Обстоятельства дела

Заявитель является пастором Ирландского центра веры библейского христианского пастырства. В 1995 году Центр представил независимой местной радиостанции для передачи в эфир рекламы видеоролика на религиозную тему. Радиотрансляция рекламы была запрещена властями на основании пункта 3 статьи 10 закона 1988 года "О радио и телевидении". Эта норма закона запрещает трансляцию рекламы, подготовленной в политических или религиозных целях. Заявитель обжаловал данный запрет в порядке судебного надзора. При рассмотрении жалобы Высокий суд установил, что данная норма закона содержит разумные ограничения права на распространение информации. Последующее обращение заявителя в Верховный суд было отклонено; при этом Верховный суд счел, что запрет на трансляцию рекламы Центра был в интересах общества и мерой пропорциональной.

Вопросы права

По поводу Статьи 10 Конвенции. Вопрос по данному делу касается прежде всего регулирования средств выражения мнения человеком, свободы распространения религиозных верований или свободы исповедовать религию и потому должен быть рассмотрен не в контексте Статьи 10 Конвенции, а в контексте Статьи 9. Ясно, что в данном случае имел место акт вмешательства государства в реализацию права на свободу выражения мнения. Таковое вмешательство было предусмотрено законом, и нет никакого основания сомневаться, что целью примененной по делу нормы законодательства были обеспечение общественного порядка и безопасности, а также защита прав других лиц. Что же касается необходимости такого вмешательства, то следует отметить: реализация свободы выражения мнения сопряжена с необходимостью выполнять определенные обязанности и обязательства, которые - в контексте распространения религиозных верований - включают обязанность избегать в максимально возможной степени таких форм выражения мнения, которые являются непростительно оскорбительными для других.

В то время как Статья 10 Конвенции оставляет совсем мало места для ограничений, вводимых государством на свободу слова по политическим вопросам, или на дебаты по вопросам, представляющим общественный интерес, государство располагает более широкой свободой усмотрения, когда речь идет о формах выражения мнения, которые могут быть оскорбительны в отношении сугубо личных убеждений людей в сфере морали и нравственности и - особенно - в сфере религии. На сей счет не имеется никакой единообразной европейской концепции, и власти государств находятся в принципе в лучшем положении, чем Европейский Суд, чтобы высказывать свои соображения по вопросу о необходимости тех или иных ограничений в этой сфере.

При этом, однако, именно Европейский Суд правомочен вынести окончательное суждение о соответствии того или иного ограничения свободы выражения мнения положениям Конвенции, и в этом отношении его задача состоит в том, чтобы определить, были ли причины, выдвигаемые государством при введении того или иного ограничения свободы выражения мнения, уместны и достаточны. По настоящему делу власти Ирландии в оправдание запрета ссылались на особую щепетильность и чувствительность ирландского общества в вопросах религии.

В этой связи Статья 10 Конвенции как таковая не предполагает, что индивидуум должен быть огражден от воздействия на него тех или иных религиозных взглядов просто потому, что они не его собственные. Но при этом нельзя исключать, что то или иное выражение мнения, которое на первый взгляд не является в принципе оскорбительным, может иметь оскорбительное воздействие на человека при определенных обстоятельствах. Суды Ирландии сочли, что правительство было вправе придерживаться той точки зрения, что религиозная реклама может иметь оскорбительное воздействие; и, действительно, оспариваемая по делу норма закона была разработана с тем, чтобы соответствовать такой точке зрения.

Запрет на религиозную рекламу распространялся только на аудиовизуальные СМИ, и, по мнению Европейского Суда, государство вправе проявлять особую предосторожность в отношении потенциального оскорбительного воздействия именно в сфере вещания, поскольку аудиовизуальные СМИ имеют больше возможностей непосредственного, активного и мощного воздействия на человека. Заявитель был волен рекламировать свою конфессию в печатных СМИ или на публичных собраниях, и запрет имел отношение только к рекламированию, что отражает разумное различение между покупкой вещательного времени с целью рекламы и освещением религиозных вопросов в обычных передачах. Так как реклама имеет тенденцию быть откровенно пристрастной, на нее нельзя распространить принцип непредвзятости, применимый к таким передачам.

Тем самым, у государства были весьма важные основания, оправдывающие запрет на религиозную рекламу.

Что касается достаточности оснований, оправдывающих запрет на религиозную рекламу, то Европейский Суд счел убедительными аргументы представителя правительства Ирландии в Европейском Суде, что полное или частичное ослабление ограничений в этой сфере внесет дискомфорт в ирландское общество с его особой щепетильностью и чувствительностью в вопросах религии и пойдет вразрез с принципом идеологического нейтралитета в вещании.

Во-первых, было бы трудно обосновать правовую норму, позволяющую одной конфессии рекламировать себя в средствах вещания, а другой - нет, а правовую норму, дающую властям право фильтровать религиозную рекламу на разовой основе, отказывая в недопустимом рекламировании, будет трудно применять справедливо, объективно и последовательно. Во-вторых, государство обоснованно считает, что, по всей вероятности, даже ограниченная свобода религиозной рекламы будет способствовать укреплению позиций доминирующей религии. В-третьих, разрешение ограниченного религиозного рекламирования выльется в неравные последствия для общенациональных и независимых вещательных организаций. В-четвертых, "разбавление" оспариваемой нормы закона 1988 года поправкой, принятой в 2001 году* (* Из английского текста изложения данного Постановления Европейского Суда неясно, в чем суть данной поправки (прим. перев.).), не подорвало представление государства об особой щепетильности и чувствительности ирландского общества в вопросах религии, из которого государство исходило, принимая упомянутый закон 1988 года. Наконец, в затронутой делом сфере не существует четкого консенсуса между государствами - участниками Конвенции.

Европейский Суд считает - с учетом рамок свободы усмотрения, предоставленной государству - что по делу были приведены уместные и достаточные основания для его вмешательства в реализацию права заявителя на свободу выражения мнения.

Постановление

Европейский Суд пришел к выводу о том, что положения Статьи 10 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).