Определение Конституционного Суда РФ от 17 января 2023 г. N 4-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Петровой Веры Анатольевны на нарушение ее конституционных прав абзацем первым пункта 1 статьи 1117 Гражданского кодекса Российской Федерации"

Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя B.Д. Зорькина, судей А.Ю. Бушева, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, C.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова,

заслушав заключение судьи Н.В. Мельникова, проводившего на основании статьи 41 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" предварительное изучение жалобы гражданки В.А. Петровой,

установил:

1. Гражданка В.А. Петрова оспаривает конституционность примененного судами в деле с ее участием абзаца первого пункта 1 статьи 1117 ГК Российской Федерации, предусматривающего, что не наследуют ни по закону, ни по завещанию граждане, которые своими умышленными противоправными действиями, направленными против наследодателя, кого-либо из его наследников или против осуществления последней воли наследодателя, выраженной в завещании, способствовали либо пытались способствовать призванию их самих или других лиц к наследованию либо способствовали или пытались способствовать увеличению причитающейся им или другим лицам доли наследства, если эти обстоятельства подтверждены в судебном порядке; однако граждане, которым наследодатель после утраты ими права наследования завещал имущество, вправе наследовать это имущество.

Как следует из представленных материалов, определением суда апелляционной инстанции, оставленным без изменения определением кассационного суда общей юрисдикции, отказано в удовлетворении заявления В.А. Петровой о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам судебного постановления, которым было отказано в признании гражданки К. недостойным наследником и отстранении от наследования. В обоснование заявления В.А. Петрова указала, что уголовное дело в отношении К. по факту совершения мошеннических действий в отношении имущества наследодателя прекращено по нереабилитирующему основанию. Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что прекращение уголовного дела в связи с истечением сроков давности уголовного преследования не может - по смыслу статьи 1117 ГК Российской Федерации - рассматриваться в качестве доказательства умышленного противоправного деяния, направленного против другого наследника или на увеличение причитающейся доли наследства, и служить основанием для пересмотра судебного постановления по вновь открывшимся обстоятельствам. Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации, с которым согласился заместитель Председателя этого суда, заявительнице отказано в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации.

По мнению В.А. Петровой, оспариваемая норма противоречит Конституции Российской Федерации, в том числе ее статьям 17 (часть 3) и 19 (часть 1), поскольку она допускает отказ в признании наследника недостойным и отстранении его от наследования, если уголовное дело в отношении такого наследника, совершившего умышленные противоправные действия в отношении имущества потенциального наследодателя при его жизни, о чем наследодатель не узнал, прекращено по нереабилитирующему основанию.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Согласно Конституции Российской Федерации право частной собственности охраняется законом; каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами; право наследования гарантируется (статья 35, части 1, 2 и 4).

Право наследования, закрепленное статьей 35 (часть 4) Конституции Российской Федерации, обеспечивает гарантированный государством переход имущества, принадлежащего умершему (наследодателю), к другим лицам (наследникам) и включает в себя как право наследодателя распорядиться своим имуществом на случай смерти, так и право наследников на его получение, однако само по себе конституционное право наследования не порождает у гражданина прав в отношении конкретного наследства, - основания возникновения таких прав определяются законом, каковым в настоящее время является Гражданский кодекс Российской Федерации, который регламентирует наследование (определения Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 2009 года N 532-О-О, от 2 июля 2009 года N 756-О-О и др.).

В Постановлении от 23 декабря 2013 года N 29-П Конституционный Суд Российской Федерации - применительно к конституционному пониманию существа и содержания права наследования, а также способов осуществления составляющих его правомочий - указал, что институт наследования призван гарантировать каждому, что приобретенные им при жизни имущество и иные материальные блага после его смерти перейдут к его наследникам либо согласно его воле как наследодателя, либо, если он ее не выразит, согласно указанию закона, которое в данном случае презюмируется соответствующим личной воле наследодателя. Обеспечение реализации воли наследодателя, который определенным образом распорядился своим имуществом при жизни либо положился на законодательную регламентацию права наследования, является одной из важнейших задач правового регулирования наследственных отношений, равно как и - учитывая особую социальную функцию наследственного права, отражающего применительно к различным аспектам семейно-родственных и иных взаимоотношений критерии справедливости, которые сформировались в общественном сознании, - обеспечение права наследников на получение причитающегося им наследства по завещанию либо по закону.

Правовое регулирование наследственных отношений по смыслу приведенных позиций предполагает закрепление в соответствующих нормах права особого порядка приобретения правового статуса наследника. Этот порядок не только служит частным интересам (интересам наследодателя и наследников), но и опосредует интересы публичные, в том числе предупреждение неправомерных действий, направленных на приобретение лицом такого статуса в обход установленного порядка.

В целях обеспечения соблюдения этого порядка наряду с другими правовыми средствами статьей 1117 ГК Российской Федерации предусмотрен институт недостойных наследников. Оспариваемая норма, находясь в системной связи с положениями статьи 10 ГК Российской Федерации, предусматривающей запрет злоупотребления правом в любых формах, предполагает, что наследник, формально легитимированный как носитель права наследования в определенном объеме или пытавшийся получить такую легитимацию, лишен возможности действовать вопреки закрепленному порядку призвания к наследованию и в ущерб правам иных наследников, а тем самым извлекать преимущества из своего незаконного или недобросовестного поведения.

При этом пункт 1 статьи 1117 ГК Российской Федерации, предусматривая, что умышленное противоправное действие против свободы завещания и свободы наследования должно быть подтверждено в судебном порядке, по своему буквальному смыслу не ограничивает такое действие исключительно понятием преступления, а возможность установления сведений о его предполагаемом совершении - лишь вступившим в законную силу приговором суда.

Таким образом, основной функцией института недостойных наследников является справедливое разрешение конкуренции притязаний на наследство исходя из общего правила недопустимости извлечения преимуществ из своего недобросовестного поведения.

3. Из представленных судебных постановлений и дополнительно полученных по запросу Конституционного Суда Российской Федерации материалов следует, что гражданка О.З., умершая 31 июля 2014 года, завещала К. принадлежащую ей долю в праве общей собственности на жилое помещение (квартиру) в 2008 году. При жизни завещателя длительное время К. на основании доверенности, выданной ей О.З., совершала действия по распоряжению денежными средствами на счетах, принадлежащих О.З. Так, в 2011 году О.З. в банке был открыт счет, который 8 апреля 2014 года был закрыт К., действовавшей на основании действительной доверенности от имени владельца счета; остаток на счете составлял 184 085,69 руб. В тот же день на имя О.З. в банке неуполномоченным лицом был открыт новый счет, который был пополнен денежными средствами в указанном размере. 28 июля 2014 года К., действуя на основании поддельной доверенности, распорядилась закрыть упомянутый счет, а денежные средства (с учетом капитализации) перевести на принадлежащий ей счет в банке. Это обстоятельство и послужило основанием для возбуждения в отношении К. уголовного дела, которое 2 октября 2020 года с согласия подсудимой было прекращено судом в связи с истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности. Денежные средства, послужившие предметом хищения, в 2015 году были возвращены К. сестре О.З. - гражданке О.Д., унаследовавшей часть имущества умершей по закону. Завещание в пользу В.А. Петровой было составлено О.Д. лишь 25 августа 2014 года - после смерти О.З. Исходя из этого суды апелляционной и кассационной инстанций пришли к выводу о том, что доказательств, подтверждающих совершение К. умышленных противоправных действий, направленных против наследодателя, других наследников, заявительницей не представлено. При рассмотрении заявления В.А. Петровой о пересмотре состоявшихся судебных постановлений в связи с прекращением уголовного дела в отношении К. суды апелляционной и кассационной инстанций не сочли данный факт вновь открывшимся обстоятельством по данному делу.

Таким образом, абзац первый пункта 1 статьи 1117 ГК Российской Федерации сам по себе не может расцениваться как нарушающий в обозначенном в жалобе аспекте конституционные права заявительницы, в деле с участием которой суды установили, что денежными средствами на счете наследодателя распорядилась К., действуя по доверенности, другие счета на имя О.З. открыты неуполномоченным лицом, а также что все действия со счетами, открытыми на имя О.З., совершены при ее жизни и не могли способствовать увеличению доли наследства, причитающейся по завещанию К., поскольку все незавещанное имущество перешло к наследнику по закону.

Установление же и оценка фактических обстоятельств, имеющих значение для разрешения конкретного дела с участием заявительницы, равно как и проверка правильности применения оспариваемой нормы с учетом данных обстоятельств, к компетенции Конституционного Суда Российской Федерации, закрепленной в статье 125 Конституции Российской Федерации и статье 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", не относятся.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43 и частью первой статьи 79 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Петровой Веры Анатольевны, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.