9. Заявитель являлся выборным членом Согдийского областного маджлиса Таджикистана с неустановленной даты до своего отъезда из страны. Он также был видным предпринимателем, владельцем нескольких заводов, автозаправочных станций, зданий и другого имущества.

10. Как утверждает заявитель, в 2006 году он сопровождал президента Таджикистана в рамках официального визита в Иран и Турцию. Во время поездки родственник президента Таджикистана потребовал от заявителя передать ему право на одно из его предприятий. Заявитель согласился под влиянием страха. В августе 2006 г. то же лицо вновь потребовало от имени президента передачи заявителем права на другое предприятие, находившееся в его собственности. Заявитель утверждает, что после отказа власти начали вмешиваться в его бизнес и угрожать ему репрессиями. 27 сентября 2006 г. заявитель перенес покушение на убийство, предположительно организованное властями. На следующий день жители г. Исфара Согдийской области провели митинг в поддержку заявителя, потребовав от властей найти причастных к покушению и подвергнув критике поведение властей.

11. В июне 2007 г., опасаясь за свою жизнь и свободу, заявитель скрылся в Объединенные Арабские Эмираты.

12. 30 июля 2010 г. заявитель покинул Объединенные Арабские Эмираты. Проехав через Турцию, Грузию, Украину и Белоруссию, 13 августа 2010 г. он прибыл в Россию, где проживал его партнер.

13. 23 июня 2007 г. Агентство по государственному финансовому контролю и борьбе с коррупцией Таджикистана (далее - Агентство) возбудило уголовное дело против заявителя и восьми других лиц по обвинениям в растрате и присвоении имущества, легализации денежных средств, подлоге документов и угрозах насилием публичному должностному лицу.

14. 28 июня 2007 г. члены Согдийского областного маджлиса дали согласие на привлечение к уголовной ответственности и арест заявителя. В ту же дату следователь Агентства выдал ордер на арест заявителя и объявил его в международный розыск. В этот день он был также обвинен в вышеупомянутых преступлениях.

15. 26 июля 2007 г. прокурор Согдийской области возбудил еще одно уголовное дело против заявителя и неопределенного числа других лиц, обвинив их в создании организованной преступной группы, и объединил его в одном производстве с уголовным делом, возбужденным ранее.

16. 29 октября 2007 г. Агентство возбудило новое уголовное дело против заявителя и трех других лиц, обвинив их в убийстве заместителя генерального прокурора Таджикистана Бобоева в 1999 году.

17. 14 марта 2008 г. заявителю было заочно предъявлено обвинительное заключение по всем вышеупомянутым обвинениям.

18. 9 июня 2009 г. Верховный Суд Таджикистана в качестве суда первой инстанции Худжанда признал виновным 31 сообвиняемого заявителя в различных преступлениях и приговорил их к разным срокам лишения свободы от 10 до 25 лет. Во время судебного разбирательства несколько подсудимых утверждали, что под воздействием пытки были вынуждены оговорить заявителя. Заявитель представил следующие извлечения из протокола судебного заседания 16 июля 2008 г.:

"[Показания обвиняемого О.]: В Худжанде я был доставлен в 6-й отдел Согдийской области [управления по борьбе с организованной преступностью], где на меня оказывалось давление. Причиной давления и актов насилия являлось то, что они требовали от меня показать, что [заявитель] был причастен к убийству Т. Бобоева. Однако [заявитель] не имел [к этому] никакого отношения.

..Я вынужден был подписать протокол допроса с ложными показаниями. В декабре 2007 г. по распоряжению следователя меня облили холодной водой и пытали электричеством.

[Показания обвиняемого И.]:

Когда [определенные сотрудники милиции] доставили меня в помещение отдела, [один из них] ударил меня головой о стену. Он и другое лицо в кабинете на втором этаже пытали меня электричеством. Они прижигали мое тело сигаретами, чтобы склонить меня к даче показаний против [заявителя].

Я более не мог сопротивляться давлению и насилию и дал показания, которых они хотели.

...Имеется заключение судебно-медицинской экспертизы, зафиксировавшее применение ко мне пытки.

[Показания обвиняемого М.Р.]:

...[Определенные сотрудники милиции] отвели меня к начальнику 6-го отдела Согдийской области [управления по борьбе с организованной преступностью]. Сотрудник К. ...ударил меня два или три раза... Затем меня отвели в другой кабинет и подвергли побоям. После этого меня спросили о месте пребывания [заявителя] и допрашивали примерно пять часов. На следующий день меня [вновь] отвели к начальнику 6-го отдела... [и] там меня вновь пытали и подвергали ударам током. В течение нескольких дней они пытали меня, чтобы я показал им тайник с оружием в Чоркухе".

19. В сентябре 2010 г. адвокат заявителя Б. прибыл в Таджикистан для сбора информации относительно жестокого обращения с заключенными и особенно с теми, кто допрашивался в рамках уголовного разбирательства, возбужденного против заявителя и его сообвиняемых. В общей сложности Б. получил 12 показаний, которые были записаны им на одинаковых формулярах, содержавших следующую информацию:

"В соответствии с пунктом 3-2 статьи 6 Федерального закона "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", а также пунктом 2 части 1 статьи 53 и пунктом 2 части 3 статьи 86 Уголовно-процессуального кодекса России с согласия лица для получения информации, имеющей отношение к делу [моего клиента], адвокат

Межрегиональной калужской коллегии адвокатов опросил:

Имя

Дата рождени

Место рождения

Место регистрации по месту жительства

Место фактического проживания

Номер телефона

Удостоверение личности

Я согласен на опрос (подпись, дата).

Мне разъяснено содержание статьи 51 Конституции России, которая предусматривает, что никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников (подпись, дата)".

20. Два свидетеля, которые утверждали, что имеют собственный опыт пытки, примененной к ним в связи с уголовным делом, возбужденным против заявителя, и которые являлись свидетелями такого обращения в отношении других лиц, показали следующее:

1. Ф.Р.

"В июне 2007 г. я был задержан... Перед [этим] я работал заведующим зерновым складом публичной компании, одним из собственников которой являлся [заявитель].

[После того как я был доставлен в отдел милиции], лица, находившиеся в одном из кабинетов, стали задавать мне вопросы о месте пребывания [заявителя] и моего брата. [Я сообщил, что не имею сведений об этом.] Они стали бить и пинать меня, целясь в почки и торс. Они старались не бить по голове, чтобы не осталось кровоподтеков. Затем они заставили меня поднять стул и держать его, расставив ноги. Пока я находился в этом положении, они также били меня по почкам.

[Заместитель начальника управления по борьбе с организованной преступностью] заставил меня лечь на пол лицом вниз, вытянув руки вдоль туловища. Он поставил ступню на мою поясницу и сообщил, что если я не сообщу ему место пребывания [заявителя], он наступит на меня и раздавит... [О]н наступил на мою спину, и я потерял сознание. Побои и злоупотребления продолжались два дня. Они допрашивали меня по очереди. Мне не давали спать. Они также не давали мне пищи и воды.

...

Они угрожали доставить меня в [помещение] регионального управления по борьбе с организованной преступностью, где они пытали бы меня электрическим прибором... Позднее я узнал, что такой прибор использовался для пытки моего младшего брата.

...

Я не жаловался на пытку. После освобождения они предупредили меня: "Не жалуйтесь или мы убьем вас".

2. М.

"Я являюсь племянником [заявителя]. 29 июня 2007 г. я находился дома. Сотрудники управления по борьбе с организованной преступностью посетили меня..., сели в мой автомобиль, и мы направились в отдел милиции Исфары. Там в двух кабинетах работали сотрудники регионального управления по борьбе с организованной преступностью.

Войдя в один из кабинетов, я спросил, зачем они меня сюда доставили. Они стали бить меня по торсу, избегая ударов по голове, чтобы не оставлять кровоподтеков.

[Я позднее был доставлен в помещение Худжандского управления по борьбе с организованной преступностью]. Я содержался там пять дней. Меня спрашивали о месте пребывания [заявителя]. [Во время пребывания] там они также били меня и не давали спать. Я слышал, как М.Р. кричит в соседнем кабинете. После этого он сообщил мне, что его пытали электрическим током... Там я видел также [бывшего] водителя [заявителя]. Его сильно побили, и из раны на голове текла кровь. Я также видел, как пытали Д.Р. ...Через пять дней, без составления каких-либо документов меня освободили, принудив подписать документ о том, что со мной обращались хорошо и не допускали злоупотреблений".

21. Через своих адвокатов 14 человек, осужденных в качестве сообвиняемых заявителя и отбывавших сроки лишения свободы, передали показания адвокату заявителя Ставицкой. Четверо из них показали следующее:

З.О.

"Я... был приговорен Верховным судом Таджикистана 9 июня 2009 г. к 25 годам лишения свободы... Я был задержан в Российской Федерации и выдан Таджикистану. По дороге туда меня конвоировали сотрудники 6-го отдела управления по борьбе с организованной преступностью. Рядом со мной в самолете сидел начальник управления по борьбе с организованной преступностью Таджикистана. Я сообщил ему правду об убийстве Т. Бобоева. Он сообщил мне: "Вы нам не нужны, нам нужен [заявитель], расскажите нам о нем, это он был заказчиком убийства". Я отрицал причастность [заявителя], но ему это не понравилось.

Когда я был доставлен в помещение управления по борьбе с организованной преступностью, ...[меня] начали пытать. Всякий, кому хотелось, входил и подвергал меня побоям. Ко мне применяли удары электрическим током, я сильно страдал от этого...

Все они требовали от меня, чтобы я дал показания о том, что [заявитель] являлся заказчиком убийства Т. Бобоева.

Я вынужден был дать ложные показания; в течение месяца мне не разрешались свидания с адвокатом или семьей, чтобы они не могли видеть меня в таком состоянии.

...Во время судебного разбирательства я сообщил суду все, что со мной случилось во время задержания и предварительного следствия. Суд сочувствовал мне, но истолковал мои показания, как способ защиты [заявителя]".

4. Ми.

"..Сотрудники управления по борьбе с организованной преступностью... навязывали мне свои представления и требовали, чтобы я давал показания под их диктовку.

Я отказался, и они стали меня пытать. Вначале они оскорбляли меня, использовали нецензурную лексику, затем начали меня бить... когда они не добились того, чего хотели, они вывели меня наружу, а дело было в декабре 2007 г., и начали поливать меня холодной водой, затем они привели меня внутрь и применили ко мне удары электрическим током. Они повторяли это без перерыва несколько дней.

...Через какое-то время я согласился и стал давать ложные показания.

В течение первых нескольких месяцев мне не разрешалось с кем-либо встречаться, поскольку я опух, на руках оставались следы ожогов, причиненных электрическим током.

В судебном разбирательстве я сообщил суду, как со мной обращались во время следствия и как принуждали к даче ложных показаний... Я отказался от [показаний, которые дал во время следствия]".

5. И.

"..Я был задержан в мае 2007 г. Я работал у [заявителя]. Когда я сообщил им правду, они рассердились и стали бить меня, пытать электрическим током и ошпаривать меня горячей водой... Все это делалось с целью склонения меня к даче ложных показаний против [заявителя]".

6. М.Р.

"28 июня 2007 г. я был задержан на работе - я работал охранником на предприятии, собственником которого являлся [заявитель]. Милиция доставила меня в [помещение] Согдийского регионального управления по борьбе с организованной преступностью, где меня стали допрашивать по поводу [заявителя]. Не добившись от меня нужных им показаний, они подвергли меня жестоким побоям, а также воздействию электрического тока, боль была невыносимой. Вследствие этого при мочеиспускании у меня обнаружилась кровь в моче. Во время такого обращения я кричал от боли, и чтобы приглушить шум, они надели на меня противогаз.

Вследствие побоев у меня был поврежден аппендикс, и я перенес операцию в связи с этим. Все это делалось, чтобы вынудить меня подтвердить, что боеприпасы, которые они мне предъявили, принадлежали [заявителю]".

22. 17 ноября 2010 г. А. представил следующее заявление на имя Генерального прокурора России:

"...В июне 2007 г. я прибыл в Россию. Я был задержан в Коломне Московской области российскими и таджикскими сотрудниками милиции...

Постановлением Коломенского городского суда от 25 декабря 2007 г. я был заключен в СИЗО 50/4 в Коломне... [Я находился в предварительном заключении] до 29 сентября 2008 г., когда был выдан Таджикистану решением Верховного Суда России. В эту дату... я был доставлен в международный аэропорт Внуково, где был передан таджикским сотрудникам милиции.

[По прибытии] таджикская милиция отвезла меня из аэропорта в [помещение] 6-го отдела управления по борьбе с организованной преступностью.

Насколько мне известно, согласно решению Верховного Суда России я должен был быть доставлен в СИЗО 2 в Худжанде. Однако в течение длительного времени я содержался в [одном из кабинетов] 6-го отдела управления по борьбе с организованной преступностью... Они били меня и насиловали... Ночью два сотрудника раздели меня и связали мне руки и ноги. Я был подвергнут жестокому изнасилованию этими людьми... Один из них фотографировал изнасилование меня другим. Они давали мне подписать некоторые документы, требовали признаться в совершении различных преступлений...

Обращаю ваше внимание на тот факт, что во время вышеупомянутой пытки шла речь о... [заявителе], в отношении которого власти возбудили уголовное дело в 2007 году. Я знал, что по этому делу таджикский суд признал виновными 33 человека... Я был вынужден давать показания против [заявителя] о том, что он давал мне деньги в 2004 году... Несмотря на пытки, изнасилование и иное бесчеловечное обращение, я отказался подписывать эти документы и давать показания против [заявителя] и других лиц.

Так меня ежедневно пытали и били до 3 октября 2008 г.

3 октября 2008 г. я был доставлен в следственный изолятор в Душанбе. [Сотрудник милиции] начал посещать меня, чтобы добиться моего признания за счет пытки и психологического давления. Я больше не мог выносить этого и пожаловался генеральному прокурору Таджикистана...

В результате в октябре 2008 г. возбудили уголовное дело против [двух сотрудников, которые меня изнасиловали]. Они скрылись и находились в розыске больше двух лет...".

23. К письму Генеральной прокуратуры Таджикистана от 18 ноября 2010 г. (см. § 35 настоящего Постановления) были приложены показания девяти лиц, которые ранее давали показания Б. или Ставицкой. Некоторые из этих показаний были записаны Р., следователем Согдийского областного управления внутренних дел, другие были написаны от руки, предположительно опрошенными. Среди этих показаний были предположительно полученные от М.Р., О., Ми. и П., цитированные выше. Показания М.Р. и О. не содержали ссылок или отказа от ранее данных показаний. Что касается остальных, в соответствующей части показаний Ми. указывалось следующее:

"Я не писал заявления, представленного мне, мне также неизвестен адвокат с таким именем. Я не ставил подпись, имеющуюся под заявлением".

24. В соответствующей части показаний указывалось:

"...Я не знаю адвоката с таким именем..., я также не писал заявления для нее, почерк заявления мне не принадлежит".

25. Все четыре вышеупомянутых лица показывали, что власти не совершали незаконных действий против них - в следственных изоляторах, в которых они содержались в период судебного разбирательства, или в исправительных учреждениях, где они отбывали наказание.

26. Власти Российской Федерации также представили письменные объяснения начальников исправительных учреждений, где отбывали наказания 14 вышеупомянутых лиц, включая О., Ми., И. и М.Р. Формулировки объяснений были почти одинаковыми, в них указывалось, что по прибытии в исправительное учреждение состояние их здоровья было удовлетворительным, заключенные не выдвигали конкретных жалоб, у них также отсутствовали телесные повреждения. Также отмечалось, что ранее составленные медицинские документы не упоминали наличие проблем или медицинское наблюдение заключенных в связи с хроническими заболеваниями.

27. Адвокат заявителя впоследствии представил в Европейский Суд показания 10 лиц, которые ранее сообщали о применении пытки против них таджикскими властями. Среди них были показания О., Ми., И. и М.Р. Показания М.Р. были датированы 15 апреля и 30 ноября 2011 г.; остальные были недатированными. Авторы показаний подтвердили ранее данные показания, полученные Б. и Ставицкой, и воспроизвели свои версии происшествий. О., Ми. и И. также сообщили, что после направления показаний Ставицкой их посетили сотрудники Генеральной прокуратуры Таджикистана, которые с помощью угроз принудили их дать письменные объяснения о том, что они не давали таких показаний.

1. Задержание и решение о выдаче

2. Обжалование решения о выдаче в суде

48. 23 сентября 2010 г. заявитель обратился в управление Федеральной миграционной службы по г. Москве (далее - ФМС) по вопросу признания беженцем. 8 октября 2010 г. он был допрошен в присутствии своего адвоката по поводу его обращения. Заявитель сообщил, что он прибыл в Россию в поисках убежища, поскольку власти Таджикистана преследуют его и угрожают его жизни.

49. 7 декабря 2010 г. управление ФМС по г. Москве отказало в признании заявителя беженцем, установив, что его обращение за предоставлением убежища продиктовано опасением уголовной ответственности.

50. 31 января 2011 г. заявитель обратился в управление ФМС по г. Москве за предоставлением временного убежища, сославшись на те же основания, что и в вопросе о признании беженцем. 5 марта 2011 г. его обращение было отклонено в связи с отсутствием гуманитарных оснований, требующих предоставления временного убежища. В ту же дату заместитель директора ФМС отклонил жалобу, поданную заявителем на решение управления ФМС по г. Москве об отказе в признании его беженцем.

51. 16 сентября 2011 г. Басманный районный суд г. Москвы рассмотрел жалобу заявителя на окончательное решение ФМС об отказе в признании его беженцем. Заявитель утверждал, что в Таджикистане он преследовался за политические убеждения и принадлежность к определенной социальной группе. Суд отклонил его жалобу, найдя, что заявитель не смог убедительно доказать обоснованность своих опасений преследования в Таджикистане, а его ходатайство о признании беженцем обусловлено стремлением избежать уголовной ответственности на родине. Неясно, было ли это решение обжаловано в вышестоящий суд.

52. 3 сентября 2010 г. заявитель и его защитник подали жалобу в районный суд на его постановление от 31 августа 2010 г. (см. § 29 настоящего Постановления). 6 сентября 2010 г. районный суд возвратил жалобу для устранения недостатков, поскольку она содержала факсимиле подписи защитника Б. Определение о возвращении жалобы было направлено защите 17 сентября 2010 г. Исправленная жалоба поступила в районный суд 21 сентября 2010 г.

53. В неустановленную дату районный суд направил дело в городской суд, который 6 октября 2010 г. согласился с заключением заявителя под стражу.

54. 18 октября 2010 г. районный суд дополнительно продлил срок содержания заявителя под стражей. Заявитель подал жалобу на это решение, которая поступила в районный суд 25 октября 2010 г. В неустановленную дату районный суд направил дело в городской суд. 8 ноября 2010 г. городской суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения решение районного суда.

55. 21 февраля 2011 г. районный суд вновь продлил срок содержания заявителя под стражей в целях выдачи. Заявитель вновь подал жалобу, которая поступила в районный суд 28 февраля 2011 г. В неустановленную дату районный суд передал дело в городской суд. Слушание по жалобе, назначенное на 21 марта 2011 г., было отложено на 23 марта 2011 г. в целях дополнительного ознакомления с материалами дела. 23 марта 2011 г. городской суд, рассмотрев жалобу, оставил без изменения решение районного суда.

56. Последнее постановление о продлении срока содержания заявителя под стражей было вынесено 16 августа 2011 г. и оставлено без изменения после рассмотрения жалобы 8 сентября 2011 г.

57. Срок содержания заявителя под стражей в целях выдачи истек 27 февраля 2012 г.

58. В ту же дату, в помещении Хамовнической районной прокуратуры г. Москвы заявителю и его адвокату было вручено постановление об изменении меры пресечения, избранной заявителю, на обязательство не покидать город. Заявителю была немедленно вручена повестка о явке в качестве свидетеля, подписанная 24 февраля 2012 г. следователем А.С. Следственного отдела по г. Щелково ГСУ СК РФ по Московской области (далее - Щелковский следственный отдел). В повестке указывалось, что заявитель разыскивался в качестве свидетеля по уголовному делу, возбужденному 10 марта 2010 г. в связи с двумя покушениями на убийство К. в 2009 и 2012 годах. Согласно документу заявитель неоднократно вызывался для участия в следственных действиях, но не явился, и его место нахождения властям не известно.

59. Заявитель был немедленно доставлен в помещение Щелковского следственного отдела, где он был допрошен и принял участие в очной ставке с К., который предположительно опознал его как возможного виновника. В 00.40 28 февраля 2012 г. заявитель был задержан в качестве подозреваемого по этому уголовному делу.

60. Факсограммой от 29 февраля 2012 г. прокурор Согдийской области Таджикистана Ш.К. просил следователя Щелковского следственного отдела А.К. отложить освобождение заявителя из-под стражи, со ссылкой на подозрения таджикских властей о его причастности к планированию убийства другого лица, которое предположительно имело место после задержания заявителя в Москве 27 августа 2010 г.

61. 2 марта 2012 г. Щелковский городской суд Московской области решил заключить заявителя под стражу как подозреваемого в совершении преступления до 28 апреля 2012 г.

62. 25 января 2012 г. секретарь Европейского Суда направил письмо властям Российской Федерации от имени председателя Европейского Суда, в котором выражалась глубокая озабоченность по поводу неоднократных сообщений о тайной передаче заявителей из России в Таджикистан в нарушение предварительных мер, указанных в соответствии с правилом 39 Регламента Суда. Квалифицируя эту ситуацию как тревожную и беспрецедентную, письмо предлагало российскому государству-ответчику представить Европейскому Суду исчерпывающую информацию по поводу мониторинга этих происшествий в России. Оно также обращало внимание властей на тот факт, что предварительные меры, продолжают применяться в 25 других делах о выдаче и высылке, включая настоящее. Признаком серьезности его оценки такого оборота событий являлось то, что председатель просил немедленно информировать об этом председателя Комитета Министров, председателя Парламентской Ассамблеи и генерального секретаря Совета Европы (см. полный текст письма, процитированный в Постановлении Европейского Суда от 25 апреля 2013 г. по делу "Савриддин Джураев против Российской Федерации" (Savriddin Dzhurayev v. Russia), жалоба N 71386/10, § 52)* (* Опубликовано в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 5/2014.).

63. Как утверждают власти Российской Федерации, все органы, имеющие полномочия для осуществления принудительного перемещения заявителя в Таджикистан, были уведомлены о запрете таких действий: 3 февраля 2012 г. аппарат уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде уведомил Генеральную прокуратуру, Министерство внутренних дел, ФМС и ФСБ о предварительных мерах, указанных Европейским Судом, в частности, в отношении заявителя.

64. На 1136-м заседании постоянных представителей Комитет Министров вынес 8 марта 2012 г. решение по данному вопросу (CM/Del/ Dec(2012)l 136/19):

"Постоянные представители

...

4) что касается дела Искандарова, напоминают, что нарушения Конвенции в этом деле вызваны похищением заявителя неизвестными лицами, которых Европейский Суд признал представителями российского государства, и его принудительным перемещением в Таджикистан после того, как российские власти отказали в его выдаче;

5) с глубокой озабоченностью отметили указание Европейского Суда на то, что нарушения такого рода недавно вновь имели место в отношении четырех других заявителей, дела которых находятся на рассмотрении Европейского Суда, применившего предварительные меры для предотвращения их выдачи в связи с непосредственной угрозой серьезных нарушений Конвенции, которой они подвергались;

6) приняли к сведению позицию российских властей о том, что эта ситуация составляет предмет их глубокой обеспокоенности;

7) также отметили, что российские власти в настоящее время изучают эти происшествия и обязались предоставить результаты наблюдения, полученные ими в России, Европейскому Суду в рамках рассмотрения данных дел и Комитету в отношении дела Искандарова;

8) предложили российским властям продолжать принимать все необходимые меры для установления обстоятельств похищения Искандарова и обеспечить исключение подобных происшествий в будущем, а также информировать Комитет Министров об этом".

65. 26 марта 2012 г. члены Общественной наблюдательной комиссии по осуществлению общественного контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания в Московской области посетили заявителя и беседовали с ним в изоляторе СИЗО-50/12, расположенном в Зеленограде Московской области. В письме, датированном 8 апреля 2012 г., два члена комиссии, Н. Д. и И. Ш., сообщили, что заявитель недвусмысленно подтвердил, что не собирается возвращаться в Таджикистан, где он опасался пытки и незаконного уголовного осуждения. Он также заявил, что делает все возможное, чтобы остаться в России и продолжить борьбу за свое освобождение.

66. Племянник заявителя И. Д. показал в письменной форме, что в последнем телефонном разговоре с заявителем 27 марта 2012 г. последний подтвердил свое намерение оставаться в России, высказав опасения по поводу того, что новое обвинение выдвинуто против него с целью обеспечить его последующее похищение и передачу в Таджикистан. Как утверждали представитель заявителя и его племянник, в связи со страхом похищения заявитель просил их встретить его в следственном изоляторе в случае внезапного освобождения.

67. 29 марта 2012 г. заявитель покинул помещение изолятора СИЗО-50/12 в Зеленограде. Согласно информации Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН), переданной властями Российской Федерации в Европейский Суд, заявитель был освобожден в 13-00, подписав обязательство не покидать город. Ни адвокат заявителя, ни его близкие родственники не были уведомлены о решении освободить его. Утром того же дня адвокату позвонил один из сокамерников заявителя и информировал ее, что заявитель готовится покинуть следственный изолятор. Однако к моменту ее прибытия к изолятору заявитель бесследно исчез.

68. Впоследствии адвокат заявителя получила письмо из Щелковского следственного отдела, датированное 23 марта 2012 г., которым ее уведомляли, что заявителю будут предъявлены новые обвинения в СИЗО-50/12 в 9-00 29 марта 2012 г., и ей предлагалось присутствовать. Почтовый штамп на письме свидетельствовал о том, что письмо отправлено 31 марта 2012 г.

69. Государство-ответчик представило письмо от 6 июня 2012 г. из Генеральной прокуратуры Таджикистана своему российскому партнеру, согласно которому заявитель явился в Государственный комитет национальной безопасности Таджикистана 5 апреля 2012 г. и был задержан. В письме указывалось, что заявитель был освобожден 9 апреля 2012 г., подписав обязательство не покидать город.

70. 7 апреля 2012 г. таджикское государственное телевидение транслировало видеозапись прочтения заявителем обращения о том, что сразу после освобождения из следственного изолятора он, ощутив чувство вины и обеспокоенность по поводу своих детей и престарелой матери, решил возвратиться в Таджикистан и сдаться властям. Имея в виду эту цель, он отправился на ближайший рынок Зеленограда, где занял 15 000 рублей (примерно 370 евро) у своих соотечественников. Не раскрыв свои средства передвижения, он указал, что впоследствии прибыл в Оренбург; преодолев русско-казахскую границу, он направился в г. Алма-Ату (Казахстан); после перехода казахско-киргизской границы он прибыл в г. Бишкек. Затем он отправился в Ош, пересек киргизско-таджикскую границу и прибыл в Кистакуз, город вблизи северной границы Таджикистана. Оттуда он направился в Душанбе, столицу Таджикистана, где явился в Государственный комитет национальной безопасности* (* Таджикские средства массовой информации обращали внимание на то, что несмотря на обеспокоенность по поводу своих детей и престарелой матери, заявитель предпочел сначала посетить ГКНБ, чтобы его заключили под стражу (прим. переводчика).).

71. После исчезновения заявителя 29 марта 2012 г. его представитель немедленно обратилась в российские правоохранительные органы с требованием о срочной защите заявителя. В ту же дату она направила письма генеральному прокурору России, руководителю государственной пограничной службы и уполномоченному Российской Федерации при Европейском Суде, которых просила принять срочные меры для предотвращения принудительной репатриации заявителя в Таджикистан.

72. В ту же дату Европейский Суд направил жалобу об исчезновении заявителя властям Российской Федерации и просил их прокомментировать предполагаемую угрозу передачи заявителя в Таджикистан в нарушение предварительных мер, указанных Европейским Судом.

73. На следующий день представитель заявителя обратилась к прокурору г. Щелково, уведомив его о чрезвычайной ситуации и о предполагаемых грубых нарушениях в разбирательстве дела Щелковским следственным отделом. Она, в частности, сослалась на уклонение от ее уведомления об изменении обвинений против заявителя. Она также упомянула прямые контакты Щелковского следственного отдела с Генеральной прокуратурой Таджикистана, которая просила его не освобождать заявителя из-под стражи в ожидании нового запроса о его выдаче. Она указала, что заместитель начальника Щелковского следственного отдела А.К. несет ответственность за эти события, и просила прокурора провести проверку этой ситуации.

74. 2 апреля 2012 г. власти Российской Федерации уведомили Европейский Суд о том, что не имеют сведений о месте пребывания заявителя.

75. 4 апреля 2012 г. вышеупомянутые жалобы представителя заявителя были переданы в прокуратуру г. Щелково и в Щелковский следственный отдел. 17 апреля 2012 г. прокуратура г. Щелково ответила на жалобу адвоката заявителя, предложив ей обратиться в полицию для розыска заявителя, поскольку прокуратура не вправе осуществлять следственную или розыскную деятельность.

76. Европейский Суд не получил дополнительной информации о проверке властей по требованиям о срочной защите заявителя от предполагаемого похищения и принудительного перемещения в Таджикистан.

77. 3 апреля 2012 г. представитель заявителя обратилась с письмом к начальнику СИЗО-50/12 в Зеленограде, запросив подробности обстоятельств, сопровождавших освобождение заявителя, и предложив сохранить записи, возможно, сделанные камерами наблюдения изолятора 29 марта 2012 г. Она также направила письмо в ту же дату руководителю Зеленоградского следственного отдела ГСУ СК РФ по г. Москве (далее - Зеленоградский следственный отдел), чтобы проинформировать его об исчезновении заявителя, и просила о возбуждении уголовного дела. Она, в частности, указала на наличие подобных случаев относительно граждан Таджикистана и на возможную причастность заместителя руководителя Щелковского следственного отдела А.К. к данному происшествию.

78. 17 апреля 2012 г. Европейский Суд задал дополнительные вопросы властям Российской Федерации (см. § 7 настоящего Постановления), предложив им, в частности, прокомментировать утверждение представителя заявителя о том, что представители российского государства причастны к похищению заявителя и принудительному перемещению его в Таджикистан. Им также предлагалось информировать Европейский Суд обо всех решениях и действиях, принятых следственными органами в ответ на заявление о возбуждении уголовного дела, которое было подано представителем заявителя 3 апреля 2012 г. в Зеленоградский следственный отдел.

79. 13 ноября 2012 г. власти Российской Федерации сообщили, не представив решение или иной документ, что следователь Следственного комитета Российской Федерации провел предварительную проверку в соответствии со статьями 144-145 Уголовно-процессуального кодекса и вынес несколько постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием состава преступления. Как утверждали власти Российской Федерации, все эти решения неоднократно отменялись, в частности, Зеленоградской районной прокуратурой.

80. 25 февраля 2013 г. власти Российской Федерации сообщили, опять-таки не представив решение или иной документ, что проверка похищения заявителя и его перемещения в Таджикистан продолжается Зеленоградским следственным отделом. В неустановленную дату было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду неустановления лица, подлежащего преследованию. 14 января 2013 г. заместитель руководителя Зеленоградского следственного отдела отменил это постановление и возвратил дело для дополнительной проверки. Государственной пограничной службе ФСБ было предложено проверить информацию о незаконном пересечении российской государственной границы заявителем или его перемещении через границу против его воли.

81. При этом власти Российской Федерации выразили мнение о том, что принудительное перемещение заявителя из России в Таджикистан являлось неподтвержденным предположением представителей заявителя. Со ссылкой на версию о добровольной сдаче заявителя таджикским властям (см. § 69 настоящего Постановления) они информировали Европейский Суд о том, что Генеральная прокуратура Таджикистана подробно рассмотрела доводы, выдвинутые представителями заявителя, и нашла их необоснованными. Власти Российской Федерации также уведомили Европейский Суд, что государственная пограничная служба не хранит сведения о лицах, пересекших границу. Они указали, что запись камер наблюдения СИЗО-50/12 29 марта 2012 г., которую запрашивали адвокат заявителя и Европейский Суд после обжалуемых событий, не сохранилась "ввиду недостатка памяти сервера".

1. Власти Российской Федерации

2. Заявитель

1. Приемлемость жалобы

2. Существо жалобы

169. Данная жалоба была впервые подана в Европейский Суд по существу 23 мая 2011 г. Имея в виду требование о шестимесячном сроке, содержащееся в пункте 1 статьи 35 Конвенции, Европейский Суд полагает, что не имеет юрисдикции для рассмотрения жалобы, насколько она касается решений о продлении срока содержания под стражей, оставленных без изменения 6 октября и 8 ноября 2010 г.

170. В то же время Европейский Суд отмечает, что заявителем соблюдено правило шестимесячного срока в отношении его жалобы по поводу разбирательства по жалобе на постановление о содержании под стражей от 21 февраля 2011 г., оставленное без изменения 23 марта 2011 г. Европейский Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении подпункта "а" пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Таким образом, она должна быть признана приемлемой.

171. Европейский Суд напоминает, что пункт 4 статьи 5 Конвенции провозглашает право на безотлагательное решение судом вопроса о правомерности содержания под стражей и на освобождение, в случае если оно будет признано незаконным (см. Постановление Большой Палаты по делу "Барановский против Польши" (Baranowski v. Poland), жалоба N 28358/95, ECHR 2000-III). Пункт 4 статьи 5 Конвенции не требует от государств-участников создания второго уровня юрисдикции для проверки законности содержания под стражей. Однако если национальное законодательство предусматривает систему обжалования, апелляционный орган должен также соответствовать требованиям пункта 4 статьи 5 Конвенции, например, что касается безотлагательности проверки апелляционным органом решения о заключении под стражу, принятого нижестоящим судом. В то же время стандарт "безотлагательности" в отношении апелляционных судов является менее строгим (см. Постановление Европейского Суда от 25 октября 2007 г. по делу "Лебедев против Российской Федерации" (Lebedev v. Russia), жалоба N 4493/04* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 2/2007.), § 96; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 198).

172. Хотя количество дней, которые потребовались для проведения соответствующего разбирательства, очевидно, является важным аспектом общей безотлагательности разбирательства, оно не является само по себе решающим при определении того, было ли принято решение безотлагательно (см. Решение Европейского Суда от 20 сентября 2007 г. по делу "Мери против Нидерландов" (Merie v. the Netherlands), жалоба N 664/05). Принимаются во внимание старательность, проявленная властями, задержки, за которые несет ответственность заявитель, и иные факторы, вызывающие задержку, за которую не может нести ответственность государство (см. Постановление Европейского Суда от 21 декабря 2000 г. по делу "Яблоньский против Польши" Qablonski v. Poland), жалоба N 33492/96, §§ 91-94; и Постановление Европейского Суда от 30 ноября 2000 г. по делу "G.B. против Швейцарии" (G.B. v. Switzerland), жалоба N 27426/95, §§ 34-39). Вопрос о том, было ли ходатайство об освобождении рассмотрено "безотлагательно", должен быть разрешен с учетом обстоятельств конкретного дела (см. Постановление Европейского Суда по делу "Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia), жалоба N 29462/95, § 84, ECHR 2000-XII; и упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Абдулхаков против Российской Федерации", § 199).

173. Обращаясь к настоящему делу, Европейский Суд отмечает, что жалоба на постановление о продлении срока содержания под стражей от 21 февраля 2011 г. поступила в районный суд 28 февраля 2011 г. и была рассмотрена городским судом после двух заседаний 23 марта 2011 г., то есть через 23 дня после ее получения районным судом (см. § 55 настоящего Постановления).

174. Европейский Суд прежде всего отмечает, что оспариваемые задержки очень близки к тем, которые он уже признал нарушающими требование о "безотлагательности" в сходных делах против России (см. в числе недавних примеров Постановление Европейского Суда от 16 октября 2012 г. по делу "Ниязов против Российской Федерации" (Niyazovv. Russia), жалоба N 27843/11, §§ 155-164, и Постановление Европейского Суда от 23 мая 2013 г. по делу "К. против Российской Федерации" (К. v. Russia), жалоба N 69235/11, §§ 100-101). Он также отмечает, что ни заявитель, ни его защитник не способствовали длительности разбирательства в суде кассационной инстанции (см. противоположный пример в упоминавшемся выше Постановлении Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации", §§ 99-100; и Постановлении Европейского Суда от 20 сентября 2011 г. по делу "Федоренко против Российской Федерации" (Fedorenko v. Russia), жалоба N 39602/05, § 81).

175. Очевидно, напротив, что основная часть задержки - примерно 21 день - относилась к периоду, когда материалы дела передавались из суда первой инстанции в суд кассационной инстанции. Таким образом, национальные власти несут ответственность за всю длительность кассационного производства, которой власти Российской Федерации не представили объяснения. Европейский Суд отмечает в этом отношении, что районный суд и городской суд территориально расположены недалеко друг от друга, что в принципе должно способствовать облегчению коммуникаций между ними, в частности, что касается передачи материалов дела или назначения заседания в суде кассационной инстанции.

176. Представляется, кроме того, что при разрешении вопроса о законности содержания заявителя под стражей суд кассационной инстанции не рассматривал какие-либо сложные проблемы (см. для сравнения упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Лебедев против Российской Федерации", § 102). Не утверждалось также, что надлежащая проверка законности содержания под стражей заявителя требовала, например, получения дополнительных объяснений и документов.

177. С учетом вышеизложенных обстоятельств и своей прецедентной практики, упомянутой выше, Европейский Суд полагает, что задержка в 21 день при рассмотрении жалобы заявителя на постановление о содержании под стражей от 21 февраля 2011 г. несовместима с требованием "безотлагательности", содержащимся в пункте 4 статьи 5 Конвенции.

178. Соответственно, имело место нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции.

182. В своих объяснениях о справедливой компенсации, поданных до перемещения в Таджикистан, заявитель требовал 25 000 евро в отношении морального вреда. Он утверждал, что претерпел сильные страдания вследствие содержания под стражей и реальной угрозы выдачи в Таджикистан после того, как решение о выдаче было оставлено без изменения судами. После репатриации заявителя в Таджикистан это требование было дополнено его представителями, которые просили увеличить присуждаемую сумму до 50 000 евро за счет компенсации за нарушение прав заявителя, предусмотренных статьями 3 и 34 Конвенции.

183. Власти Российской Федерации оспорили первоначальную сумму требования в размере 25 000 евро как чрезмерную и полагали, что в случае установления факта нарушения Конвенции такое установление само по себе являлось бы достаточной справедливой компенсацией.

184. Европейский Суд напоминает, что статья 41 Конвенции позволяет ему присудить потерпевшей стороне такую справедливую компенсацию, которую он находит адекватной. Он отмечает, что установил несколько нарушений Конвенции в настоящем деле, большинство которых следует рассматривать как весьма серьезные. В результате заявитель неоспоримо претерпел моральный вред, достаточной компенсацией которого не может быть признано само по себе установление факта нарушения Конвенции. Оценивая указанные обстоятельства на справедливой основе, Европейский Суд удовлетворяет требование заявителя частично и присуждает ему 30 000 евро в качестве компенсации морального вреда, а также любой налог, подлежащий начислению на указанную сумму.

185. Отметив попытки представителей заявителя возобновить контакт с заявителем, с учетом его особенно уязвимого положения в Таджикистане, Европейский Суд находит целесообразным передать присужденную ему в порядке справедливой компенсации сумму его представителям в доверительную собственность.

186. Заявитель также требовал 600 000 рублей (приблизительно 15 000 евро в соответствующий период) в связи с представительством его интересов в национальном разбирательстве и в Европейском Суде Ставицкой и 1 900 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных в связи с представлением его интересов Рябининой в Европейском Суде. В поддержку своего требования заявитель представил соглашение со Ставицкой об оказании юридической помощи на вышеуказанную сумму от 31 августа 2010 г. и счет адвоката на 1 900 евро, подписанный Рябининой 6 декабря 2011 г., что отражало 19 часов работы по часовой ставке 100 евро.

187. Власти Российской Федерации оспаривали это требование как необоснованное. В частности они утверждали, что в деле не имелось доказательств того, что расходы были действительно понесены заявителем.

188. В соответствии с прецедентной практикой Европейского Суда заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в части, в которой они были действительно понесены, являлись необходимыми и разумными по размеру (см. в числе многих примеров Постановление Большой Палаты по делу "Ятридис против Греции" (Iatridis v. Greece) (справедливая компенсация), жалоба N 31107/96, § 54, ECHR 2000-XI). Он также отмечает, что расходы и издержки, понесенные в рамках национального разбирательства с целью предотвращения предполагаемых нарушений Конвенции, также подлежат взысканию в соответствии со статьей 41 Конвенции (см., например, Постановление Европейского Суда от 25 сентября 2001 г. по делу "I.J.L. и другие против Соединенного Королевства" (I.J.L. and Others v. the United Kingdom) (справедливая компенсация), жалобы N 29522/95, 30056/96 и 30574/96, § 18).

189. Европейский Суд отмечает, что Ставицкая представляла интересы заявителя на всех стадиях национального разбирательства, включая процедуру определения его статуса беженца и права на убежище и разбирательство о выдаче. Ставицкая и Рябинина также представляли его интересы в Европейском Суде. Он также отмечает, что дело требовало большого объема работы представителей, включая сбор доказательств, а впоследствии несколько этапов объяснений для Европейского Суда после исчезновения заявителя и принудительной репатриации в Таджикистан. В то же время Европейский Суд не получил в подробной разбивке перечень издержек в связи с представлением интересов заявителя Ставицкой, что затрудняет установление необходимости и разумности расходов в этой части. Он также отмечает, что определенная часть жалобы была признана неприемлемой.

190. Учитывая прецедентную практику Европейского Суда и осуществляя оценку на справедливой основе, Европейский Суд считает уместным присудить 12 000 евро в качестве компенсации издержек, связанных с представительством интересов заявителя Ставицкой, и 1900 евро в качестве компенсации издержек, связанных с представительством его интересов Рябининой, а также любой налог на добавленную стоимость, обязанность уплаты которого может быть возложена на заявителя в связи с этими суммами.

191. Европейский Суд полагает, что процентная ставка при просрочке платежей должна определяться исходя из предельной кредитной ставки Европейского центрального банка плюс три процента.