Конституционный Суд Российской Федерации в составе Председателя В.Д. Зорькина, судей К.В. Арановского, Г.А. Гаджиева, Л.М. Жарковой, С.М. Казанцева, С.Д. Князева, А.Н. Кокотова, Л.О. Красавчиковой, С.П. Маврина, Н.В. Мельникова, Ю.Д. Рудкина, В.Г. Ярославцева,

рассмотрев вопрос о возможности принятия жалобы гражданина Е.П. Фомина к рассмотрению в заседании Конституционного Суда Российской Федерации,

установил:

1. Приговором районного суда, с которым согласились суды вышестоящих инстанций, гражданин Е.П. Фомин осужден за совершение преступления, предусмотренного пунктом "в" части пятой статьи 290 УК Российской Федерации (получение взятки в крупном размере). При этом суд отказал в удовлетворении поданного в интересах Е.П. Фомина ходатайства о признании недопустимыми доказательств, в том числе переписки в мессенджере "WhatsApp", контактов и сведений из мобильного приложения "Календарь", полученных в результате осмотра мобильного телефона, изъятого в ходе задержания и личного обыска Е.П. Фомина. Данные доказательства в числе прочих легли в основу приговора.

В этой связи заявитель просит признать не соответствующими статьям 2, 17, 46 (часть 1), 49 (часть 1) и 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации статью 93 "Личный обыск подозреваемого" и часть вторую статьи 184 "Личный обыск" УПК Российской Федерации в той мере, в какой они, по смыслу, придаваемому им в системе действующего правового регулирования сложившейся правоприменительной практикой, позволяют проводить личный обыск подозреваемого и изымать предметы личного пользования, в том числе мобильный телефон - смартфон, содержащие информацию конфиденциального (личного) характера, без судебного решения; а также статьи 176 "Основания производства осмотра" и 177 "Порядок производства осмотра" УПК Российской Федерации в той мере, в какой их положения нарушают право на тайну переписки, почтовых, телеграфных и иных сообщений, поскольку допускают возможность получения органом предварительного следствия информации о соединениях между абонентскими устройствами, текстов переписки, почтовых и иных сообщений в ходе производства осмотра изъятых абонентских устройств без получения судебного решения.

2. Конституционный Суд Российской Федерации, изучив представленные материалы, не находит оснований для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Согласно пункту 6 части второй статьи 29 УПК Российской Федерации только суд, в том числе в ходе досудебного производства, правомочен принимать решения о производстве личного обыска, за исключением случаев, предусмотренных статьей 93 данного Кодекса, которая, в свою очередь, закрепляет, что подозреваемый может быть подвергнут личному обыску в порядке, установленном статьей 184 данного Кодекса.

В соответствии с частью второй статьи 184 УПК Российской Федерации личный обыск может быть произведен без соответствующего постановления при задержании лица или заключении его под стражу, а также при наличии достаточных оснований полагать, что лицо, находящееся в помещении или ином месте, в котором производится обыск, скрывает при себе предметы или документы, которые могут иметь значение для уголовного дела. По смыслу приведенной нормы, личный обыск лица, в отношении которого применяются задержание (статьи 91-93 данного Кодекса) и заключение под стражу (статья 108 данного Кодекса), проводится в силу требований закона в том числе в целях обеспечения режима содержания под стражей.

Часть первая статьи 176 УПК Российской Федерации предусматривает, что осмотр места происшествия, местности, жилища, иного помещения, предметов и документов производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Согласно статье 177 данного Кодекса осмотр следов преступления и иных обнаруженных предметов производится на месте производства следственного действия, за исключением случаев, предусмотренных частью третьей этой статьи (часть вторая); если для производства такого осмотра требуется продолжительное время или осмотр на месте затруднен, то предметы должны быть изъяты, упакованы, опечатаны, заверены подписью следователя на месте осмотра; изъятию подлежат только те предметы, которые могут иметь отношение к уголовному делу; при этом в протоколе осмотра по возможности указываются индивидуальные признаки и особенности изымаемых предметов (часть третья); осмотр жилища производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения; если проживающие в жилище лица возражают против осмотра, то следователь возбуждает перед судом ходатайство о производстве осмотра в соответствии со статьей 165 данного Кодекса (часть пятая).

Как отметил Конституционный Суд Российской Федерации, проведение осмотра и экспертизы с целью получения имеющей значение для уголовного дела информации, находящейся в электронной памяти абонентских устройств, изъятых при производстве следственных действий в установленном законом порядке, не предполагает вынесения об этом специального судебного решения. Лица же, полагающие, что проведение соответствующих следственных действий и принимаемые при этом процессуальные решения способны причинить ущерб их конституционным правам, в том числе праву на тайну переписки, почтовых, телеграфных и иных сообщений, могут оспорить данные процессуальные решения и следственные действия в суд в порядке, предусмотренном статьей 125 УПК Российской Федерации (определения от 25 января 2018 года N 189-О, от 17 июля 2018 года N 1955-О и от 28 ноября 2019 года N 3205-О).

Достаточность последующего судебного контроля обусловлена тем, что права личности защищены общими (другими) гарантиями законности и обоснованности осуществления уголовного преследования, а конфиденциальность переговоров и сообщений обеспечивается самим лицом как обладателем находящейся под его контролем информации. Осведомленность обладателя информации об ограничении его прав позволяет ему незамедлительно обратиться в суд за их защитой. Вопреки мнению заявителя, предварительный судебный контроль необходим в тех случаях, когда для доступа к содержанию переговоров, сообщений используются технические средства и возможности оператора связи (в том числе полученные от него ключи для дешифровки и т.п.), т.е. когда оператор связи является участником правоотношений. В этих случаях ограничение неприкосновенности сведений осуществляется вне ведения участника переговоров, который не осведомлен о контроле за его переговорами и сообщениями, а потому ограничен в возможности своевременно оспорить правомерность соответствующих действий. Поэтому Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации предусмотрена судебная процедура получения разрешения на проведение следственных действий специально предназначенных для извлечения информации о переписке, телефонных переговорах, почтовых, телеграфных и иных сообщений: наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка (статья 185), контроль и запись переговоров (статья 186), получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами (статья 186.1).

Таким образом, оспариваемые Е.П. Фоминым нормы не могут расцениваться как нарушающие его конституционные права в обозначенном им аспекте.

Исходя из изложенного и руководствуясь пунктом 2 части первой статьи 43, частью первой статьи 79, статьями 96 и 97 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", Конституционный Суд Российской Федерации

определил:

1. Отказать в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Фомина Евгения Петровича, поскольку она не отвечает требованиям Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", в соответствии с которыми жалоба в Конституционный Суд Российской Федерации признается допустимой.

2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации по данной жалобе окончательно и обжалованию не подлежит.