Постановление Европейского Суда по правам человека от 4 ноября 2010 г. Дело "Банникова против России" [Bannikova v. Russia] (жалоба N 18757/06) (I Секция)

37. Столкнувшись с утверждением о провокации, Европейский Суд должен в первую очередь попытаться установить, могло ли соответствующее преступление быть совершено без вмешательства властей. Определение провокации, приведенное Европейским Судом в деле "Раманаускас против Литвы" (упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда, § 55), предполагает следующее:

"Полицейская провокация случается тогда, когда задействованные должностные лица, являющиеся или сотрудниками органов безопасности, или лицами, действующими по их указанию, не ограничивают свои действия только расследованием уголовного дела по существу неявным способом, а воздействуют на субъект с целью спровоцировать его на совершение преступления, которое в противном случае не было бы совершено, с тем чтобы сделать возможным выявление преступления, то есть получить доказательства и возбудить уголовное дело..."

38. При решении вопроса о том, являлось ли расследование "по существу неявным", Европейский Суд должен изучить причины, лежащие в основе проведения оперативной операции, и поведение властей, проводивших ее. Европейский Суд должен основываться на том, имели ли место объективные подозрения в том, что заявитель задействован в преступной деятельности или предрасположен к совершению преступления.

39. В связи с этим Европейский Суд в Постановлении по делу "Тейксейра де Кастро против Португалии" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда, §§ 37 и 38) сделал акцент на том факте, что, по-видимому, национальные власти не обладали достаточными основаниями для подозрения заявителя в том, что он ранее принимал участие в сбыте наркотиков:

"...Он не имел криминального прошлого и в отношении него не возбуждалось уголовное дело. В действительности он не был известен полицейским, которые вступили с ним в контакт только при посредничестве В.С. и Ф.О...

Кроме того, наркотики не находились дома у заявителя; он получил их от третьих лиц, которые в свою очередь получили их от другого лица... Решение Верховного суда от 5 мая 1994 г. не свидетельствует о том, что в период задержания у заявителя находилось бoльшее количество наркотиков, чем требовали сотрудники полиции, что свидетельствовало бы о том, что он вышел за пределы провокации со стороны полиции. Доказательств довода властей государства-ответчика относительно того, что заявитель был предрасположен к совершению преступлений, не имеется".

40. Названные критерии были воспроизведены в деле "Еврофинаком против Франции" (Eurofinacom v. France) (Решение Европейского Суда по жалобе N 58753/00, ECHR 2004-VII) и получили дальнейшее развитие в последующей практике Европейского Суда. В частности, в соответствии с требованиями Европейского Суда любая предварительная информация, касающаяся существующего намерения совершить преступление, должна быть проверяема, как указано в делах "Ваньян против Российской Федерации" (см. упоминавшееся ранее Постановление Европейского Суда, § 49) и "Худобин против Российской Федерации" (см. упоминавшееся ранее Постановление, § 134). Национальные власти должны быть способны продемонстрировать на любой стадии, что они обладают достаточными основаниями для проведения оперативного мероприятия (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы", § 63 и 64, Постановление Европейского Суда по делу "Малининас против Литвы" (Malininas v. Lithuania) от 1 июля 2008 г., жалоба N 10071/04, § 36).

41. Что касается криминального прошлого соответствующего лица, Европейский Суд конкретизировал, что даже если в прошлом заявитель и привлекался к уголовной ответственности, это само по себе не является признаком того, что в настоящем он осуществляет какую-либо преступную деятельность (см. Постановление Европейского Суда по делу "Константин и Стоян против Румынии" (Constantin and Stoian v. Romania) от 29 сентября 2009 г., жалобы N N 23782/06 и 46629/06, § 55):

"Ничто в прошлом заявителей не свидетельствует о его склонности к торговле наркотиками. Сам по себе тот факт, что один из них был осужденным наркоманом... не может изменить вывод Европейского Суда. Европейский Суд отмечает, что не приведено каких-либо подробностей, равно как и не представлено объективных доказательств предполагаемого незаконного поведения заявителей в решении о возбуждении уголовного дела. Более того, героин не был обнаружен ни у первого заявителя, ни дома у второго заявителя".

42. В дополнение к изложенному, учитывая обстоятельства конкретного дела, признаком существующей криминальной деятельности или намерения может служить следующее: явная осведомленность заявителя о действующих ценах на наркотики и его способность незамедлительно достать их (см. Решение Европейского Суда по делу "Шаннон против Соединенного Королевства" (Shannon v. United Kingdom), жалоба N 67537/01, ECHR 2004-IV), а также материальная выгода заявителя от сделки (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации", § 134).

43. Тесно связанным с критерием объективного подозрения является вопрос относительно этапа, на котором национальные власти осуществляют оперативное мероприятие, то есть просто ли оперативные сотрудники "присоединились" к совершению уголовно наказуемого деяния или спровоцировали его. В деле "Секвейра против Португалии" (Sequeira v. Portugal) (Решение Европейского Суда по жалобе N 73557/01, ECHR 2003-VI) Европейский Суд установил, что подстрекательства со стороны полиции не было, основывая свои выводы на следующих доводах:

"В данном деле национальными судами было установлено, что А. и С. начали сотрудничать со следственным департаментом на том этапе, когда заявитель уже вступил в контакт с А. с целью организации поставки кокаина в Португалию. Более того, начиная с этого времени деятельность А. и С. осуществлялась под надзором следственного департамента, прокуратура была проинформирована о проведении операции. Наконец, у национальных властей не было достаточных оснований для подозрения заявителя в намерении организовать операцию по торговле наркотиками. Данные факты свидетельствуют о явном отличии настоящего дела от дела "Тейксейра де Кастро против Португалии", а также о том, что А. и С. не могут рассматриваться как провокаторы. Как подчеркнули национальные власти, как и в деле "Люди против Швейцарии" (Ludi v. Switzerland) (Постановление Европейского Суда от 15 июня 1992 г., Series A, N 238), их действия не превысили пределов надлежащей деятельности оперативных сотрудников".

44. Данный критерий применялся в ряде дел, в которых полиция вступала в дело только после обращения к ней частного лица (не сотрудничающего с полицией и не являющегося ее информатором) с информацией, свидетельствующей о том, что заявитель уже начал осуществлять преступную деятельность. В упоминавшемся выше деле "Шаннон против Соединенного Королевства" Европейский Суд постановил следующее:

"Возвращаясь к обстоятельствам данного дела, Европейский Суд отмечает, что роль национальных властей сводилась к уголовному преследованию заявителя на основании информации, которая была передана им третьими лицами. Заявителя "подставил" журналист, частное лицо, который не являлся представителем государства, не действовал в интересах полиции по ее указанию или под ее контролем. Полиция ранее не обладала сведениями об операции М., до того, как ей были представлены аудио- и видеозапись произошедшего. Следовательно, Европейский Суд приходит к выводу о том, что ситуация в настоящем деле отличается о той, которую Европейский Суд исследовал в Постановлении по делу "Тейксейра де Кастро против Португалии" (упоминалось выше)".

45. Впоследствии в делах "Милиниене против Литвы" (Miliniene v. Lithuania) (Постановление Европейского Суда от 24 июня 2008 г., жалоба N 74355/01) и "Гордиевский против бывшей Югославской республики Македония" (Постановление Европейского Суда от 16 июля 2009 г., §§ 52 и 53) Европейский Суд, столкнувшись с ситуацией, в которую были вовлечены частные лица, подтвердил свой подход, а также установил, что не имело место подстрекательство. Согласно соответствующему выводу, приведенному в деле "Милиниене против Литвы":

"37. ...Инициатива в данном деле имела место со стороны SS, частного лица, который, осознав, что заявитель будет требовать взятку в целях разрешения дела в благоприятную для него сторону, обратился в полицию. Впоследствии полиция обратилась к заместителю Генерального прокурора, который санкционировал и возбудил последующее расследование в правовых рамках симулирования уголовно наказуемого поведения, предоставив иммунитет от уголовного преследования SS в обмен на получение доказательств в отношении подозреваемого.

38. Поскольку SS обладал поддержкой полиции для существенного финансового стимулирования заявителя, а также предоставленными ею техническими средствами для записи разговора, является очевидным то, что полиция оказывала влияние на ход событий. Тем не менее Европейский Суд не считает, что роль полиции была чрезмерна, учитывая их обязанность осуществлять проверки по жалобам о совершении преступлений, а также необходимость пресечения разрушающих последствий коррупции среди судей в соответствии с принципом верховенства закона в демократическом обществе. Он также не считает, что полиция служила в качестве определяющего фактора. Решающим в данном деле было поведение SS и заявителя. В связи с этим Европейский Суд признает, оценив обстоятельства дела, что полиция, можно сказать, "присоединилась" к преступной деятельности, а не спровоцировала ее. Таким образом, действия полиции скорее находились в пределах оперативной работы, а не являлись провокационными, что привело бы к возможному нарушению пункта 1 статьи 6 Конвенции..."

46. Применив тот же критерий в упоминавшемся выше деле "Малининас против Литвы", Европейский Суд установил, что оперативное мероприятие предполагало провокацию:

"37. Европейский Суд отмечает, что инициатива поступила именно со стороны офицера В., когда он первым вышел на связь с заявителем, интересуясь, где можно приобрести запрещенные наркотики. Затем заявитель сам предложил доставить их. В процессе сделки заявителю была предложена значительная сумма - 3 000 долларов США - за поставку большого количества наркотиков. Очевидно, что это является побуждением для доставки товара. Суд первой инстанции признал решающей роль полиции... Данные признаки в настоящем деле, по мнению Европейского Суда, свидетельствуют о расширении функции полицейских от оперативных сотрудников до провокаторов. Они не просто "присоединились" к совершающемуся преступлению, но и спровоцировали его. Неизбежным выводом из указанных обстоятельств является то, что полиция не ограничилась расследованием преступной деятельности пассивным по сути способом, а оказала воздействие, которое привело к совершению преступления..."

47. Проводя разграничение между законным проникновением оперативного сотрудника и подстрекательством к совершению преступления, Европейский Суд должен изучить вопрос о том, вынуждался ли заявитель к совершению преступления. Он посчитал, что отказ осуществляющих следствие органов от занятия пассивной позиции был предпринят для того, чтобы их действия ассоциировались с поведением, предполагающим их инициативу во вступлении в связь с заявителем, для чего они повторяли свое предложение, несмотря на первоначальный отказ заявителя, настойчиво торопя его, поднимая цену выше средней (см. среди прочих упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Малининас против Литвы", § 37) или апеллируя к состраданию заявителя, говоря о "ломке" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Ваньян против Российской Федерации", §§ 11 и 49). Соответствующий вывод в деле "Раманаускас против Литвы" (упоминалось выше, § 67) предусматривает следующее:

"Во-вторых, как следует из записи телефонных разговоров, все встречи заявителя и АЗ имели место по инициативе последнего; данный факт противоречит доводу властей государства-ответчика о том, что власти не подвергали заявителя какому-либо давлению или угрозам. С другой стороны, посредством контакта, установленного по инициативе АЗ и ВС, на заявителя, по-видимому, оказывалось давление с их стороны с целью очевидного ускорения совершения преступлений, несмотря на отсутствие доказательств, за исключением слухов, подтверждающих его намерение осуществлять преступную деятельность".

48. При применении названного критерия Европейский Суд возлагает бремя доказывания на власти государства-ответчика. В связи с этим он отметил, что "обязанность доказать, что провокации не было, при условии, что доводы обвиняемого не являются абсолютно невероятными, возлагается на органы, осуществляющие расследование" (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы", § 70). На практике властям государства-ответчика может оказываться препятствие в реализации своей обязанности ввиду отсутствия формального разрешения и надзора за осуществлением оперативного мероприятия. В данном контексте в деле "Тейксейра де Кастро против Португалии" (упоминалось выше, § 38) Европейский Суд установил, что деятельность оперативных сотрудников не осуществлялась в рамках операции, назначенной и контролируемой судьей, различая данное дело по этому основанию от дела "Люди против Швейцарии" (упоминалось выше), где соответствующий сотрудник полиции был приведен к присяге, судья, ведущий судебное следствие, был осведомлен о его задании, и предварительное следствие было инициировано.

49. В делах по жалобам против властей Российской Федерации (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Ваньян против Российской Федерации", §§ 46 и 47, по делу "Худобин против Российской Федерации", § 135) Европейский Суд также делал акцент на необходимость наличия ясного и предсказуемого порядка получения разрешения на проведение следственных действий, а также осуществления за ними надлежащего надзора. В деле "Худобин против Российской Федерации" Европейский Суд установил нарушение, отметив, в частности, что мероприятие, проводимое органами внутренних дел, было санкционировано обычным административным решением органа, который впоследствии и проводил мероприятие; решение содержало очень мало информации относительно оснований и целей планируемой проверочной закупки, а оперативное мероприятие не подвергалось контролю ни со стороны суда, ни иного независимого органа (там же).

50. Что касается органа, осуществляющего контроль за проведением оперативных мероприятий, Европейский Суд постановил, что контроль со стороны судебного органа являлся бы наиболее надлежащим средством, тем не менее при наличии соответствующего порядка и гарантий могли бы действовать и иные средства, такие как, например, надзор со стороны прокуратуры (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Милиниене против Литвы", § 39).

51. Исключая вероятно дело "Тейксейра де Кастро против Португалии" (упоминалось выше), в котором Европейский Суд выявил достаточные основания для того, чтобы установить, что имела место провокация, используя только содержательный критерий, как правило, Европейский Суд должен также исследовать порядок рассмотрения национальными судами жалобы заявителя на то, что имела место провокация. В действительности, как свидетельствует в настоящее время прецедентная практика, Европейский Суд считает процессуальный аспект необходимой составляющей при изучении жалоб на провокацию (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы", § 69).

52. Более того, в делах, где отказ от разглашения материалов дела или имеющееся противоречие в толковании сторонами событий препятствует Европейскому Суду решить с достаточной уверенностью вопрос о том, явился ли заявитель жертвой полицейской провокации, процессуальный аспект имеет определяющее значение (см. Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Эдвардс и Льюис против Соединенного Королевства" (Edwards and Lewis v. United Kingdom), жалобы N N 39647/98 и 40461/98, § 46, ECHR 2004-X, Постановление Европейского Суда по делу "В. против Финляндии" (V. v. Finland) от 24 апреля 2007 г., жалоба N 40412/98, § 72, и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Константин и Стоян против Румынии", §§ 56-57).

53. Исследуя процедуру, примененную национальными судами, Европейский Суд принимает во внимание предполагаемый благоприятный исход рассмотрения жалобы на провокацию.

54. В начале Европейский Суд должен быть удовлетворен способностью национальных судов рассматривать данные жалобы в порядке, совместимом с правом на справедливое судебное разбирательство. Следовательно, ему необходимо проверить, имеет ли спорная жалоба на провокацию материально-правовую защиту в соответствии с национальным законодательством, предоставляет ли основания для исключения доказательств или ведет к аналогичным последствиям. В деле "Раманаускас против Литвы" (упоминалось выше) Европейский Суд постановил следующее:

"69. Требования статьи 6 Конвенции будут соблюдены только в том случае, если в распоряжении заявителя имелась эффективная возможность поднять вопрос о провокации в ходе судебного разбирательства по делу, посредством ли заявления возражения или иным образом. Следовательно, не является достаточным для достижения данной цели вопреки утверждениям властей государства-ответчика соблюдение общих гарантий, таких как принцип равенства сторон или прав обвиняемого.

70. Обязанность доказать, что провокации не было, при условии, что доводы обвиняемого не являются абсолютно невероятными, возлагается на органы, осуществляющие расследование. В отсутствие таких доказательств судебные органы должны исследовать фактические обстоятельства дела и принять необходимые меры для выявления истины, с тем чтобы решить, имела ли место провокация. В случае если они придут к тому выводу, что провокация имела место, они обязаны сделать соответствующие выводы в соответствии с Конвенцией..."

55. Европейский Суд по общему правилу оставляет на усмотрение национальных властей принятие решения относительно процедуры, подлежащей соблюдению судебными органами, в случае поступления к ним заявления о провокации. Например, в делах по жалобам против властей Соединенного Королевства им не было отдано предпочтение ни одной из двух процедур, предусмотренных английским правом (см. среди прочих упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эдвардс и Льюис против Соединенного Королевства", § 46):

"В соответствии с английским правом, несмотря на то что провокация не представляет собой существенную защиту против уголовного обвинения, она возлагает на судью обязанность или приостановить производство в связи со злоупотреблением процедурой, или исключить любое доказательство, полученное в результате провокации, на том основании, что признание такого доказательства допустимым окажет такое негативное воздействие на справедливость судебного разбирательства, что суд не сможет признать его допустимым..."

56. Что касается Российской Федерации, Европейский Суд указал, что процедура, предусматривающая исключение доказательств, в принципе является соответствующей. Он установил, что в тех случаях, когда обвиняемый утверждает, что в отношении него имела место провокация на совершение преступления, суды, рассматривающие уголовные дела, должны тщательно исследовать материалы уголовного дела, поскольку для того, чтобы судебное разбирательство считалось справедливым по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции, все доказательства, полученные в результате милицейской провокации, подлежат признанию недопустимыми. Это особенно актуально, когда оперативное мероприятие производится в отсутствие достаточных правовых оснований и без соблюдения необходимых гарантий (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Худобин против Российской Федерации", §§ 133-135).

57. Какой бы процедуре ни следовали национальные суды, Европейский Суд требует, чтобы она была состязательной, основательной, всеобъемлющей и имеющей определяющее значение по вопросу, связанному с провокацией. Один из примеров процедуры, которая была признана судом удовлетворительной, был описан в деле "Шаннон против Соединенного Королевства" (упоминалось выше):

"В ходе рассмотрения [ходатайства об исключении доказательств на том основании, что оно было получено в результате провокации], на котором интересы заявителя были представлены адвокатом, свидетели со стороны обвинения были вызваны для дачи показаний и перекрестного допроса; заявитель представил свои показания и ходатайствовал о вызове свидетеля для подтверждения его позиции. После пятидневного судебного рассмотрения судья принял решение об отказе в исключении доказательства, постановив, что признание его допустимым не окажет негативного влияния на справедливость любых процессуальных действий, которые могут быть совершены. В своем постановлении, которое было основано на имевшихся в его распоряжении материалах дела, в том числе на видеозаписи и аудиорасшифровке, судья пришел к выводу о том, что провокации в отношении заявителя не было..."

58. Что касается принципов состязательности и равенства сторон, Европейский Суд считает данные гарантии необходимыми при разрешении жалобы на провокацию, особенно учитывая неразглашение информации следственными органами.

59. Вопросы, подлежащие разрешению судебным органом при рассмотрении жалобы на провокацию, были приведены в Постановлении по делу "Раманаускас против Литвы" (упоминалось выше):

"71. Европейский Суд отмечает, что в течение всего производства по делу заявитель утверждал, что его провоцировали на совершение преступления. Соответственно, национальные власти и суды должны по крайней мере взять на себя обязательство тщательно исследовать вопрос о том... имело ли место подстрекательство [со стороны следственных органов] на совершение уголовно наказуемого деяния. В связи с этим они должны были установить, в частности, основания проведения операции, степень участия полиции в совершении преступления и характер подстрекательства или давления в отношении заявителя... Заявитель должен обладать возможностью делать заявления по каждому из перечисленных аспектов".

60. Более того, Европейский Суд установил, что признание лицом своей вины в отношении уголовных обвинений не освобождает суд от обязанности исследовать утверждения о провокации (там же, § 72):

"...В действительности Верховный суд пришел к выводу об отсутствии необходимости в исключении [доказательств, полученных в результате полицейской провокации], поскольку оно подтверждает вину заявителя, которую он сам признал. Учитывая, что его вина была установлена, вопрос о том, было ли внешнее воздействие на его намерение совершить преступление, утратил актуальность. Тем не менее признание в преступлении, совершенном в результате провокации, не устраняет ни саму провокацию, ни ее последствия".

61. Наконец, Европейский Суд напоминает, что общей чертой всех дел о провокации является то, что заявителю оказывается препятствие в обращении с жалобой на провокацию, поскольку соответствующие доказательства скрываются от стороны защиты зачастую на основании формального решения о предоставлении конкретным категориям доказательств иммунитета в целях защиты государственных интересов.

62. Европейский Суд, признавая то, что право на справедливое уголовно-правовое судебное разбирательство, в соответствии со статьей 6 Конвенции, включает в себя и право на раскрытие всех вещественных доказательств, находящихся в распоряжении обвинения как в пользу, так и против обвиняемого, тем не менее допускает, что могут существовать ограничения в реализации права на состязательное судебное разбирательство в тех случаях, когда это строго необходимо в соответствии со значимыми общественными интересами, такими как национальная безопасность, необходимость сохранения в тайне конкретных следственных методов работы полиции или защиты основополагающих прав другого лица. Справедливого судебного разбирательства не будет, по крайней мере, до тех пор, пока сложности, возникшие у подсудимого в результате ограничения его прав, не будут в достаточной мере компенсированы теми процедурами, которым должна следовать судебная власть (см., например, Постановления Европейского Суда по делу "Дурсан против Нидерландов" (Doorson v. Netherlands) от 26 марта 1996 г., § 70, Reports 1996-II, по делу "Ван Мечелен и другие заявители против Нидерландов" (Van Mechelen and Others v. the Netherlands) от 23 апреля 1997 г., § 58, Reports 1997-III, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "Джаспер против Соединенного Королевства" (Jasper v. United Kingdom), жалоба N 27052/95, §§ 51-53, ECHR 2000-II, Постановления Европейского Суда по делу "С.Н. против Швеции" (S.N. v. Sweden), жалоба N 34209/96, § 47, ECHR 2002-V, по делу "Ботме и Алами против Соединенного Королевства" (Botmeh and Alami v. United Kingdom) от 7 июня 2007 г., жалоба N 15187/03, § 37, Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "А. и другие заявители против Соединенного Королевства" (A. and Others v. United Kingdom), жалоба N 3455/05, §§ 205 с последующими ссылками, ECHR 2009-...).

63. Следовательно, в делах, в которых возникает необходимость защиты общественных интересов, Европейский Суд полагает существенным исследовать порядок, в котором рассматривается жалоба на провокацию, чтобы удостовериться в том, что права стороны защиты надлежащим образом защищены, в частности, право на состязательное судебное разбирательство и принцип равенства сторон (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Эдвардс и Льюис против Соединенного Королевства", §§ 46-48, и, mutatis mutandis* (* Mutatis mutandis (лат.) - с соответствующими изменениями (прим. переводчика).), упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Джаспер против Соединенного Королевства", §§ 50 и 58). Процедура в соответствующих делах подразумевала следующее. Материалы дела, обладающие неприкосновенностью в целях защиты государственных интересов, раскрывались судье в рамках судебного заседания, проводимого без участия стороны защиты, а судья принимал решение относительно того, могут ли какие-либо конфиденциальные материалы способствовать стороне защиты, в частности, при доказывании вопросов, связанных с провокацией; в таком случае судья обязан поручить их раскрытие. Европейский Суд установил, что вопрос провокации, в том случае если он рассматривается судьей, который также принимал решение о виновности или невиновности подсудимого, слишком тесно связан по существу с уголовными обвинениями, чтобы отстранять сторону защиты от полного обладания информацией обо всех материалах, к которым имеет доступ сторона обвинения (см. там же). Впоследствии Европейский Суд исследовал (главным образом в контексте пункта 4 статьи 5 Конвенции, а также статьи 6 Конвенции) возможность привлечения специальных адвокатов для того, чтобы компенсировать процессуальную несправедливость, возникшую в результате невозможности полного раскрытия документов в делах, где возникает необходимость защиты национальной безопасности, но также счел данный подход способным нарушить принцип равенства сторон в зависимости от важности нераскрытых документов к исходу судебного разбирательства (см. упоминавшееся выше Постановление Большой Палаты Европейского Суда по делу "А. и другие заявители против Соединенного Королевства", § 205 с последующими ссылками).

64. Несмотря на то что упоминавшиеся дела касались особой ситуации, связанной с неразглашением информации, признанной в качестве доказательства по делу, Европейский Суд допустил более широкое применение принципов, изложенных в них, распространяя их на всю процедуру, в рамках которой рассматривается жалоба на провокацию (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Раманаускас против Литвы", §§ 60-61, по делу "Малининас против Литвы", § 34, по делу "В. против Финляндии", § 76 с последующими ссылками, и по делу "Худобин против Российской Федерации", § 133). Даже если соответствующая информация и не включалась в материалы уголовного дела и не признавалась допустимой в качестве доказательства, обязанность суда изучить жалобу на провокацию и обеспечить в целом справедливость судебного разбирательства предполагает, что вся необходимая информация, особенно касающаяся предполагаемых подозрений о прежнем поведении заявителя, должна быть полностью открыта для суда или исследована в состязательной манере (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "В. против Финляндии", § 76 с последующими ссылками, по делу "Малининас против Литвы", § 36, и, mutatis mutandis, Постановление Европейского Суда по делу "Балфинский против Румынии" (Bulfinsky v. Romania) от 1 июня 2010 г., жалоба N 28823/04).

65. По тем же основаниям общим требованием Европейского Суда является то, что оперативные сотрудники и свидетели, которые могли бы дать показания по вопросу провокации, должны заслушиваться судом, а также подлежать перекрестному допросу стороной защиты, или, по крайней мере, должны быть представлены конкретные причины того, почему этого не было сделано (см. упоминавшиеся выше Постановления Европейского Суда по делу "Люди против Швейцарии", § 49, по делу "Секвейра против Португалии", по делу "Шаннон против Соединенного Королевства" и по делу "Балфинский против Румынии", § 45, а также Решение Европейского Суда по делу "Кузмицкая против Литвы" (Kuzmickaja v. Lithuania) от 10 июня 2008 г., жалоба N 27968/03).