А. Обстоятельства дела

Арест и суд

7 марта 1995 г. заявителю и еще одному лицу были предъявлены обвинения в незаконном присвоении чужого имущества и совершении ряда других хозяйственных преступлений. 21 апреля 1997 г. Нижегородский областной суд признал заявителя виновным по некоторым пунктам обвинения, но по большинству пунктов обвинения он был признан невиновным. Заявитель был приговорен к лишению свободы сроком на полтора года (этот срок он уже отбыл в предварительном заключении) с частичной конфискацией имущества.

В июле 1997 г. по жалобе заявителя Верховный Суд Российской Федерации отменил обвинительный приговор и вернул дело на новое рассмотрение в Нижегородский областной суд.

30 марта 1998 г. в ходе нового судебного рассмотрения дела прокурор обратился к суду с ходатайством о заключении заявителя под стражу в связи с нарушением им подписки о невыезде в период рассмотрения дела в суде и препятствованием отправлению правосудия. Судебная коллегия по уголовным делам Нижегородского областного суда отклонила это ходатайство как необоснованное.

29 марта 1998 г. заявитель завоевал большинство голосов избирателей на выборах мэра г. Нижний Новгород, одного из основных промышленных центров Поволжья с населением около полутора миллионов жителей. 1 апреля 1998 г. решением местной избирательной комиссии выборы были объявлены недействительными в связи с нарушениями, допущенными в ходе предвыборной кампании некоторыми кандидатами, в том числе и заявителем. Эти выборы и решение избирательной комиссии привлекли большое внимание областных и центральных средств массовой информации. Результаты выборов, информация о связях заявителя с организованной преступностью, то, что ранее он был судим за распространение фильмов порнографического содержания и был связан с незаконным игорным бизнесом, - все это широко освещалось в многочисленных публикациях.

2 апреля 1998 г. судебная коллегия по уголовным делам Нижегородского областного суда удовлетворила повторное ходатайство прокурора о заключении заявителя под стражу на том основании, что он препятствовал отправлению правосудия и нарушил требования подписки о невыезде. Заявитель был взят под стражу прямо в зале суда. В обоснование своего решения суд отметил, что свидетели отказывались давать показания в зале суда, общественность и средства массовой информации, подстрекаемые заявителем, оказывали давление на суд, был нарушен порядок ведения судебного заседания. Кроме того, суд принял решение о дальнейшем рассмотрении дела в закрытом заседании.

23 апреля 1998 г. общественный защитник заявителя, принимавший участие в процессе на правах адвоката, подал жалобу в Верховный Суд Российской Федерации на определение судебной коллегии по уголовным делам Нижегородского областного суда от 2 апреля о заключении заявителя под стражу. В жалобе содержалось ходатайство об отмене судебного определения и передаче дела в другую область для рассмотрения судом с участием присяжных, так как в Нижнем Новгороде невозможно добиться справедливого и беспристрастного судебного разбирательства ввиду возникших вокруг дела политических страстей. Защитник выразил сомнение и в беспристрастности председательствующего, вынесшего решение о заключении заявителя под стражу и допустившего рассмотрение "незаконных" доказательств в ходе судебного заседания. Вопрос об удалении публики из зала заседаний в жалобе не затрагивался. В своем ответе от 19 мая 1998 г. Верховный Суд Российской Федерации заявил, что законодательством Российской Федерации не предусмотрено обжалование подобного рода решений.

5 мая 1998 г. Конвенция вступила в силу в отношении Российской Федерации.

19 мая 1998 г. общественный защитник заявителя заявил ходатайство в Нижегородский областной суд об отстранении председательствующего судьи от дальнейшего участия в процессе по причине предвзятости. При этом отмечалось, что предвзятость судьи выразилась в отказе вызвать в суд некоторых свидетелей по просьбе защиты (бывшего губернатора области, прокурора области, других высокопоставленных должностных лиц), в вынесении определения о заключении заявителя под стражу, а также в допущении к рассмотрению оспоренных защитой доказательств. При этом он ссылался на статью 6 Конвенции. В тот же день заявитель обратился к суду с ходатайством о разрешении К. Москаленко участвовать в процессе в качестве его адвоката, так как один из его адвокатов находился в отпуске по болезни. Оба ходатайства были отклонены областным судом.

В целом, в ходе судебного разбирательства Нижегородский областной суд заслушал более 35 свидетелей. Кроме того, в суде были зачитаны письменные показания еще пяти свидетелей в отсутствие последних. Двое из них, Р. и Б., подданные Норвегии, были допрошены в Норвегии полицейским ведомством этой страны "Экокрайм". Причем допросы проводились как без участия российских следователей, так и при их участии. В 1996 г. один допрос Р. был проведен и в Москве. Свидетели на суде не присутствовали, так что заявитель не имел возможности задать им вопросы. Заявитель выразил протест против допущения письменных показаний этих свидетелей, указав, в частности, что они не были удостоверены апостилем и, следовательно, не соответствовали требованиям, предъявляемым к иностранным официальным документам. Суд первой инстанции отклонил эти протесты, сославшись на Гаагскую конвенцию 1961 г. об отмене требования легализации иностранных публично-правовых документов, которая не предусматривает требования легализации каких-либо документов, поступающих от официальных органов другого государства - участника указанной Конвенции.

Третий свидетель, у которого были получены показания в ходе предварительного следствия и на суде 1997 г., гражданин Германии П. Четвертый и пятый свидетели, граждане России М. и А., также были допрошены в ходе предварительного следствия и в судебном заседании во время судебного процесса 1997 г. Суд указал, что, несмотря на неоднократные вызовы в суд, обоих свидетелей обнаружить не удалось. Их показания, полученные в ходе предварительного следствия, были допущены судом в качестве доказательств после просмотра видеозаписи их допросов. Суд отклонил ходатайства защиты о вызове дополнительных свидетелей, в том числе бывшего губернатора области, прокурора области и других должностных лиц.

Кроме того, в ходе процесса суд принял к рассмотрению ряд документов на английском языке, перевод которых не был предоставлен заявителю до суда. По-видимому, перевод этих документов был осуществлен во время слушания дела.

Суд признал допустимыми доказательствами ряд заключений экспертов, законность которых оспаривалась заявителем. В частности, он утверждал, что не был проинформирован о проведении экспертиз до их завершения, что является нарушением российского законодательства. Заявитель также оспорил законность некоторых свидетельских показаний, так как в них не были указаны время и место снятия показаний.

27 мая 1998 г. судебная коллегия по уголовным делам Нижегородского областного суда признала заявителя виновным в незаконном присвоении и растрате чужого имущества, хищении, даче взятки и попытке невозвращения денежных средств из-за границы. Согласно приговору, заявитель совместно со вторым обвиняемым по делу - директором судостроительного завода "Ока" К. - подделал документы и незаконно присвоил денежные средства этого завода. Директор заключал мошеннические договоры с принадлежащими заявителю фирмами и на основании этих договоров переводил денежные средства, которые впоследствии они с заявителем делили между собой. Кроме того, заявитель был признан виновным в подкупе директора: он открыл банковские счета на имя К. в Норвегии и переводил туда денежные средства. Заявитель был признан виновным в вымогательстве денег у работников рынка в Нижнем Новгороде, принадлежащего компаниям "Жанто", "НЛ ТОП" и "Слот". По имеющимся сведениям, эти три компании предъявили гражданские иски 20 апреля 1998 г., то есть в период судебного разбирательства по делу заявителя. Обвинительный приговор был оглашен публично.

27 мая 1998 г. судебная коллегия по уголовным делам Нижегородского областного суда вынесла по делу ряд частных определений. Заявитель утверждает, что не был о них проинформирован, вовремя не получил копии этих определений и поэтому не имел возможности их обжаловать. В одном из определений суд отметил, что при производстве следствия были допущены нарушения уголовно-процессуальных норм, но они были устранены в ходе судебного разбирательства по делу. В частности, суд отметил, что обвиняемые не были поставлены в известность о решении получить заключения экспертиз до момента завершения соответствующих экспертиз. По мнению суда, то обстоятельство, что обвиняемые не были должным образом извещены о проведении экспертиз, не отменяло выводов экспертных заключений, а заявитель не оспаривал результаты заключений экспертов в ходе следствия и судебного разбирательства. Суд также отметил, что ряд документов в деле был составлен на иностранных языках, но счел, что это не привело к нарушению прав защиты, так как эти документы были аналогичны другим документам, составленным на русском языке, либо представляли собой копии русскоязычных документов. Так или иначе, все документы в ходе разбирательства по делу были переведены на русский язык. Далее суд отметил, что ряд свидетельских показаний были признаны допустимыми в качестве доказательств, хотя невозможно было подтвердить время и место дачи этих показаний. Для подтверждения этих сведений соответствующие свидетели (и другие свидетели) были допрошены в зале суда об обстоятельствах проведения допросов. Суд просмотрел видеозапись допросов и принял решение о допущении соответствующих свидетельских показаний в качестве доказательств. Суд согласился и с тем, что были допущены нарушения соответствующих процедурных норм в отношении принадлежащего заявителю имущества, которое было конфисковано.

Копия приговора суда первой инстанции была вручена заявителю 3 июня 1998 г. Впоследствии он обнаружил, что в текст этого приговора были внесены изменения. Судя по имеющимся сведениям, 8 июля 1998 г. областной суд постановил вручить заявителю копию приговора с внесенными изменениями, но заявитель утверждает, что не получил ее. Кроме того, по имеющейся информации, заявитель не имел полной возможности ознакомиться со стенографическим отчетом судебного заседания и с документами дела. Протокол судебного заседания по делу в двух томах был направлен из Нижегородского областного суда в Верховный Суд Российской Федерации, но стенографический отчет - в 15 томах - не был приложен к протоколу.

Адвокат заявителя О. подал в Верховный Суд Российской Федерации жалобу, в которой оспаривался вынесенный судебный приговор по ряду оснований. Во-первых, в жалобе содержались возражения по поводу допустимости некоторых принятых судом доказательств: заключений экспертов, документов на иностранных языках, некоторых процедурных документов, показаний свидетелей, данных в ходе предварительного следствия, показаний свидетелей, полученных полицейскими органами Норвегии, и других доказательств, полученных на территории Норвегии, которые не соответствовали российским процессуальным нормам. В своей жалобе адвокат поставил под сомнение беспристрастность областного суда и прокурора области на том основании, что они не приняли надлежащих мер в связи с допущенными неправомерными действиями в отношении имущества заявителя в ходе следствия (причем факт совершения этих действий признается). В жалобе также отмечалось, что предоставление возможности трем компаниям - "Жанто", "НЛ ТОП" и "Слот" - возбудить гражданские иски после того, как судебное разбирательство по делу уже началось, противоречит российскому законодательству. Наконец, в жалобе отмечалось, что интересы заявителя не были представлены надлежащим образом, так как один из его адвокатов находился в отпуске по болезни, а ходатайство заявителя о допуске к участию в деле в качестве его адвоката г-жи Москаленко было отклонено областным судом.

Ввиду того что один из адвокатов заявителя К. перенес операцию на глазу и, по-видимому, был не в состоянии исполнять свои обязанности, К. Москаленко присоединилась к группе адвокатов заявителя перед слушанием дела по кассационной жалобе. В июле и 10 августа 1998 г. К. Москаленко подала ряд ходатайств перед Верховным Судом Российской Федерации. Ссылаясь на трудности в организации надлежащей защиты, она просила отложить заседание суда на срок, необходимый ей для ознакомления с материалами дела (объемом более 100 томов). Она также жаловалась на то, что заявителю не были вручены копии окончательного судебного приговора и частных судебных определений от 27 мая 1998 г., что он не имел возможности ознакомиться со стенографическим отчетом судебного заседания, что ему не были предоставлены некоторые тома дела. Ее ходатайство о переносе заседания не было удовлетворено Верховным Судом Российской Федерации, а жалобы, касавшиеся приговора и доступа к материалам дела, по-видимому, не были рассмотрены Верховным Судом Российской Федерации.

10 августа 1998 г. Верховный Суд Российской Федерации оставил в силе решение судебной коллегии по уголовным делам Нижегородского областного суда, с некоторыми изменениями. Заявитель подал просьбу разрешить ему лично участвовать в заседании Верховного Суда Российской Федерации, но эта просьба была отклонена. На заседании Верховного Суда Российской Федерации присутствовали его адвокаты, в том числе и К. Москаленко. По имеющимся сведениям, защита заявила суду отвод на основании отсутствия беспристрастности, что выразилось в отказе отложить заседание, но ходатайство защиты было отклонено. Протокола этого заседания нет.

Верховный Суд Российской Федерации пришел к заключению, что оспариваемые доказательства были надлежащим образом оценены Нижегородским областным судом и признаны допустимыми. Выводы областного суда были признаны разумными и обоснованными. Верховный Суд Российской Федерации отметил, что подсудимые были проинформированы о содержании всех документов на иностранных языках в ходе судебного разбирательства. Что касается жалобы в отношении представительства интересов подсудимого, Верховный Суд Российской Федерации пришел к выводу о том, что интересы подсудимого были представлены надлежащим образом на всем протяжении предварительного следствия и судебного разбирательства и что ни на каком этапе производства по делу он не оставался без представителя. Адвокат заявителя К. не обращался с ходатайством о переносе сроков заседания по состоянию его здоровья, а отказ областного суда в просьбе допустить К. Москаленко к участию в процессе в качестве еще одного адвоката не нарушил права заявителя на защиту. Верховный Суд Российской Федерации исключил некоторые пункты обвинения из обвинительного приговора и изменил квалификацию некоторых преступлений с учетом положений Уголовного кодекса Российской Федерации, вступившего в силу в 1997 г. В целом Верховный Суд Российской Федерации пришел к выводу о том, что в ходе судебного разбирательства по делу не было допущено серьезных нарушений уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации и международных норм. Верховный Суд Российской Федерации не упомянул о жалобе в отношении имущественного спора, а также о том, что уже во время процесса к участию в нем были допущены три гражданских истца. Вынесенный заявителю приговор - лишение свободы сроком на шесть лет - был оставлен в силе.

В феврале 1999 г. первый обвинительный приговор в отношении заявителя (от 1982 г.) был отменен, а дело было прекращено прокуратурой Нижегородской области.

В октябре 2000 г. заявитель был освобожден из мест заключения.

Конфискация имущества

В марте 1995 г. в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело, а 5 октября 1995 г. принадлежащее ему имущество - судно "Ставангер" и плавучий док - было арестовано по постановлению прокуратуры г. Нижний Новгород. Судно "Ставангер", построенное на судостроительном заводе "Ока" в г. Нижний Новгород, было помещено под арест на одной из верфей в районе г. Астрахани на Каспийском море.

В октябре 1995 г. администрация Махачкалинского международного морского порта (ММП) обратилась к прокурору Нижнего Новгорода с сообщением о том, что судно "Ставангер" было приобретено администрацией порта еще до ареста, и потребовала снять арест с судна. В декабре 1995 г. администрация ММП направила в прокуратуру копию договора между владельцем судна - принадлежащей заявителю компанией "Russian Shipping" и ММП. Договор был датирован 10 февраля 1995 г. и предусматривал приобретение судна "Ставангер" ММП за 2,5 млн долл. США. На копии стояла подпись заявителя от имени компании "Рашн Шиппинг" (Russian Shipping), но заявитель отрицал факт подписания им договора.

Договор должен был вступить в силу после перечисления денежных средств в оплату покупки на банковский счет компании "Рашн Шиппинг" в Германии. К концу 1995 г. денежные средства так и не были перечислены, но администрация порта заявила о том, что судно принадлежит порту и что в связи с арестом судна порт понес большие убытки. Администрация порта обратилась в прокуратуру с просьбой указать банковский счет, на который следует перечислить денежные средства за судно.

В январе 1996 г. администрация порта перечислила 2,5 млн долл. США на специальный счет городской администрации Нижнего Новгорода. 19 января 1996 г. с судна "Ставангер" был снят арест, а 11 марта 1996 г. по распоряжению прокуратуры Нижнего Новгорода был наложен арест на средства, вырученные от продажи судна.

В мае 1996 г. руководитель отдела промышленности Нижегородской областной администрации обратился к прокурору Нижнего Новгорода с просьбой разрешить использовать средства, вырученные от продажи судна "Ставангер", на нужды судостроительного завода "Ока" - предприятия, на котором было построено это судно и которое в феврале 1996 г. было объявлено банкротом. 18 мая 1996 г. прокуратурой Нижнего Новгорода со счета был снят арест, и денежные средства были перечислены судостроительному заводу. В обоснование этого решения было указано, что заявитель обвинялся в совершении хозяйственных преступлений, нанесших ущерб заводу "Ока", и судно "Ставангер" было приобретено заявителем на деньги, похищенные у завода.

Судя по имеющимся сведениям, в мае 1996 г. было отменено постановление об аресте плавучего дока, так как док принадлежал норвежской компании "Ароко". Копия этого постановления не была вручена заявителю.

Решением Нижегородского областного суда от 21 апреля 1997 г., которое впоследствии было отменено Верховным Судом Российской Федерации, заявитель был обязан возместить нанесенный заводу "Ока" ущерб в размере той суммы, которая и была ранее перечислена на счет завода.

В ходе повторного разбирательства по делу решением Нижегородского суда от 27 мая 1998 г. (которое было оставлено без изменения Верховным Судом Российской Федерации 10 августа 1998 г.) заявитель был обязан возместить нанесенный заводу "Ока" ущерб. При этом сумма, вырученная за продажу судна "Ставангер", была вычтена из подлежащей возмещению суммы ущерба.

27 мая 1998 г. Нижегородский областной суд вынес частное определение, в котором отметил, что, перечислив денежные средства заводу "Ока" до вынесения судом окончательного решения о виновности заявителя, органы следствия допустили нарушение Уголовно-процессуального кодекса РСФСР. Суд далее отметил, что "подобные действия наносят ущерб авторитету органов предварительного следствия и могут поставить под сомнение качество и профессионализм расследования по уголовному делу". Суд "обратил внимание" прокурора Нижегородской области на нарушения норм уголовно-процессуального законодательства органами следствия.

В кассационной жалобе, поданной адвокатом заявителя в Верховный Суд Российской Федерации, указывается, что областной суд не отреагировал должным образом на неправомерные действия прокуратуры в отношении имущества заявителя. Верховный Суд Российской Федерации в своем решении не упомянул о жалобе в отношении имущественного спора. В мотивировочной части решения Верховного Суда Российской Федерации содержится вывод о том, что в ходе судебного разбирательства по делу не было допущено серьезных нарушений российского процессуального законодательства и международных норм.

Публикация в прессе о данном деле

В декабре 1995 г. в швейцарском немецкоязычном журнале "Факты" была опубликована статья "Выборы. Кандидат из тюрьмы" с информацией о ситуации в Нижнем Новгороде и о том, как заявитель баллотировался в депутаты Государственной Думы. В статье приводились выдержки из интервью с прокурором Нижегородской области г-ном Федотовым. Были процитированы слова прокурора о том, что предвыборная кампания заявителя "преследует... только одну цель - уйти от наказания". Далее приводились его же слова (но без кавычек) о том, что хозяйственная деятельность заявителя - мошенничество и растрата чужого имущества.

В. Применимое национальное законодательство

Конституция Российской Федерации:

"Статья 47

...2. Обвиняемый в совершении преступления имеет право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей в случаях, предусмотренных федеральным законом...

Заключительные и переходные положения

...6. Впредь до введения в действие федерального закона, устанавливающего порядок рассмотрения дел судом с участием присяжных заседателей, сохраняется прежний порядок судебного рассмотрения соответствующих дел".

Закон Российской Федерации от 16 июля 1993 г. "О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР "О судоустройстве РСФСР", Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях"

Этим Законом в правовой системе России учрежден суд присяжных. 16 июля 1993 г. принято решение об учреждении судов присяжных с 1 ноября 1993 г. в девяти субъектах РФ. Нижегородская область не входила в число этих субъектов. С тех пор перечень регионов, где действуют суды присяжных, не расширялся.

Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР

Статья 29 гласит, что гражданский иск может быть предъявлен лицами, понесшими материальный ущерб от преступления. Гражданский иск может быть предъявлен с момента возбуждения уголовного дела до начала судебного следствия.

Положения статей 175 и 176 касаются наложения ареста на имущество до суда по постановлению следователя. Статья 303 гласит, что суд первой инстанции разрешает, в частности, и вопрос об удовлетворении гражданского иска, а также о размере возмещения материального ущерба.

Статья 264 регулирует вопросы ведения судебного протокола в суде первой инстанции. В статье нет требования о ведении стенографического отчета судебного заседания, требуется лишь "подробное описание показаний". На практике, даже если стенографический отчет ведется, он не прилагается к протоколу судебного заседания.

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 2 июля 1998 г. N 20-П

Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 2 июля 1998 г. пункты 2 и 3 статьи 331 и пункт 1 статьи 464 УПК признаны не соответствующими статье 6 Конвенции и положениям Конституции Российской Федерации, гарантирующим равные права участников судебного процесса. Указанные пункты позволяли прокурору, но не подсудимому, опротестовывать в вышестоящей судебной инстанции постановления и определения суда первой инстанции о назначении судебного заседания, направлении уголовного дела для производства дополнительного расследования, о представлении медицинского заключения и т. п. По сути такие постановления приводили к продлению сроков содержания под стражей лиц, содержащихся в предварительном заключении.

Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 10 декабря 1998 г. N 27-П

Постановлением от 10 декабря 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации отменил действие части второй статьи 335 УПК как не соответствующей Конституции Российской Федерации в той мере, в какой указанное положение позволяло суду второй инстанции выносить решение по жалобе, не позволяя подсудимому участвовать в рассмотрении жалобы, "не предоставив такому осужденному возможности ознакомиться с материалами судебного заседания и изложить свою позицию по рассмотренным судом вопросам".

1. Ссылаясь на пункт 1 статьи 5 Конвенции, заявитель жаловался на незаконность задержания, произведенного 2 апреля 1998 г. Кроме того, он жаловался на то, что содержание его под стражей было незаконным вплоть до вынесения приговора судом первой инстанции 27 мая 1998 г.

2. Заявитель жаловался на то, что не имел возможности обжаловать определение суда о заключении его под стражу, ссылаясь на статью 5 Конвенции.

3. Заявитель жаловался на то, что судебное разбирательство по первой инстанции не было публичным, так как некоторые части разбирательства были закрыты для общественности и для прессы, что противоречит требованиям пункта 1 статьи 6 Конвенции.

4. Заявитель жаловался на то, что его право на рассмотрение его дела беспристрастным судом, предусмотренное пунктом 1 статьи 6 Конвенции, было нарушено, так как его дело не было рассмотрено судом с участием присяжных заседателей.

5. Ссылаясь на пункт 1 и подпункты (а), (b) и (c) пункта 3 статьи 6 Конвенции, заявитель жаловался на то, что не было проведено справедливое судебное разбирательство уголовного дела в отношении его. Он утверждал, что судебное разбирательство в Нижегородском областном суде не было справедливым, что он не имел достаточно времени и условий для подготовки защиты, ему было отказано в праве на защиту через посредство выбранного им самим адвоката. Он ссылался на следующие нарушения:

Далее заявитель жаловался на несправедливость рассмотрения его дела Верховным Судом Российской Федерации в кассационном порядке 10 августа 1998 г. и на то, что он не имел достаточно времени и условий для подготовки защиты, а также что ему было отказано в праве на защиту лично или через посредство выбранного им самим адвоката. В частности, заявитель жаловался на следующие нарушения:

6. Заявитель жаловался на то, что освещение хода выборов и судебного разбирательства по его делу в средствах массовой информации, а также заявления некоторых государственных должностных лиц лишили его права на справедливое судебное разбирательство, так как повлияли на мнение судей и народных заседателей относительно его виновности. При этом он ссылался на статью 6 Конвенции.

7. Заявитель жаловался на нарушение принципа презумпции невиновности, выразившееся в передаче его имущества истцу до вынесения ему обвинительного приговора. При этом он ссылался на пункт 2 статьи 6 Конвенции.

8. Далее заявитель, ссылаясь на статью 1 Протокола N 1 к Конвенции, жаловался на нарушение его имущественных прав, выразившееся в неправомерном распоряжении его имуществом до проведения судебного разбирательства.

9. Кроме того, заявитель жаловался на то, что был осужден за неуплату долга, хотя этот вопрос подлежал решению в частноправовом порядке. При этом заявитель ссылался на статью 1 Протокола N 4 к Конвенции.

1. Заявитель, ссылаясь на подпункт (с) пункта 1 статьи 5 Конвенции, жаловался на незаконность решений о заключении его под стражу и содержании его под стражей в 1995 и 1996 гг.

Пункт 1 статьи 5 Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласит:

"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

...с) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения".

Европейский Суд отметил, что решение о задержании заявителя было принято 2 апреля 1998 г. Это решение не подлежало пересмотру каким-либо национальным органом. Таким образом, данная жалоба относится к периоду до 5 мая 1998 г., то есть до вступления Конвенции в силу в отношении России.

Следовательно, данная часть жалобы находится вне компетенции Европейского Суда ratione temporis и, таким образом, является несовместимой с положениями Конвенции по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и подлежит отклонению на основании пункта 4 статьи 35 Конвенции.

2. Заявитель жаловался, что не имел возможности оспорить решение о правомерности его содержания под стражей. При этом он ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции.

Пункт 4 статьи 5 Конвенции гласит:

"4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным".

Заявитель ссылался на обстоятельства, имевшие место в период со 2 апреля 1998 г., когда Нижегородский областной суд вынес определение о его задержании, по 27 мая 1998 г., когда он был осужден судом первой инстанции. Европейский Суд может рассматривать только те события, которые произошли после 5 мая 1998 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении России. Таким образом, Европейский Суд может рассматривать лишь те процессуальные действия, которые имели место в период с 5 мая 1998 г. по 27 мая 1998 г.

Европейский Суд счел, что на основании материалов дела не может вынести решение о приемлемости жалобы в данной части и поэтому необходимо, в соответствии с подпунктом (b) пункта 3 Правила 54 Регламента Суда, уведомить власти Российской Федерации о данной части жалобы.

3. Заявитель жаловался на то, что разбирательство его дела в суде первой инстанции не было открытым, что является нарушением статьи 6 Конвенции. Статья 6 Конвенции в части, применимой в настоящем деле, гласит:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела... Судебное решение объявляется публично, однако пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям морали, общественного порядка или национальной безопасности в демократическом обществе... или - в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо - при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосудия".

Решение Нижегородского областного суда о недопущении публики на дальнейшие заседания по рассмотрению дела было принято 2 апреля 1998 г. Однако Европейский Суд вправе рассматривать только те обстоятельства, которые имели место после 5 мая 1998 г., когда Конвенция вступила в силу в отношении России. Кроме того, Европейский Суд вправе рассматривать вопрос лишь после того, как будут исчерпаны все внутренние средства правовой защиты, согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции.

Из представленных заявителем документов следует, что никакие жалобы на решение о недопущении публики на судебные заседания по делу заявителем не подавались, следовательно, никакие процессуальные действия по их рассмотрению не предпринимались ни до 5 мая 1998 г., ни после этой даты. Нет оснований полагать, что заявитель каким-либо образом поднимал вопрос о судебном рассмотрении его дела по первой инстанции в закрытом заседании в апелляционных документах или иным образом. Судебное решение от 27 мая 1998 г. было оглашено публично.

В той мере, в какой данная часть жалобы относится к компетенции Европейского Суда ratione temporis, данная часть жалобы, следовательно, должна быть отклонена на основании пунктов 1 и 4 статьи 35 Конвенции в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

4. Заявитель жаловался на нарушение его права на справедливое судебное разбирательство, предусмотренного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, поскольку его ходатайство о рассмотрении его дела судом с участием присяжных заседателей было отклонено.

Заявитель утверждал, что это право гарантировано национальным законодательством и что отказ в рассмотрении его дела судом с участием присяжных заседателей есть нарушение принципа равенства всех перед законом, что само по себе является составной частью требования о справедливом судебном разбирательстве.

Европейский Суд еще раз указал, что, хотя в некоторых странах - участниках Конвенции суд присяжных представляет собой немаловажный элемент справедливости системы уголовного правосудия, суд с участием присяжных заседателей не является неотъемлемым аспектом справедливого судебного разбирательства при предъявлении уголовного обвинения по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции (см. Решение Европейской Комиссии по делу "Каллаган и другие против Соединенного Королевства" (Callaghan and Others v. United Kingdom) от 9 мая 1989 г., жалоба N 14739/89, DR 60, p. 296). Таким образом, право на рассмотрение дела судом присяжных не может основываться исключительно на положениях Конвенции и на прецедентной практике прежде существовавшей Европейской Комиссии.

Что касается утверждения заявителя о том, что право на рассмотрение дела судом с участием присяжных заседателей гарантируется национальным законодательством, Европейский Суд отметил, что статья 47 Конституции Российской Федерации, действительно, предоставляет любому обвиняемому в совершении преступления право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей на условиях, предусмотренных федеральным законом. Однако соответствующие части статьи 47 еще не введены в действие в полном объеме. Впредь до введения их в действие сохраняется прежний порядок рассмотрения дел. Таким образом, данное право не вытекает и из норм национального законодательства.

Следовательно, данная часть жалобы должна быть отклонена в соответствии с пунктами 3 и 4 статьи 35 Конвенции как явно необоснованная.

5. Заявитель жаловался на то, что рассмотрение его дела в Нижегородском областном суде и в Верховном Суде Российской Федерации не было справедливым и беспристрастным. При этом он ссылался на пункт 1 и подпункты (b), (c) и (d) пункта 3 статьи 6 Конвенции. Указанные положения Конвенции в части, применимой к настоящему делу, гласят:

"1. Каждый в случае спора о его гражданских правах и обязанностях или при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона...

3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

b) иметь достаточное время и возможности для подготовки своей защиты;

c) защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия;

d) допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос свидетелей в его пользу на тех же условиях, что и для свидетелей, показывающих против него".

Заявитель жаловался на нарушение положений статьи 6 Конвенции в связи с производством по уголовному делу в отношении его. Поскольку требования пункта 3 статьи 6 Конвенции рассматриваются как особые аспекты права на справедливое судебное разбирательство, гарантированного пунктом 1 статьи 6 Конвенции, Европейский Суд рассмотрит жалобы заявителя на нарушения положений пункта 1 и подпунктов (b), (c) и (d) пункта 3 статьи 6 Конвенции в совокупности (см. Постановление Европейского Суда по делу "Цоон против Нидерландов" (Zoon v. Netherlands), жалоба N 29202/95, ECHR 2000-XII, § 31) и будет рассматривать все производство по делу в России в целом.

Европейский Суд счел, что на основании материалов дела не может вынести решение о приемлемости данных пунктов жалобы, и поэтому необходимо, в соответствии с подпунктом (b) пункта 3 Правила 54 Регламента Суда, уведомить власти Российской Федерации о данной части жалобы.

6. Далее заявитель жаловался на то, что освещение хода выборов и судебного разбирательства в средствах массовой информации оказало негативное влияние на суд и лишило заявителя права на справедливое судебное разбирательство. Кроме того, он жаловался на то, что некоторые интервью с государственными должностными лицами представляли собой нарушение принципа презумпции невиновности. При этом он ссылался на статью 6 Конвенции.

Европейский Суд указал, прежде всего, что суды не могут работать в вакууме. Интерес средств массовой информации к процессу был обоснованным ввиду того, что заявитель являлся публичным деятелем и баллотировался на высший пост в городской администрации. В подобных случаях особенность дела не только в том, что задача СМИ - информировать общественность о ходе процесса и отправления правосудия, но и в том, что общественность имеет право на получение такой информации. И если вокруг процесса ведется активная кампания в средствах массовой информации, решающее значение имеют не субъективные опасения подозреваемого по поводу непредвзятости судов первой инстанции, хотя эти опасения вполне понятны, а вопрос о том, могут ли его опасения с учетом конкретных обстоятельств дела считаться объективно обоснованными (см., с необходимыми изменениями, Постановление Европейского Суда по делу "Кастильо против Испании" (Castillo v. Spain) от 28 октября 1998 г., Reports 1998-VIII, p. 3116, § 45).

В обоснование своей жалобы заявитель представил копии статей из областных и центральных органов печати о ходе выборов, в которых указывается, что во время предвыборной кампании в отношении заявителя проводилось судебное разбирательство. В статьях речь идет главным образом о предвыборной кампании в Нижнем Новгороде и о решении избирательной комиссии об отмене результатов выборов. При этом упоминается, что заявитель уже имеет судимость и в отношении его возбуждено уголовное дело.

Однако в этих газетных статьях заявитель не предстает как виновное лицо, нет в них и заявлений государственных должностных лиц, которые можно было бы истолковать как заявления о виновности заявителя в совершении преступлений, в которых его обвиняли. Нет оснований для вывода о том, что содержание или стиль этих публикаций могли нанести непоправимый ущерб интересам защиты заявителя, или иным образом повредить его шансам на справедливое судебное рассмотрение его дела, или подорвать доверие общественности к судебным органам в отправлении уголовного правосудия (см. Решение Европейского Суда по делу "Пулличино против Мальты" (Pullicino v. Malta) от 15 июня 2000 г., жалоба N 45441/99).

Кроме того, заявитель ссылался, в частности, на интервью с прокурором Нижегородской области Федотовым, опубликованное в 1995 г. в немецкоязычном швейцарском журнале "Факты". Европейский Суд отметил, прежде всего, что статья опубликована до 5 мая 1998 г., то есть до вступления Конвенции в силу в отношении России. Таким образом, данное событие не входит в компетенцию Европейского Суда ratione temporis.

Заявитель утверждал, что указанная публикация оказала влияние на власти Нижнего Новгорода и способствовала проведению несправедливого судебного разбирательства, состоявшегося уже после вступления Конвенции в силу в отношении России. Европейский Суд напомнил, что вопрос о том, нарушает ли заявление того или иного государственного должностного лица принцип презумпции невиновности, должен решаться в контексте конкретных обстоятельств, в которых оспариваемое заявление было сделано (см. Постановление Европейского Суда по делу "Дактарас против Литвы" (Daktaras v. Lithuania), жалоба N 42095/98, ECHR 2000-X, § 43). Трудно представить, каким образом статья на немецком языке, опубликованная в Швейцарии за два с половиной года до вынесения окончательного судебного решения по делу, могла оказать негативное влияние на ход судебного разбирательства. Даже если предположить такую возможность, процитированные в статье заявления не имеют прямого отношения к проводившемуся в тот период следствию по делу заявителя. Если рассматривать эти заявления в контексте статьи в целом, пожалуй, в них идет речь прежде всего о политической деятельности заявителя, так как в тот период, когда была опубликована эта статья, заявитель баллотировался (но так и не был избран) в Государственную Думу.

С учетом изложенных обстоятельств Европейский Суд счел, что данная часть жалобы должна быть отклонена в соответствии с пунктом 3 статьи 35 Конвенции как явно необоснованная.

7. Заявитель также жаловался на нарушение принципа презумпции невиновности, гарантированного пунктом 2 статьи 6 Конвенции, что выразилось в неправомерном распоряжении принадлежащим ему имуществом в период проведения следствия.

Пункт 2 статьи 6 Конвенции гласит:

"2. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком".

События, являющиеся предметом жалобы заявителя, то есть передача прав собственности на арестованное имущество, а затем денежных средств заводу "Ока", произошли в 1995-1996 гг., то есть до 5 мая 1998 г. - момента вступления Конвенции в силу в отношении России. Европейский Суд напомнил, что в случаях, когда события состоят из ряда процессуальных действий, дата вступления Конвенции в силу в отношении данной страны - участника Конвенции является рубежом, разделяющим рассматриваемый период на две части, при этом более ранняя часть не подпадает под юрисдикцию Европейского Суда ratione temporis, однако в части, относящейся к более позднему этапу, жалоба не может быть отклонена на указанном основании (см., например, Решение Европейского Суда по жалобе N 8261/78 от 11 октября 1979 г., DR 18, p. 150, подтверждено Решением Европейского Суда по жалобе 11306/84 от 16 октября 1986 г., DR 50, p. 162). Вместе с тем в случаях, когда решение национального суда вынесено после вступления Конвенции в силу [в отношении данной страны], Европейский Суд полномочен обеспечивать соответствие требованиям Конвенции судебных процедур, приведших к вынесению данного решения, так как процедуры судопроизводства отражаются в окончательном решении суда, которое, таким образом, включает в себя и любые нарушения, возможно повлиявшие на него (см. Решение Европейской Комиссии по делу "Стоичков и Шиндаров против Болгарии" (Stoitchkov and Shindarov v. Bulgaria) от 28 июня 1995 г., жалобы NN 24571/94 и 24572/94).

В данном случае решения суда первой инстанции и Верховного Суда Российской Федерации были вынесены после вступления Конвенции в силу в отношении России, и заявитель ставил данный вопрос перед обоими органами. Нижегородский областной суд в частном определении от 27 мая 1998 г. признал факты нарушений процессуальных норм в этом вопросе.

Европейский Суд счел, что на основании материалов дела не может вынести решение о приемлемости жалобы в данной части и поэтому необходимо в соответствии с подпунктом (b) пункта 3 Правила 54 Регламента Суда уведомить власти Российской Федерации о данной части жалобы.

8. Заявитель жаловался на то, что решения, принятые в отношении его имущества до суда, привели к нарушению его прав, предусмотренных статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции, которая гласит:

"1. Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права.

2. Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов".

Как отмечалось в связи с предыдущим пунктом жалобы, в случаях, когда решение суда вынесено после вступления Конвенции в силу [в отношении данной страны], Европейский Суд полномочен обеспечивать соответствие требованиям Конвенции судебных процедур, приведших к вынесению данного решения, так как процедуры судопроизводства отражаются в окончательном решении суда, которое, таким образом, включает в себя и любые нарушения, возможно повлиявшие на него (см. Решение Европейской Комиссии по делу "Стоичков и Шиндаров против Болгарии" (Stoitchkov and Shindarov v. Bulgaria) от 28 июня 1995 г., жалобы NN 24571/94 и 24572/94).

В данном случае решения суда первой инстанции и Верховного Суда Российской Федерации были вынесены после вступления Конвенции в силу в отношении России, и заявитель ставил данный вопрос перед обоими органами. Нижегородский областной суд в частном определении от 27 мая 1998 г. признал факты нарушений процессуальных норм в этом вопросе.

Европейский Суд счел, что на основании материалов дела не может вынести решение о приемлемости жалобы в данной части, и поэтому необходимо в соответствии с подпунктом (b) пункта 3 Правила 54 Регламента Суда уведомить власти Российской Федерации о данной части жалобы.

9. Наконец, заявитель жаловался на то, что был осужден за неуплату долга, хотя этот вопрос подлежал решению в частноправовом порядке. При этом заявитель ссылается на статью 1 Протокола N 4 к Конвенции. Указанная статья гласит:

"Никто не может быть лишен свободы лишь на том основании, что он не в состоянии выполнить какое-либо договорное обязательство".

Представленные Европейскому Суду материалы ясно показывают, что заявитель был лишен свободы не потому, что был не в состоянии выполнить договорные обязательства, а на основании ряда предъявленных ему обвинений в совершении уголовных деяний, предусмотренных национальным уголовным законодательством. Данное положение не может быть истолковано как требующее, чтобы Европейский Суд заново рассмотрел обстоятельства дела и вопрос о применимости к ним норм национального законодательства.

С учетом изложенных обстоятельств Европейский Суд счел, что данная часть жалобы должна быть отклонена в соответствии с пунктом 3 статьи 35 Конвенции как явно необоснованная.