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 2 000 евро (две тысячи евро) в качестве компенсации морального вреда, подлежащие пересчету в российские рубли по курсу, который будет установлен на день выплаты;
(b) что с даты истечения указанного трехмесячного срока и до момента выплаты на эти суммы должны начисляться простые проценты, размер которых определяется предельной кредитной ставкой Европейского центрального банка, действующей в период неуплаты, плюс три процента;
4) отклонил остальную часть требований заявительницы по справедливой компенсации.
Совершено на английском языке, уведомление о Постановлении было направлено 19 июля 2007 г. в соответствии с пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Франсуаза Эленс-Пассос | Пэр Лоренсен |
