Бекер против Турции
[Beker v. Turkey] (N 27866/03)

Постановление от 24 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявители - близкие родственники (мать, сестра и братья) армейского капрала Бекера. Утром 8 марта 2001 г. Бекер был обнаружен с пулевым ранением в спальном помещении военных казарм, где размещалось его подразделение. Он был еще жив, но скончался до того, как его доставили в госпиталь. В тот же день военный следователь произвел осмотр спального помещения. Пистолет, принадлежащий другому лицу, был обнаружен недалеко от того места, где лежал Бекер, однако точное расстояние не было установлено. Пистолет находился на боевом взводе, из него стреляли дважды, третий выстрел дал осечку. Последующим медицинским осмотром было установлено, что выстрел произведен в упор, и входное отверстие пули располагалось на два сантиметра выше левой брови Бекера. Судебно-медицинская экспертиза выявила следы пороха на внешней стороне его правой руки. На основании показаний присутствовавших на месте происшествия следователь заключил, что Бекер взял пистолет из ячейки другого военнослужащего и выстрелил в себя. Только один из них первоначально показал, что видел, как Бекер выстрелил в себя, но позднее заявил, что фактически не видел этого, поскольку закрыл лицо руками. Военнослужащие подтвердили, что Бекер переживал из-за того, что мать якобы не одобряла его женитьбы на подруге. Через два дня после происшествия военный следователь окончил расследование, сделав вывод о том, что Бекер "покончил с собой вследствие внезапного приступа депрессии". Через несколько дней один из заявителей просил военную прокуратуру выдать копии следственных документов, указав, что у родственников имеются "подозрения относительно его гибели". После нескольких обращений со стороны заявителей и почти год спустя они получили копию протокола вскрытия. В ноябре 2002 г. военный прокурор прекратил производство по делу, заключив, что Бекер выстрелил себе в правый висок с близкого расстояния. Заявители безуспешно обжаловали это решение, указывая, что входное отверстие пули находилось на левой стороне головы покойного, и что некоторые показания свидетелей являлись противоречивыми. В марте 2003 г. заявители потребовали возобновления расследования, но не получили ответа.

Вопросы права

Прежде всего Европейский Суд отмечает, что на государство возлагается бремя представления убедительных объяснений травм и гибели, имевших место не только при содержании под стражей, но и в других сферах, находящихся под исключительным контролем властей. В деле заявителей оспариваемое событие произошло в военных казармах, расследование осуществлялось военными властями, и все свидетели являлись военнослужащими. Следовательно, государство обязано представить убедительное объяснение смерти Бекера, тогда как Европейский Суд призван дать оценку проведенному расследованию и его выводам. Европейский Суд принимает к сведению серьезные недостатки расследования. Прежде всего, следственные органы, по-видимому, не объяснили того факта, что оружие стреляло дважды, и из него пытались выстрелить в третий раз. Даже если предположить, что в первый раз Бекер промахнулся, он мог исполнить свое намерение во второй раз, выстрелив себе в голову. Невероятно, чтобы он мог после этого нажать на спуск в третий раз, когда пистолет дал осечку. Другим необъяснимым аспектом расследования является вывод военного прокурора о том, что Бекер выстрелил себе в правую часть головы, тогда как из протокола вскрытия следует, и государство-ответчик этого не отрицает, что на самом деле он был застрелен в левую часть головы. Как утверждает государство-ответчик, это была ошибка со стороны военного прокурора. Однако Европейский Суд не убежден, что вопрос заключается именно в этом, в частности, потому что суд, рассматривавший возражения заявителей на решение о прекращении дела, не обратил внимания на эту "фактическую ошибку". Кроме того, ни пистолет, который был найден рядом с телом Бекера, ни ячейка, из которой он предположительно его взял, не подвергались осмотру на предмет отпечатков пальцев. Европейский Суд также считает неубедительным утверждение о том, что четверо подготовленных военнослужащих, находившихся в помещении, где были произведены выстрелы, не видели происшествия или что они в потрясении закрыли лица руками. Наконец, Европейский Суд придает значение тому факту, что власти не предоставили никакой информации семье Бекера, помимо протокола вскрытия, не обеспечили им возможность принять участие в расследовании и не ответили на их ходатайство о возобновлении расследования. Таким образом, власти не только лишили заявителей возможности защитить свои законные интересы, но также исключили какой-либо контроль расследования со стороны общества. Заключив, что расследование, проведенное властями страны, являлось неадекватным, поскольку было нелогичным и оставило многие очевидные вопросы без ответа, Европейский Суд пришел к выводу о том, что государство-ответчик не смогло раскрыть обстоятельства смерти Бекера и, соответственно, несет за него ответственность.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить первой заявительнице 16 500 евро в счет компенсации причиненного материального ущерба и 20 000 евро в счет компенсации морального вреда; остальным заявителям 5 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Мойсеев против Польши
[Mojsiejew v. Poland] (N 11818/02)

Постановление от 24 марта 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 году сын заявительницы был доставлен в вытрезвитель, где он был иммобилизирован с помощью ремней и оставлен без присмотра. Через несколько часов он был найден мертвым. Прокуратура начала расследование. Было проведено вскрытие и несколько медицинских экспертиз. Хотя все они дали заключение о смерти из-за удушья, указывались различные причины этого: в одних случаях вывод заключался в том, что потерпевший был неправильно иммобилизирован наложением ремней на грудь, что вызвало удушье; в других случаях указывалось, что смерть наступила из-за давления на шею, возможно, по причине захвата головы кем-то из сотрудников. В ходе судебного разбирательства некоторые сотрудники вытрезвителя были признаны виновными в оставлении сына заявительницы в опасном для жизни состоянии и приговорены к двум годам лишения свободы условно с испытательным сроком три года. Суд, в частности, установил, что состояние сына заявительницы не проверялось каждые 15 минут, как этого требует национальное законодательство для лиц, иммобилизированных с помощью ремней. Заявительница и осужденные сотрудники обжаловали приговор, который был отменен с возвращением дела на новое рассмотрение. В мае 2008 г. разбирательство все еще продолжалось.

Вопросы права

(a) Процессуальный аспект. Хотя расследование было завершено через год с небольшим после происшествия, судебное разбирательство началось более чем через два года после того, как было предъявлено обвинение, и сопровождалось множеством значительных задержек. Суд впервые выслушал заявительницу почти через пять лет после смерти ее сына. Кроме того, тело не подвергалось осмотру на месте происшествия, что сделало невозможным установление времени смерти и вследствие этого личной ответственности каждого из обвиняемых. Польские власти, таким образом, не провели безотлагательного и эффективного расследования смерти сына заявительницы.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

(b) Материальный аспект. Сын заявительницы был доставлен в вытрезвитель здоровым, в отсутствие ранее полученных травм и видимых заболеваний. При серьезных обстоятельствах настоящего дела, когда сын заявительницы скончался, находясь под исключительным контролем польских властей, обязанность государства-ответчика представить убедительные объяснения имела особенное значение. Кроме того, государство-ответчик должно было представить объяснения в разумный срок. Их отложение до разрешения уголовного дела, продолжающегося девять лет после события, показывает, что государство не смогло предоставить их в соответствии с бременем доказывания. Государство-ответчик не смогло также представить убедительного объяснения в вопросе о том, осуществляли ли сотрудники вытрезвителя периодический контроль состояния сына заявительницы и соблюдали ли они требования национального законодательства, направленные на защиту жизни лиц, помещенных в вытрезвители, особенно иммобилизированных с помощью ремней. Рассмотрение Европейским Судом вопроса о том, содержат ли обстоятельства дела основания для ответственности государства, может быть предотвращено продолжающимся расследованием дела национальными властями. Однако с учетом вывода о том, что власти не провели безотлагательного и эффективного расследования, заявительница освобождается от необходимости ожидать окончания разбирательства, и ее жалоба не может считаться преждевременной. Европейский Суд подчеркивает, что его решение относится только к обстоятельствам настоящего дела. Учитывая общую продолжительность периода, истекшего с момента трагического события, и непредставление государством-ответчиком удовлетворительного и убедительного объяснения, Европейский Суд находит, что сын заявительницы был лишен жизни при обстоятельствах, позволяющих возложить ответственность на государство-ответчика.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 20 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Хороз против Турции
[Horoz v. Turkey] (N 1639/03)

Постановление от 31 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 году сын заявительницы был заключен под стражу за посягательство на конституционный строй государства и различные террористические акты. В 2001 году, находясь в тюрьме, он принял участие в голодовке, представляющей угрозу жизни, участники которой принимали только воду с сахаром и витамины. Несколько раз его помещали в больницу, в частности, после того, как терял он сознание. В 2001 году Институт судебно-медицинской экспертизы диагностировал "крайнюю степень истощения, вызванную голоданием" и рекомендовал освободить его на шесть месяцев, заключив, что по состоянию здоровья дальнейшее пребывание сына заявительницы в тюрьме невозможно. Адвокат ходатайствовал об освобождении, но ему было отказано судом государственной безопасности со ссылкой на статью 399 Уголовно-процессуального кодекса, которая предусматривает временное освобождение по состоянию здоровья осужденных, но не лиц, находящихся в предварительном заключении, которые могут проходить лечение в отделении больницы для заключенных. Через несколько дней сын заявительницы скончался в отделении больницы для заключенных. Адвокат потребовал привлечения к дисциплинарной и уголовной ответственности прокурора и судей, участвовавших в рассмотрении этого дела. Министром юстиции было принято решение о расследовании через главного прокурора республики. По его результатам вынесено постановление об отсутствии оснований для привлечения к ответственности.

Вопросы права

Как следует из материалов дела, смерть, несомненно, наступила вследствие голодовки. Действительно, Институт судебно-медицинской экспертизы рекомендовал освободить сына заявителя на шесть месяцев, в чем судебными органами было отказано, и сын заявительницы скончался через несколько дней после этого. Хотя было бы желательно освободить его на основании этой рекомендации, не имеется оснований для оспаривания Европейским Судом оценки судебными органами содержащейся в ней информации. Отсутствуют также признаки произвола или иные элементы, позволяющие оспаривать вывод об отсутствии оснований для привлечения к ответственности прокурора и судей. Что касается вопроса о том, было ли целесообразно содержать сына заявительницы под стражей, Европейский Суд не может подменять своими оценками решения национальных судов, особенно когда, как при обстоятельствах настоящего дела, национальные органы очевидно исполнили свою обязанность обеспечить физическую неприкосновенность заключенного, а именно оказание надлежащей медицинской помощи. Наконец, нельзя утверждать, что осужденный, находясь в тюрьме, был лишен той медицинской помощи, которую он мог бы получить, находясь на свободе. Таким образом, невозможно установить причинно-следственную связь между отказом в освобождении и смертью. Соответственно, оценив относящиеся к делу факты и принимая во внимание заверения государства-ответчика относительно обеспечения медицинского обслуживания, необходимого в тюрьмах, а также выводы делегации Европейского Суда, которая посетила тюремные учреждения в рамках миссии, осуществлявшийся в связи с первой группой дел, Европейский Суд заключил, что отсутствуют достаточные основания полагать, что условия содержания сына заявительницы под стражей представляют собой бесчеловечное или унижающее достоинство обращение в значении статьи 3 Конвенции. По этим причинам и с учетом вышеизложенного не представляется возможным установить, что отказ освободить сына заявительницы представлял нарушение статьи 2 Конвенции.

Постановление

По делу требования статьи 2 Конвенции нарушены не были (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Гхавтадзе против Грузии
[Ghavtadze v. Georgia] (N 23204/07)

Постановление от 3 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель был арестован и заключен под стражу в октябре 2006 г., а затем приговорен к лишению свободы. Он утверждает, что был здоров до заключения под стражу, несмотря на то, что принимал наркотики внутривенно. Впоследствии заявитель был три раза госпитализирован (с 22 января по 10 февраля 2007 г., с 20 февраля по 31 марта 2007 г. и начиная с 23 апреля 2007 г.) с острыми симптомами вирусного гепатита С, чесотки и туберкулезного плеврита. По данным, предоставленным одним из специалистов в области инфекционной гепатологии в мае 2007 г., вирус гепатита С продолжал интенсивно развиваться, и развитие болезни в таких тяжелых условиях спровоцировало иммунную недостаточность. Чесоткой и туберкулезом он заболел в тюрьме. Врач рекомендовал длительное патогенетическое лечение в многопрофильной клинике, где противотуберкулезное лечение и лечение от гепатита проводились бы в комплексе во избежание необратимых и опасных для жизни осложнений. В медицинском заключении, подготовленном в декабре 2007 г. председателем ассоциации медицинских специалистов - инфекционистов и гепатологов, указывалось, что вирусный гепатит С перешел в хроническую стадию по причине преждевременной выписки из стационара и назначения противотуберкулезного лечения.

Вопросы права

Отсутствие надлежащего медицинского обслуживания и содержание больного под стражей в ненадлежащих условиях могут в принципе составлять нарушение статьи 3 Конвенции. В данном случае грузинские власти не исполнили позитивное обязательство защиты здоровья заявителя, а также обеспечения ему надлежащего лечения от вирусного гепатита С и туберкулезного плеврита.

Что касается гепатита, хоть и не установлено, что заявитель приобрел эту болезнь, находясь в заключении, медицинская помощь была явно недостаточной: во-первых, несмотря на проявление первых симптомов болезни еще при поступлении в тюрьму, прошло три месяца до серьезного ухудшения состояния здоровья заявителя, и только после этого власти приняли решение о назначении лечения; во-вторых, после того, как был поставлен окончательный диагноз, необходимость последующего обследования для того, чтобы назначить правильное противовирусное лечение, не была учтена; в-третьих несмотря на рекомендации специалистов, содержавшиеся в заключении от 17 мая 2007 г., не была рассмотрена необходимость применения поливалентной терапии и согласованного лечения обеих болезней во избежание негативного влияния лечения одной на течение другой. Что касается чесотки, то если лечение было правильным, тем не менее следует отметить, что заявитель содержался в ненадлежащих санитарных условиях, которые обусловили заражение этой инфекционной болезнью. Туберкулезный плеврит, вероятно, был приобретен в тюрьме из-за отсутствия гигиены и вследствие совместного пребывания больных и здоровых заключенных. Если лечение после проявления симптомов болезни выглядит правильным, то из материалов дела не усматривается, что заявитель прошел дополнительное лечение, которое позволило бы избежать рецидива.

С другой стороны, выписка заявителя из больницы дважды после короткого пребывания там, по мнению Европейского Суда, не являлась оправданной. Медики не должны были допускать перерыва лечения, и возвращение в антигигиенические условия еще больше ухудшило и без того тяжелое состояние здоровья. Даже если, как утверждало государство-ответчик, причину всех болезней заявителя составляло ослабление иммунной системы, это тем более должно было послужить поводом для согласованных действий с медицинскими работниками.

Наконец, не могут считаться совместимыми со статьей 3 Конвенции задержка госпитализации заключенного до момента крайнего обострения симптомов его заболеваний и его возвращение еще до выздоровления в тюрьму, где он не мог получить необходимого ухода.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

В порядке применения статьи 46 Конвенции. Как и в ряде аналогичных дел (см., в частности, Постановление от 24 февраля 2009 г. по делу "Погосян против Грузии" [Poghosyan v. Georgia], "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 116* (* Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 116 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.)), Европейский Суд указал, что ряд рассматриваемых в настоящее время дел против Грузии, затрагивающих отсутствие медицинской помощи заключенным, страдающим инфекционными заболеваниями, указывают на наличие системной проблемы. Следует безотлагательно принять необходимые законодательные и административные меры для предотвращения распространения инфекционных заболеваний в грузинских тюрьмах, включая систему осмотра заключенных при их поступлении и неотложное и эффективное лечение этих заболеваний. Что касается дела заявителя, государству-ответчику следует незамедлительно поместить его в учреждение, способное обеспечить адекватное лечение вирусного гепатита С и туберкулеза легких.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 9 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Викторко против Польши
[Wiktorko v. Poland] (N 14612/02)

Постановление от 31 марта 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

В 1999 году заявительница, которая возвращалась домой в такси после того, как выпивала со своим знакомым, отказалась оплатить проезд до предъявления счета, поскольку сочла требуемую сумму завышенной; вместо того, чтобы доставить ее домой, водитель доставил ее в вытрезвитель. Она утверждала, что в вытрезвителе она подвергалась оскорблениям, женщина и двое мужчин раздели ее догола, избили и связали ее ремнями на всю ночь. Наутро она была освобождена. На следующий день ее осмотрел врач, который зафиксировал синяк на бедре, царапины на запястье, болезненные ощущения в плече и припухлость на челюсти. Вскоре после этого она подала жалобу на персонал вытрезвителя. При расследовании было установлено, что персонал был обязан применить силу к заявительнице и связать ее ремнями с учетом ее агрессивного поведения и отказа подчиниться действующим правилам, которые предусматривали ее переодевание в халат. Расследование было прекращено в связи с отсутствием состава преступления.

Вопросы права

(a) Материальный аспект. Существенный аспект в настоящем деле заключается не в конкретной степени применения силы против заявительницы, но в том факте, что во время содержания под стражей она была принудительно раздета женщиной и двумя мужчинами, а впоследствии связана ремнями. Европейский Суд придерживается высказанного им ранее в делах о личных обысках мнения о том, что раздевание в присутствии должностного лица противоположного пола выражает неуважение и умаляет человеческое достоинство заинтересованного лица. Таким образом, заявительница испытывала чувство, которое могло унижать и оскорблять ее. Европейский Суд готов согласиться с тем, что агрессивное поведение лица в состоянии алкогольного опьянения могло вынудить прибегнуть к связыванию при условии проведения регулярных проверок состояния иммобилизированного лица. Однако не было представлено объяснений связыванию заявительницы на такой длительный срок, как 10 часов. Столь продолжительная иммобилизация должна была вызвать у нее значительные нравственные страдания и физический дискомфорт. Поведение властей, таким образом, представляло собой унижающее достоинство обращение.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

(b) Процессуальный аспект. Расследование по жалобе заявительницы сосредоточилось на оправданности лишения ее свободы и использования силы против нее. Вопрос о ее праве на уважение человеческого достоинства не рассматривался. Власти не оценивали пропорциональность применения силы; они также не обосновали принудительное раздевание заявительницы двумя служащими мужского пола или использование ремней для ее иммобилизации на следующий день. Кроме того, порядок рассмотрения дела не совместим с процессуальными обязательствами государства, вытекающими из статьи 3 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено пятью голосами "за" и двумя - "против").

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 7 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос о правомерности лишения свободы

По делу обжалуется отказ во въезде в Швейцарию и передвижении по ее территории на основании решений Совета Безопасности ООН. Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика.

Вопрос о длительности предварительного заключения

По делу обжалуется отсутствие в национальном законодательстве условий неприменения предельного срока предварительного заключения. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Вопрос о процессуальных гарантиях проверки правомерности заключения под стражу

По делу обжалуется проверка Верховным судом законности лишения свободы, не удовлетворявшего конвенционному требованию о назначении его судом, в отсутствие заседания. По делу допущено нарушение требований статьи 5 Конвенции.

Вопрос о применимости к делу положений статьи 6 Конвенции

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется использование судом доказательств, полученных при негласной операции. По делу требования статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Вопрос о соблюдении права на справедливое судебное разбирательство дела

По делу обжалуется отсутствие публичного разбирательства в суде апелляционной инстанции, который рассматривал жалобу с точки зрения как фактических, так и правовых аспектов дела. По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции.

Вопрос о соблюдении принципа наказания исключительно на основании закона

По делу обжалуется универсальная юрисдикция государства-участника для преследования актов пытки и жестокости при наличии закона об амнистии, принятого в государстве, в котором эти акты были совершены. Жалоба признана неприемлемой.

Янкович против Хорватии
[Jankovic v. Croatia] (N 38478/05)

Постановление от 5 марта 2009 г. [вынесено I Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница снимала комнату в квартире, в которой находились и другие наниматели. В августе 1999 г. она обнаружила, что замок в квартире заменен, и ее вещи вывезены. Она возбудила разбирательство в суде по гражданским делам, который вынес решение в ее пользу в мае 2002 г., обязав вселить ее обратно в ту же комнату. Решение суда было исполнено примерно 10 месяцев спустя. На следующий день после того, как заявительница возвратилась в квартиру, на нее напали две женщины и мужчина, которые пинали ее и таскали за волосы, выкрикивая непристойности. Заявительница немедленно обратилась в полицию, которая допросила ее на месте происшествия. Суд по делам о незначительных нарушениях признал нападавших виновными в оскорблении заявительницы и наложил на них штраф, однако это разбирательство было прекращено в связи с истечением сроков привлечения к ответственности. В октябре 2003 г. заявительница просила возбудить уголовное дело против семи лиц, утверждая, что они напали на нее, оскорбляли и угрожали убийством. Власти отказали в возбуждении уголовного дела, разъяснив, что потерпевшая не лишена права преследовать их за данное преступление в порядке частного обвинения. Заявительница подала жалобу в порядке частного обвинения, которая вначале была оставлена без рассмотрения, а позднее возвращена как недостаточно оформленная. Ее жалобы на это решение были отклонены, а жалоба на нарушение конституционных прав на момент вынесения постановления Европейским Судом еще не была рассмотрена. Заявительница жаловалась в Конституционный суд в 2002 году и в суды общей юрисдикции в 2007 году на длительность гражданско-правового и исполнительного производства относительно вселения в ее комнату. Конституционный суд отклонил ее жалобу, однако в марте 2008 г. суд общей юрисдикции присудил ей компенсацию причиненного морального вреда. Заявительница обратилась в суд по гражданским делам по вопросу о возобновлении исполнительного производства для возврата комнаты из чужого незаконного владения, однако ее требование было признано неприемлемым в январе 2008 г.

Вопросы права

С учетом позитивных обязательств государств, вытекающих из статьи 8 Конвенции, Европейский Суд отмечает, что насильственные действия, такие, на которые ссылается заявительница, требуют от государств принятия адекватных позитивных мер в сфере уголовно-правовых средств защиты. Согласно хорватскому законодательству, определенные преступления преследуются прокуратурой по ее инициативе или по частной жалобе, а менее тяжкие преступления - в порядке частного обвинения. Кроме того, заявление о возбуждении уголовного дела в отношении преступления, преследуемого в порядке частного обвинения, поданное своевременно, рассматривается как частное обвинение. Заявительница подала заявление о возбуждении уголовного дела, в котором содержалось подробное описание оспариваемых событий и утверждалось, что они представляют собой преступление, связанное с насилием и угрозой убийством. По мнению Европейского Суда, ее решение потребовать расследования этих обвинений, а не возбуждать преследование в частном порядке относительно менее тяжких преступлений соответствовало уголовно-процессуальным правилам и не являлось необоснованным.

Кроме того, хотя требование заявительницы о расследовании не строго следовало обычной форме, требуемой от таких документов, Европейский Суд учитывает, что она не была представлена адвокатом и согласно национальному законодательству не имела права на получение бесплатной юридической помощи. Тем не менее она указала, что просит о возбуждении уголовного дела в связи с актами насилия против нее, которые она подробно описала и в отношении которых был составлен полицейский протокол. Представленная информация позволяла компетентным органам принять меры по ходатайству заявительницы. Кроме того, поскольку компетентный орган решил не возбуждать расследования в связи с его мнением о том, что такие деяния должны преследоваться потерпевшей в порядке частного обвинения, в соответствии с национальным законодательством заявление о возбуждении уголовного дела должно было рассматриваться как жалоба в порядке частного обвинения. Наконец, нельзя утверждать, что права заявительницы были защищены разбирательством по делам о незначительных нарушениях, поскольку в деле истек срок давности и решение о виновности нападавших не вступило в силу. При таких обстоятельствах Европейский Суд заключает, что применение национальными властями существующих уголовно-правовых процедур в настоящем деле было неудовлетворительным, что противоречило позитивным обязательствам государства, вытекающим из статьи 8 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 3 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Быков против России*
[Bykov v. Russia] (N 4378/02)

Постановление от 10 марта 2009 г. [вынесено Большой Палатой после уступки юрисдикции]

(* См. полный текст постановления, опубликованный в "Бюллетене Европейского Суда по правам человека" N 6/2009.)

Обстоятельства дела

Заявитель был авторитетным бизнесменом и депутатом регионального законодательного собрания. В 2000 году он предположительно поручил представителю своего окружения В. убить С., бывшего партнера по бизнесу. В. не исполнил поручения, сообщил об этом факте в Федеральную службу безопасности ("ФСБ") и передал туда оружие, якобы полученное от заявителя. Вскоре после этого ФСБ и милиция провели специальную операцию для получения доказательств намерения заявителя убить С. Милиция имитировала обнаружение двух трупов в доме С. В средствах массовой информации было официально объявлено, что в одном из этих трупов опознан С. Согласно указаниям милиции В. встретился с заявителем в его доме и завязал с ним беседу, причем уведомил его, что совершил убийство. В качестве доказательства он передал заявителю несколько предметов, полученных от С. При нем находился замаскированный радиопередатчик, и сотрудник милиции, находившийся снаружи, прослушивал и записывал их беседу. В результате милиция получила 16-минутную запись беседы В. и заявителя. На следующий день дом заявителя подвергся обыску. Предметы, полученные от В., были изъяты. Заявитель был арестован и заключен под стражу. Для исследования записи разговора заявителя с В. были назначены два эксперта. Они установили, что В. относился к заявителю с почтением, что заявитель не проявлял признаков недоверия к признанию В. в убийстве и что он настойчиво расспрашивал В. о подробностях его совершения. В 2002 году заявитель был признан виновным в организации убийства и в сговоре с целью приобретения, хранения и сбыта огнестрельного оружия и приговорен к шести с половиной годам лишения свободы. Он был условно освобожден с пятилетним испытательным сроком. Приговор был оставлен без изменения судом кассационной инстанции.

Вопросы права

По поводу соблюдения пункта 1 статьи 6 Конвенции. Заявитель мог оспорить методы, используемые милицией, в состязательной процедуре судов первой и кассационной инстанций. Он мог ссылаться на то, что собранные против него доказательства получены незаконно, и что оспариваемая запись неправильно истолкована. Суды страны подробно исследовали все эти доводы и отклонили их в мотивированных решениях. Кроме того, признавая заявителя виновным, суды страны опирались не только на указанную запись и вещественные доказательства, добытые при специальной операции. Ключевым доказательством стороны обвинения являлись первоначальные показания В., полученные до специальной операции и независимо от нее, которые он дал в качестве частного лица, а не информатора милиции. Кроме того, В. повторил свои первоначальные показания на допросе и на очной ставке с заявителем на стадии предварительного следствия. Власти не несут ответственность за невозможность допроса В. на суде, поскольку приняли все необходимые меры для установления его места нахождения и обеспечения его явки в суд, включая обращение за содействием в Интерпол. Заявитель имел возможность допросить В. по существу его показаний во время очной ставки. Кроме того, адвокат заявителя дал согласие на оглашение в судебном заседании показаний В., полученных на предварительном следствии. Суд внимательно исследовал обстоятельства последующего отказа В. от данных им показаний и пришел к мотивированному заключению о том, что этот отказ не заслуживает доверия. Наконец, показания В. подкреплялись косвенными доказательствами, в частности, многочисленными свидетельскими показаниями, подтверждающими наличие конфликта интересов между заявителем и С. Высказывания заявителя, которые были тайно записаны, не были даны под давлением в какой-либо форме; они также не учитывались непосредственно судами страны, которые в большей степени опирались на экспертизу этой записи; высказывания подтверждались и вещественными доказательствами. С учетом гарантий, которые сопровождали оценку допустимости и достоверности указанных доказательств, характера и степени предполагаемого насилия, использования материалов, полученных при негласной операции, разбирательство по делу заявителя в целом не противоречило требованиям справедливого судебного разбирательства.

Постановление

По делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были (вынесено 11 голосами "за" и шестью - "против").

По поводу соблюдения статьи 8 Конвенции. Меры, принятые милицией, представляли собой вмешательство в право заявителя на уважение его личной жизни. Российский закон об оперативно-розыскной деятельности прямо предусматривает защиту личной жизни путем получения судебного разрешения на любое оперативно-розыскное мероприятие, которое может нарушить неприкосновенность жилища или тайну телеграфных или почтовых сообщений* (* В статье 9 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" говорится о почтовых, телеграфных и иных сообщениях, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи (прим. переводчика).). В деле заявителя суды страны пришли к выводу о том, что В. вошел в его жилище с его согласия, телеграфные или почтовые сообщения не затрагивались (поскольку разговор записывался с помощью радиопередатчика), поэтому милиция не нарушила действующее законодательство. По мнению Европейского Суда, использование радиопередатчика для записи разговора между В. и заявителем было фактически идентично прослушиванию телефонного разговора с учетом характера и степени вмешательства в личную жизнь заинтересованного лица. Однако процедура получения разрешения на прослушивание разговора заявителя и его исполнение предусматривали недостаточные гарантии прав заявителя, если они вообще были. В частности, усмотрение властей, разрешивших прослушивание, не было ограничено никакими условиями, пределы и способ его осуществления не были определены; никакие конкретные гарантии не были предусмотрены. Право заявителя возбудить судебное разбирательство о признании "оперативного эксперимента" незаконным и потребовать исключения из числа доказательств его результатов в качестве незаконно полученных не могло устранить эти недостатки. В отсутствие конкретных и подробных правил использование такой техники прослушивания в рамках "оперативного эксперимента" не сопровождалось адекватными гарантиями от любых возможных злоупотреблений. Соответственно, ее применение допускало произвол и не соответствовало требованию законности.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Европейский Суд также единогласно установил нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции в отношении длительности предварительного заключения заявителя.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 1 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Компания "Ашетт Филипакки пресс отомобиль" и Дюпюи против Франции
[Hachette Filipacchi Presse Automobile and Dupuy v. France] (N 13353/05)

Компания "Сосьете де консепсьон де пресс э д'эдисьон" и Понсон против Франции
[Societe de Conception de Presse et d'Edition and Ponson v. France] (N 26935/05)

Постановления от 5 марта 2009 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Дела касаются привлечения к ответственности двух журналов - "Аксьон ото мото" в первом деле и "Антревю" во втором - и их главных редакторов.

В первом журнале "Аксьон ото мото" была опубликована фотография пилота гонок класса "Формула-1" Михаэля Шумахера, празднующего победу на пьедестале австралийского гран-при, демонстрирующего на рукаве название марки сигарет "M." - спонсора его гоночной команды. На правом рукаве костюма другого пилота было видно название другой марки сигарет - "W". В соответствии с антитабачным и антиалкогольным законом суд взыскал с главного редактора штраф в размере 30 000 евро за непрямую или незаконную рекламу табачных изделий. На компанию-издателя была возложена солидарная ответственность за полную сумму штрафа. Приговор был оставлен без изменения судом апелляционной инстанции, а Кассационный суд позднее признал кассационную жалобу неприемлемой.

Во втором деле журнал "Антревю" опубликовал статью о деньгах в спорте. Он сопроводил ее фотографией Михаэля Шумахера, демонстрирующего логотип марки сигарет ("M."). Другая фотография демонстрировала шлем Михаэля Шумахера в цветах марки сигарет "M." со следующей подписью: "Михаэль Шумахер, "Формула-1": 65 млн евро в год (430 млн франков), в том числе заработная плата в размере 34 млн евро в год и рекламные контракты на остальную сумму...". Кроме того, предпоследняя страница журнала содержала серии сатирических фотомонтажей, один из которых представлял две пачки сигарет марки "M.", вырезанные в виде двух человеческих фигур, вступивших в противоестественный контакт, с подписью "Осторожно: курение вызывает анальный рак". Суд признал, что данный фотомонтаж не являлся табачной пропагандой или рекламой, но наложил на главного редактора штраф в размере 20 000 евро за прямую рекламу или пропаганду табака или табачных продуктов в связи с опубликованными фотографиями. На издательскую компанию была возложена солидарная ответственность. Апелляционный суд поддержал решение нижестоящего суда и, кроме того, признал обвиняемого виновным в незаконной рекламе табачных продуктов, а на компанию-заявителя возложил гражданскую ответственность в связи с сатирическим фотомонтажом. Кассационный суд отклонил кассационную жалобу.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 10 Конвенции. Ни одно дело не касалось публикации в "коммерческом" журнале в строгом смысле слова, в связи с чем свобода усмотрения, которой пользовалось государство, носила ограниченный характер. В первом деле незаконная публикация была сосредоточена на автомобильной торговле и носила новостной характер. Во втором деле незаконные фотографии спортивных событий были частью новостной статьи о доходах в спорте. Вопрос заключался в том, были ли спорные меры соразмерны преследуемой цели.

Заявители были привлечены к ответственности за публикацию фотографий, демонстрирующих логотип производителя, и во втором деле за публикацию фотомонтажа с использованием той же марки сигарет. Ограничение сигаретной и связанной с табаком рекламы является важной составляющей более широкой стратегии борьбы с таким социальным злом, как курение. Фундаментальные соображения здравоохранения, на основе которых во Франции и Европейском союзе было принято законодательство, могли пользоваться приоритетом по отношению к экономическим требованиям и даже некоторым основополагающим правам, таким как право на свободу выражения мнения. Существует европейский консенсус в части необходимости строгого регулирования рекламы табака, и общая тенденция такого регулирования может быть прослежена в настоящее время по всему миру. Европейский Суд не должен принимать во внимание фактическое воздействие на потребление табака запрета на его рекламу, включая косвенную рекламу. Тот факт, что незаконные публикации рассматривались как способные стимулировать людей, особенно молодежь, к приобретению таких товаров, для Европейского Суда является "относимой" и "достаточной" причиной для оправдания вмешательства.

Что касается первого дела, не вызывает сомнений, что целью фотографии было рекламирование марок сигарет в числе других товаров, и даже если спорные логотипы занимали очень маленькое пространство, они были легко узнаваемы и прямо связывались с успехом в спорте. Во втором деле логотипы марок сигарет занимали больше места на фотографиях и были особенно заметны и прямо связаны с успехом в спорте. Европейский Суд полагает, что в обоих делах заявители могли скрыть незаконные логотипы, что является технически несложным, не меняя сути фотографий или действительности распространяемой информации. Будучи профессионалами в области массовой информации, заявители могли внести эти незначительные изменения. Кроме того, читательская аудитория указанных журналов включала молодежь, и было необходимо принять во внимание влияние логотипов на этих читателей, которые особенно внимательны к успеху в спорте или финансам. Наконец, хотя суммы, которые были обязаны выплатить заявители, безусловно не были незначительными, при оценке их величины они должны быть сравнены с доходами журналов с высокими тиражами, таких как участвующие в настоящем деле. Учитывая, насколько важна защита здоровья общества, настоятельную необходимость принимать меры для защиты общества от такого зла, как курение, и существование европейского консенсуса в части запрета рекламы табачной продукции, ограничения, наложенные на свободу выражения мнения заявителей в настоящем деле, отвечали настоятельной общественной потребности и не были несоразмерны преследуемой законной цели.

Постановление

По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 10 Конвенции. В обоих делах заявители обжаловали статью L. 3511-5 Кодекса здравоохранения, которая разрешала аудиовизуальным средствам массовой информации транслировать соревнования по автоспорту во Франции - без удаления марок сигарет, изображенных на машинах, костюмах водителей или на трассе - когда данные события происходят в странах, где разрешена реклама табака. В то время как было еще невозможно техническими средствами убрать надписи, логотипы или рекламу на отснятом материале, используемом транслирующими организациями, было возможно воздержаться от изготовления фотографий с такими символами, или стереть или затемнить их на страницах журналов. Печатные средства массовой информации имели необходимое время и технические средства для изменения своих иллюстраций и сокрытия любых логотипов, намекающих на табачную продукцию. Кассационный суд фактически подтвердил, что прямая трансляция гонок была единственным исключением из запрета на косвенную рекламу табачных продуктов. Таким образом, аудиовизуальные средства массовой информации не находились в аналогичной или сравнимой ситуации.

Постановление

По делу требования статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 10 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компания "Таймс ньюспейперс Лтд." против Соединенного Королевства
[Times newspapers Ltd v. United Kingdom] (NN 1 и 2) (NN 3002/03 и 23676/03)

Постановление от 10 марта 2009 г. [вынесено IV Секцией]

Обстоятельства дела

Настоящее дело касается применения, в контексте Интернета, нормы общего права, согласно которой последующие публикации диффамационного утверждения порождают самостоятельные основания иска.

В декабре 1999 г. газета-заявитель опубликовала две статьи, которые предположительно являлись диффамацией в отношении частного лица G.L. Обе статьи были размещены на веб-сайте газеты. G.L. начал разбирательство по поводу клеветы против газеты, ее редактора и двух журналистов, написавших статьи. В свою защиту они указывали на квалифицированный иммунитет* (* Из полного текста постановления следует, что понятие квалифицированного иммунитета установлено решением Палаты лордов по делу "Рейнолдс против "Таймс ньюспейперс"" [Reynolds v. Times Newspapers], согласно которому ответственность за клевету исключается при наличии взаимных обязанности и интереса в распространении и получении соответствующих сведений у журналиста и аудитории (прим. переводчика).), поскольку утверждения имели такой характер и серьезное значение, что они были обязаны опубликовать их, а общественность имела корреспондирующее этой обязанности право знать о них. В ходе рассмотрения первого дела о клевете статьи были доступны на веб-сайте газеты в архиве ее прошлых номеров. В декабре 2000 г. G.L. предъявил второй иск о клевете в связи с продолжающейся публикацией архивов в Интернете. После этого газета добавила к архивам в Интернете уведомление о том, что по поводу обеих статей осуществляется разбирательство дела о клевете, и их не следует воспроизводить или ссылаться на них без обращения в юридический отдел газеты. В качестве защиты против второго иска заявитель ссылался на правило одной публикации, в соответствии с которым только первая публикация статьи, размещенной в Интернете, могла служить основанием иска о диффамации, но не последующие обращения к ней читателей в Интернете. Однако, применяя правило, установленное в деле "Герцог Брауншвейгский против Хармера" [Duke of Brunswick v. Harmer] [1849] 14 QB 154, согласно которому последовательные публикации диффамационного утверждения порождают самостоятельные основания иска, Высокий суд постановил, что новое основание иска возникало при каждом доступе к диффамационному материалу ("правило о публикации в Интернете"). Апелляционный суд оставил это решение без изменения, отметив, что сохранение архивов было относительно маловажным аспектом права на свободу выражения мнения, и что было бы желательно разместить уведомление, предостерегающее читателей от восприятия материала как действительного, поскольку известно, что он может являться диффамационным.

Вопросы права

Дело, по существу, касалось вопроса о том, было ли применение правила о публикации в Интернете "необходимым в демократическом обществе". Европейский Суд признает, что интернет-архивы являются важным источником образования и исторических исследований, но отмечает, что свобода усмотрения государства представляется более широкой в вопросах, затрагивающих архивы, а не текущие дела, и что обязанность прессы обеспечивать достоверность является более строгой в отношении такой информации. В настоящем деле имело значение, что разбирательство было возбуждено в связи с двумя спорными статьями в декабре 1999 г., однако уведомления не были добавлены к архивным копиям до декабря 2000 г. Поскольку архивы поддерживались самой газетой, и суды страны не предполагали, что статьи должны быть удалены, требование добавить соответствующее уведомление к интернет-версии не было несоразмерным.

Таким образом, учитывая этот вывод, Европейский Суд не считает необходимым исследовать вопрос о более широком сдерживающем эффекте, предположительно произведенном правилом о публикации в Интернете, однако он обратится к вопросу сроков давности в разбирательстве о клевете и утверждению газеты, согласно которому это правило влечет неограниченную ответственность. Он отмечает, что в настоящем деле промежуток времени не препятствовал газете в организации своей защиты, поскольку два иска о клевете касались одних и тех же статей и были поданы в течение 15 месяцев после первоначальной публикации. Однако если разбирательства о клевете возбуждаются по истечении значительного времени, они могут, в отсутствие исключительных обстоятельств, повлечь несоразмерное вмешательство в свободу прессы, предусмотренную статьей 10 Конвенции.

Постановление

По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Компания "Санома эйтгеверс Б.В." против Нидерландов
[Sanoma Uitgevers B.V. v. Netherlands] (N 38224/03)

Постановление от 31 марта 2009 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Компания-заявитель издавала автомобильный журнал. Ее журналисты посетили незаконные дорожные гонки и получили разрешение от организаторов на фотографирование при условии, что они не будут раскрывать личности участников. Они планировали опубликовать статью о незаконных дорожных гонках, отредактировав фотографии так, чтобы исключить идентификацию автомобилей и участников. Оригинальные фотографии были помещены на диск. До публикации статьи главный редактор компании получил повестки из прокуратуры с требованием о предоставлении фотографий, поскольку они были необходимы в связи с расследованием уголовного дела по фактам кражи и/или грабежа. Когда главный редактор отказался передать их, его предупредили о возможности уголовного преследования и заключения под стражу и сообщили, что помещения компании будут закрыты на выходные для проведения обыска. Это повлекло бы серьезные финансовые потери для компании. После того как главный редактор был задержан на четыре часа и следственный судья постановил, что требования расследования уголовного дела пользовались приоритетом по отношению к журналистским привилегиям компании, диск, содержащий фотографии, был выдан. Выемка была впоследствии признана законной окружным судом, заслушавшим доводы прокурора о том, что фотографии требовались в целях идентификации автомобиля, который использовался при посягательствах на банкоматы, и что расследование не касалось дорожных гонок. Указанное решение было оставлено без изменения при обжаловании.

Вопросы права

Вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было предусмотрено Законом и преследовало законную цель предотвращения беспорядков или преступлений. Что касается необходимости такого вмешательства в демократическом обществе, Европейский Суд напоминает, что распоряжение о раскрытии журналистских источников может быть совместимо со статьей 10 Конвенции, если оно оправдано приоритетным требованием общественного интереса. В делах, затрагивающих принудительную передачу журналистских материалов, национальные власти имеют право сопоставить интерес в преследовании предполагаемых преступлений и интерес защиты привилегий журналиста. Значимые критерии включают характер и тяжесть преступлений, точный характер и содержание требуемой информации, наличие альтернативных способов ее получения, а также любые ограничения в отношении получения и использования властями соответствующих материалов.

Применяя указанные принципы к делу заявителя, Европейский Суд отметил, что предполагаемые преступления являлись тяжкими, поскольку были связаны с применением огнестрельного оружия, информация, содержавшаяся на диске, была значимой и могла привести к установлению преступников, отсутствовали разумные альтернативные способы установления транспортного средства, которым пользовались подозреваемые, и, наконец, представляется, что информация использовалась лишь для установления и преследования преступников. Источникам компании-заявителя, по-видимому, не было причинено каких-либо неудобств. Европейский Суд также отмечает с удовлетворением, что прокурор получил у следственного судьи санкцию на данную меру, хотя находит тревожным тот факт, что национальное законодательство более не содержит такого требования. В итоге, хотя и соглашаясь с окружным судом в том, что полиция и прокуратура действовали с заслуживающей сожаления несдержанностью, Европейский Суд находит, что при особых обстоятельствах настоящего дела основания для вмешательства были "относимыми", "достаточными" и "соразмерными преследуемой законной цели".

Постановление

По делу требования статьи 10 Конвенции нарушены не были (вынесено четырьмя голосами "за" и тремя - "против").

Баррако против Франции
[Barraco v. France] (N 31684/05)

Постановление от 5 марта 2009 г. [вынесено V Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель является водителем грузовика. В 2002 году 17 водителей, включая заявителя, приняли участие в акции по замедлению движения на автомагистрали, которая предусматривала движение по заранее выбранному маршруту в составе колонны, на невысокой скорости в нескольких рядах. Когда три водителя в головной части колонны, в том числе заявитель, остановили свои машины, полностью заблокировав дорогу для остальных участников движения, полиция задержала их. Указанным водителям были вручены повестки для явки в суд в связи с воспрепятствованием движению по автомагистрали путем размещения или попытки размещения на ней объекта, препятствующего движению транспортных средств, или использования иных средств для воспрепятствования ему - в настоящем деле путем неоднократной остановки своих транспортных средств. Суд оправдал обвиняемых, но прокурор подал жалобу, и Апелляционный суд отменил это постановление, признал их виновными в соответствии с предъявленными обвинениями и приговорил каждого к трехмесячному лишению свободы условно и к штрафу в 1 500 евро. Кассационный суд отклонил кассационную жалобу заявителя.

Вопросы права

Осуждение заявителя представляло собой вмешательство со стороны публичных органов в его право на свободу мирных собраний, которая включала в себя свободу участия в демонстрациях. Вмешательство было "предусмотрено Законом" и преследовало законные цели предотвращения беспорядков и защиты прав и свобод других лиц. Что касается его необходимости в демократическом обществе, следует отметить, что власти не получали формального предварительного уведомления о демонстрации, как того требует относимое национальное законодательство. Однако власти были уведомлены о ней и имели возможность для принятия мер по защите безопасности и общественного порядка, например, путем организации полицейского сопровождения. Таким образом, даже если демонстрация не была по умолчанию одобрена, она, по крайней мере, не была запрещена. Кроме того, заявитель не был осужден за участие в демонстрации как таковой, но за его конкретные действия во время ее проведения, а именно за блокирование автомагистрали и, следовательно, создание более значительных помех, чем могло бы в обычных условиях причинить осуществление права на свободу мирных собраний. Действительно, из материалов дела с очевидностью следует, что во время демонстрации с 6.00 до 11.00 движение продолжалось, однако несколько заторов были вызваны тем, что водители, находившиеся в головной части колонны, включая заявителя, остановили свои машины. Это полное блокирование движения явно выходило за рамки простых неудобств, причиняемых любой демонстрацией на автомагистралях. Полиция, в задачу которой входила защита безопасности и общественного порядка, задержала троих демонстрантов исключительно с целью разблокирования движения после того, как водителей несколько раз предупредили о недопустимости остановки их машин на магистрали и о санкциях, которые могут быть к ним применены. В этой обстановке заявитель в течение нескольких часов мог осуществлять свое право на свободу мирных собраний, и власти проявляли терпимость, которая должна проявляться при таких собраниях. Осуждение заявителя и назначенное ему наказание, таким образом, не были несоразмерны преследуемым целям.

Постановление

По делу требования статьи 11 Конвенции нарушены не были (принято единогласно).

Симальдоне против Италии
[Simaldone v. Italy] (N 22644/03)

Постановление от 31 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте пункта 1 статьи 6 Конвенции [гражданско-правовой аспект].)

Джакир против Бельгии
[Cakir v. Belgium] (N 44256/06)

Постановление от 10 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявитель, происходящий из Турции, был задержан полицейскими, которые прибыли в жилище, где проживала его семья, с целью задержания его брата. Версии обстоятельств задержания, представленные заявителем и государством-ответчиком, отличаются. Так или иначе, в медицинской справке, выданной на следующий день, были зафикисированы многочисленные травмы на теле заявителя, в связи с чем он был госпитализирован. Он обратился в суд, жалуясь на нападение, причинившее реальный вред здоровью и повлекшее нетрудоспособность, которое нарушало закон от 30 июля 1981 г., запрещавший определенные действия расистского и ксенофобского характера, поскольку он претерпел расистские оскорбления со стороны полицейских. Следственный судья принял ряд мер для выяснения обстоятельств дела, и с учетом собранной информации обвинение пришло к выводу, что дальнейшие действия во исполнение указаний следственного судьи не требуются. Совещательная камера* (* Совещательная камера - орган контроля над следствием (прим. переводчика).) рассмотрела заявление прокурора о прекращении производства. По требованию адвоката заявителя совещательная камера поручила произвести дополнительные следственные действия, что и было исполнено. Они включали внутреннее полицейское расследование. Следственный судья издал новое распоряжение. В то же время королевский прокурор поставил перед совещательной камерой вопрос об отсутствии оснований для продолжения производства, поскольку собранные по делу доказательства свидетельствовали о том, что насилие, предположительно совершенное обвиняемым, было спровоцировано собственным поведением потерпевшего, и что обвиняемый применил силу при исполнении служебных обязанностей, исключительно в законных целях. Что касается предполагаемых нарушений вышеупомянутого закона, прокурор пришел к выводу о том, что они не отличаются от других обвинений. Дело было вновь передано в совещательную камеру, которая установила, что отсутствуют основания для привлечения к ответственности. Заявитель подал жалобу в обвинительную камеру, но дело не было рассмотрено, несмотря на повторные обращения адвоката заявителя в прокуратуру. Обвинительная камера постановила, что для преследования истек срок давности. В письме на имя заявителя министр юстиции признал наличие недостатков в национальном разбирательстве. Он отметил необходимость принятия структурных мер для исключения подобных ситуаций в будущем. Министерство опубликовало пресс-релиз, в который было включено письмо министра с признанием того, что в течение пяти лет делу не уделялось внимания, которое оно заслуживало, но указало, что это была не сознательная попытка воспрепятствовать разбирательству, а случай небрежности, который объясняется серьезными проблемами здоровья судьи, рассматривавшего дело. В пресс-релизе также указывалось, что не имеется данных о намеренном бездействии или сговоре между обвинением и полицией. Следственно-консультативный комитет признал жалобу адвоката заявителя обоснованной, указав, что, несмотря на заверения в том, что это изолированный случай, такую задержку разбирательства нельзя считать допустимой, и что главный прокурор должен был осуществлять надзор за рассмотрением дел в пределах своей компетенции.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. (a) Материально-правовой аспект. Заявитель получил телесные повреждения при задержании полицией, что подтверждается медицинской справкой, выданной на следующий день, и еще одной справкой, выданной 10 дней спустя, в которой указывалось, что заявитель освобожден от работы на 10 дней, в течение которых он находился в больнице. Трое полицейских не отрицали, что избили заявителя. Однако Европейский Суд не может принять их довод о том, что состояние заявителя после задержания и доставления в полицейский изолятор было результатом падения на землю и нескольких ошибочных пинков со стороны толпы, собравшейся на месте происшествия, которая намеревалась пинать полицейского, пытавшегося удержать заявителя. Заявитель провел 10 дней в больнице, его тело было покрыто ранами и ушибами, ему сломали нос и выбили несколько зубов. Как видно из медицинских справок, выданных примерно 10 лет спустя, он все еще продолжал страдать от последствий нападений. Соответственно, не было доказано, что повреждения могли быть причинены при применении полицейскими такой силы, которую делало строго необходимой поведение заявителя.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

(b) Процессуальный аспект. Власти не оставались безучастны к утверждениям заявителя о жестоком обращении. Следственный судья назначил судебно-медицинскую экспертизу для исследования повреждений заявителя и определения их природы, способа их причинения и их вероятных последствий. Было подготовлено экспертное заключение. Следственный судья дал указание установить троих полицейских, причинивших повреждения заявителю, и допросить родителей и сестру последнего. Действуя по его указаниям, полицейский инспектор, помогавший прокурору, составил отчет. На заседании совещательная камера удовлетворила ходатайство адвоката заявителя, и предписала произвести дополнительные следственные действия, которые были произведены. В конце концов совещательная камера постановила, что отсутствуют основания для привлечения к ответственности. Что касается вопроса о том, проводили ли власти расследование утверждений заявителя о жестоком обращении со стороны полиции с надлежащей тщательностью, адвокат заявителя подал жалобу в обвинительную камеру на решение о прекращении производства, но дело так и не было рассмотрено. Адвокат заявителя неоднократно обращался в прокуратуру, но безрезультатно. Обвинительная камера установила, что срок давности для привлечения к ответственности истек. В этой связи Европейский Суд указывал, что если представитель государства обвиняется в действиях, противоречащих статье 3 Конвенции, не может допускаться прекращение разбирательства по причине истечения срока давности, применения таких мер, как амнистия или помилование. В частности, национальные власти не должны ни при каких обстоятельствах создавать впечатление о том, что они готовы оставить такое жестокое обращение безнаказанным. Сам министр юстиции был вынужден признать в письме к заявителю, что имели место недостатки, и выпустить пресс-релиз, в котором он пытался дать объяснения задержке рассмотрения дела. Наконец, следственно-консультативный комитет признал жалобу адвоката заявителя обоснованной. Соответственно, расследование, проведенное национальными властями по жалобе заявителя на жестокое обращение, не было эффективным.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (принято единогласно).

По поводу соблюдения статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции. При расследовании случаев насилия государственные органы обязаны принимать все разумные меры для того, чтобы удостовериться в том, что события не были мотивированы расистскими мотивами или ненавистью или предрассудками, основанными на этническом происхождении. Европейский Суд установил, что власти нарушили статью 3 Конвенции уклонением от проведения эффективного расследования инцидента. Он решил рассмотреть отдельно утверждение о том, что они также оставили без внимания возможность наличия причинной связи между предполагаемыми расистскими настроениями и насилием, которое полиция осуществила в отношении заявителя. Общая обстановка в период, относящийся к обстоятельствам дела, не является достаточной для объяснения предполагаемых расистских настроений полиции во время задержания. В своем заявлении о возбуждении уголовного дела и о намерении вступить в дело в качестве гражданского истца заявитель ссылался на нарушение статей 1 и 4 закона от 30 июля 1981 г., запрещающего определенные действия расистского и ксенофобского характера, утверждая, что полиция использовала такие расистские выражения, как "грязный черномазый" и "арабский мерзавец". В своих объяснениях, ставивших перед совещательной камерой вопрос об отсутствии оснований для привлечения к ответственности, королевский прокурор не выразил мнения по поводу этой части жалобы, указав, что действия, которые могут рассматриваться как нарушения закона от 30 июля 1981 г., эквивалентны тем, которые охватываются другими обвинениями. Совещательная камера поддержала позицию прокурора, а обвинительная камера сочла, что для преследования истек срок давности, в связи с чем Европейский Суд установил процессуальное нарушение статьи 3 Конвенции. Таким образом, власти не исполнили свою обязанность согласно статье 14 во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции по принятию всех необходимых мер для установления того, могло ли дискриминационное поведение сыграть свою роль в данных событиях.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции (принято единогласно).

См. Постановление Большой Палаты по делу "Начова и другие против Болгарии" [Nachova and Others v. Bulgaria], жалобы NN 43577/98 и 43579/98, §§ 160 и 161, ECHR 2005-VII, "Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" N 77* (* Информационный бюллетень по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека" [Information Note on the Case-law of European Court of Human Rights] N 77 соответствует "Бюллетеню Европейского Суда по правам человека" N 1/2006.).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 15 000 евро в счет компенсации морального вреда.

Анакомба Юла против Бельгии
[Anakomba Yula v. Belgium] (N 45413/07)

Постановление от 10 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявительница незаконно проживала в Бельгии. Она обратилась по вопросу о легализации своего статуса проживания частично потому, что она и ее муж, конголезский гражданин, были разлучены, частично потому, что дети этой пары, законные резиденты, проживали совместно с ней. Ее ходатайство также основывалось на том, что биологическим отцом ее младшего ребенка был бельгийский подданный, который не мог признать своего отцовства, поскольку заявительница при рождении ребенка была замужем. Единственным выходом для нее было предъявление до достижения ребенком годовалого возраста иска к мужу об оспаривании его отцовства по отношению к ребенку. С привлечением вторичной юридической помощи* (* Под вторичной юридической помощью специалисты понимают подготовку документов, защиту и представительство в судебном производстве, в том числе в исполнительном, представительство в случае предварительного внесудебного разрешения спора, если такой порядок установлен законом (в отличие от первичной - юридической информации, юридических консультаций и подготовки документов для государственных органов) (прим. переводчика).) она подала в соответствии с Судебным кодексом заявление в суд первой инстанции, в котором просила о юридической помощи в связи с отсутствием возможности для оплаты различных издержек в размере приблизительно 1 360 евро. Ее заявление было отклонено, поскольку она не являлась законным резидентом Бельгии, и указанное разбирательство не было направлено на урегулирование ее ситуации, поэтому она не отвечала условиям предоставления юридической помощи. Она подала жалобу. Апелляционный суд оставил без изменения решение нижестоящего суда, указав, что различие в обращении, предусмотренное Судебным кодексом, в данном деле было основано на объективном критерии, а именно законном проживании в Бельгии, что оно было разумным, соразмерным преследуемой цели, поскольку оно применялось только в отсутствие соглашений с государствами, не являющимися членами Совета Европы, обеспечивающих получение их гражданами юридической помощи, и не охватывалось положениями Судебного кодекса. Таким образом, заявительница должна была урегулировать ситуацию, прежде чем обращаться за юридической помощью, на которую она могла иметь право в разбирательстве об оспаривании отцовства. Она просила прокуратуру подать кассационную жалобу, но та сочла это необязательным.

Чтобы не допустить истечения давностного срока по оспариванию отцовства, заявительница и ее муж совместно подали заявление о добровольной явке в суд первой инстанции. Регистрационная пошлина составляла 82 евро. Суд удовлетворил ее требование, установив, что она представила доказательства отсутствия отцовства, предусмотренные конголезским законодательством. Однако, не мотивировав свое решение, он обязал ее уплатить издержки. Решение было вручено мужу заявительницы судебным исполнителем, сборы которого составили 206 евро 17 центов.

Вопросы права

Суд первой инстанции отклонил ходатайство заявительницы о юридической помощи для покрытия издержек по ее иску об оспаривании отцовства. Он установил, что заявительница не являлась законным резидентом Бельгии, и цель разбирательства не была направлена на урегулирование ее ситуации, поэтому она не отвечала условиям, дающим право на юридическую помощь в соответствии со статьей 668 Судебного кодекса. Эта статья предусматривала, что юридическая помощь предоставляется гражданам государств, имеющих соглашения с Бельгией, гражданам государств-участников Совета Европы, лицам, законно проживающим в Бельгии или государстве - участнике Европейского союза, и тем, кто просит юридической помощи в связи с разбирательствами относительно их въезда, проживания или вселения или высылки из Бельгии. Рассмотрев жалобу заявительницы, апелляционный суд оставил без изменения решение суда первой инстанции, отметив, что различие в обращении, предусмотренное Судебным кодексом, было основано на объективном критерии, а именно законности проживания в Бельгии, и было разумным, поскольку требовало наличия минимальной существенной связи с Бельгией, в соответствии с законом о въезде, проживании, вселении и высылке иностранцев. Заявительницу обязали уплатить 288 евро 17 центов для покрытия издержек по регистрации ее иска и вручению решения, хотя она не имела средств.

Дело, рассматривавшееся национальными судами, затрагивало серьезные вопросы, относящиеся к семейному праву, которые имели значение не только для заявительницы, но также для других лиц. Различие в обращении между лицами, которые имели вид на жительство, и теми, которые, как заявительница, его не имели, могло быть оправданно только особенно серьезными причинами. В частности, Судебный кодекс не ставил право на получение бесплатной юридической консультации - которой воспользовалась заявительница - в зависимость от законности проживания* (* В данном случае Европейский Суд подразумевает статью 508/13 Судебного кодекса, которая регулирует бесплатное оказание вторичной юридической помощи, не ставя право на такую помощь в зависимость от законности проживания. При этом спор в настоящем деле касался применения статьи 668 указанного кодекса, которая регулирует освобождение от расходов, связанных с рассмотрением дела, и ставит его в зависимость от законности проживания (прим. переводчика).). Кроме того, срок действия вида на жительство заявительницы истек через полтора месяца после рождения ее дочери, и до того, как он истек, она уже принимала меры по урегулированию ее ситуации в соответствии с ее семейной жизнью в Бельгии, так как отец ее ребенка был бельгийским гражданином. Наконец, ей было необходимо действовать быстро, поскольку иски об оспаривании отцовства должны предъявляться в течение года с рождения ребенка. С учетом вышеизложенного Европейский Суд полагает, что государство не исполнило свою обязанность по урегулированию права доступа к правосудию способом, совместимым с требованиями пункта 1 статьи 6 Конвенции во взаимосвязи со статьей 14 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 14 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявительнице 288 евро 17 центов в счет компенсации причиненного материального ущерба.

Веллер против Венгрии
[Weller v. Hungary] (N 44399/05)

Постановление от 31 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Первый заявитель, гражданин Венгрии, женился на румынской гражданке, которая родила двух близнецов, второго и третьего заявителей, в 2005 году. Дети приобрели венгерское гражданство по рождению. Первый заявитель обратился за пособием в связи с рождением ребенка от своего имени и от имени своих детей. Власти отказали ему, так как в соответствии с законом о поддержке семьи (далее - закон) лишь матери с венгерским гражданством, приемные родители и опекуны имели право на данное пособие, а биологический отец мог обратиться за ним лишь в случае смерти матери. Кроме того, закон применялся лишь к тем негражданам Венгрии, которые получили вид на жительство, будучи беженцами или гражданами другого государства - члена Европейского союза. Поскольку жена заявителя не входила в названные категории, требование подлежало отклонению. Первый заявитель безуспешно обжаловал решение в судах.

Вопросы права

Отказ заявителям в пособии в связи с рождением ребенка приравнивается к различному отношению на основании того, что первый заявитель являлся отцом, и гражданства матери второго и третьего заявителей. По мнению Европейского Суда, широкий круг лиц, имеющих право на получение пособия, свидетельствовал о том, что оно было призвано поддерживать новорожденных детей и в целом семью, осуществляющую их воспитание, а не только компенсировать трудности матери, связанные с рождением ребенка. Таким образом, ситуация заявителей была сравнима с ситуацией семей и членов семей, получающих пособия в связи с рождением ребенка. Однако ни национальные органы, ни государство-ответчик не выдвинули объективных и разумных оснований для оправдания общего лишения биологических отцов права на пособие, призванного поддерживать всех лиц, воспитывающих новорожденных детей, в то время как матери, приемные родители и опекуны имели на него право. Таким образом, первый заявитель подвергался дискриминации на том основании, что он являлся отцом, при осуществлении своего права на уважение семейной жизни. Что касается второго и третьего заявителей, в материалах дела отсутствуют признаки того, что их мать злоупотребляла или, по крайней мере, имела намерение ненадлежащим образом воспользоваться венгерской системой социального обеспечения. Ее положение в Венгрии было законным и полностью регулировалось властями. Заявители не могли воспользоваться спорным пособием, поскольку их отец был венгром, а мать - иностранной гражданкой, тогда как закон предусматривал право на пособие для семей с детьми, мать которых обладала венгерским гражданством, а отец являлся иностранцем. Европейский Суд не находит разумного обоснования для такой практики. Государство-ответчик также не выдвинуло убедительных доводов в ее оправдание. Таким образом, различное отношение представляло собой дискриминацию.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 8 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителям 720 евро в счет компенсации причиненного материального ущерба и 1 500 евро в счет компенсации морального вреда.

Добош против Венгрии
[Dobos v. Hungary] (N 45069/05)

[II Секция]

Заявителем по делу выступает пенсионер, отбывающий срок тюремного заключения с 1999 года. В соответствии с национальным законодательством администрация тюрьмы вычитает из его пенсии, которую он получает непосредственно в тюрьме, установленный законом налог с расходов на его содержание.

Жалоба коммуницирована властям государства-ответчика в отношении статьи 14 Конвенции во взаимосвязи со статьей 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Палади против Молдавии
[Paladi v. Moldova] (N 39806/05)

Постановление от 10 марта 2009 г. [вынесено Большой Палатой после передачи дела на ее рассмотрение]

Обстоятельства дела

В сентябре 2004 г. заявитель был взят под стражу по подозрению в злоупотреблении должностным положением и полномочиями. Он страдал рядом серьезных заболеваний (диабет, ангина, сердечная недостаточность, гипертония, хронический бронхит, панкреатит и гепатит), и во время содержания под стражей заявителя обследовали различные специалисты, рекомендовавшие медицинское наблюдение за состоянием его здоровья. Однако он посещался врачами нерегулярно и мог получать помощь лишь в экстренных случаях. В марте 2005 г. заявитель был переведен в больницу следственного изолятора. В мае 2005 г. врач-невролог из Республиканского неврологического центра рекомендовал перевод заявителя в медицинское учреждение, где он мог бы пройти курс гипербарической оксигенации (HBO). Однако это было сделано лишь в сентябре 2005 года. Лечение проводилось в Республиканской клинической больнице и имело положительный эффект. Оно должно было продолжаться до конца ноября 2005 года. 10 ноября 2005 г. районный суд постановил возвратить заявителя в больницу следственного изолятора, поскольку Республиканский неврологический центр не упомянул HBO в своих последних рекомендациях и указал, что состояние здоровья заявителя стабилизировалось. Вечером того же дня Европейский Суд посредством факсимильной связи указал государству-ответчику предварительные меры в порядке правила 39 Регламента Европейского Суда, согласно которым заявитель не мог быть возвращен в больницу следственного изолятора до тех пор, пока Европейский Суд не получит возможность рассмотреть дело. На следующий день заместитель Секретаря Европейского Суда безуспешно пытался связаться по телефону с офисом представителя государства-ответчика в Молдавии. На основании факсимильного сообщения Европейского Суда адвокат заявителя просил районный суд приостановить исполнение решения, однако ему было отказано. В тот же день он был переведен в больницу следственного изолятора. В конечном счете после запросов со стороны адвоката заявителя и представителя государства-ответчика районный суд распорядился о возвращении заявителя в Республиканский неврологический центр 14 ноября 2005 г. Заявитель был вынужден ожидать госпитализации в течение шести часов, по-видимому, из-за несвоевременной доставки его медицинских документов. В декабре 2005 г. предварительное заключение было заменено подпиской о невыезде из страны. В 2006 году заявителю была установлена вторая степень инвалидности.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 3 Конвенции. Неудовлетворительное состояние здоровья заявителя было подтверждено многими специалистами. Однако надлежащая медицинская помощь не была ему обеспечена, как указано в Постановлении Палаты. Большая Палата согласилась с доводами Палаты о том, что общий уровень медицинской помощи, полученной заявителем при содержании под стражей, был недостаточен.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 3 Конвенции (вынесено 15 голосами "за" и двумя - "против").

По поводу соблюдения статьи 34 Конвенции. Предварительная мера, на которую Европейский Суд указал 10 ноября 2005 г., содержала ясное предложение властям воздержаться от перевода заявителя из неврологического центра. Несмотря на то, что власти были уведомлены об этой мере не позднее 11 ноября 2005 г., они не воспрепятствовали переводу заявителя в этот день. Государство-ответчик указало, что не представлялось возможным исполнить данную меру до 14 ноября 2005 г., когда она была фактически исполнена. Суд, к компетенции которого относилось решение вопроса о месте содержания заявителя под стражей, был уведомлен о мере аппаратом представителя государства-ответчика в пятницу 11 ноября 2005 г., но не смог вызвать стороны в этот день. Таким образом, он был вынужден провести заседание в понедельник 14 ноября 2005 г. Однако государство-ответчик не представило доказательств того, что суд действительно пытался уведомить стороны 11 ноября 2005 г., и даже если предположить, что это так, в деле участвовали только заявитель и прокурор. Адвокат заявителя, который утром 11 ноября лично требовал от суда исполнения предварительной меры, указанной Европейским Судом, безусловно был готов принять участие в заседании, тогда как невозможность безотлагательного направления своего представителя прокуратурой вызывает сильные сомнения. Кроме того, даже если суд не мог рассмотреть требование адвоката заявителя 11 ноября, он мог сделать это гораздо раньше, чем это было фактически сделано. Для совершения срочных действий в выходные и праздничные дни обычно назначаются дежурные судьи. Наконец, из представленных документов Европейский Суд усматривает, что письмо от представителя государства-ответчика суд получил только 14 ноября 2005 г. по причине небрежности, не совместимой с обязанностью совершать все разумные действия для обеспечения незамедлительного соблюдения требований предварительной меры. 11 ноября 2005 г. в аппарате представителя государства-ответчика никто не отвечал на срочные вызовы Секретариата. Власти страны, таким образом, проявили недостаточную готовность сотрудничества с Европейским Судом для предотвращения невосполнимого ущерба. Кроме того, государство-ответчик не продемонстрировало наличие объективных препятствий для соблюдения предварительной меры, указанной Европейским Судом. Что касается его довода о том, что терапия НВО оказалась неэффективной при лечении заявителя, Европейский Суд отмечает, что власти не были уведомлены об этом факте в период, когда разворачивались события. Насколько было известно в период, относящийся к обстоятельствам дела, непринятие экстренных мер для соблюдения указанной Европейским Судом предварительной меры могло повлечь непоправимый ущерб для заявителя и тем самым лишить разбирательство его предмета. Тот факт, что угроза, в конечном счете, не реализовалась, не отменяет того, что отношение властей и их инертность не совместимы с обязанностями, вытекающими из статьи 34 Конвенции.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 34 Конвенции (вынесено девятью голосами "за" и восемью - "против").

Европейский Суд также установил, что по делу допущено нарушение требований пункта 1 статьи 5 Конвенции.

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить заявителю 2 080 евро в счет компенсации материального ущерба и 15 000 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Вопрос об оправданности дальнейшего рассмотрения жалобы

Ходатайство о рассмотрении подано лицом, которое не доказало, что является наследником или близким родственником или имеет законный интерес. Жалоба исключена из списка дел, подлежащих рассмотрению Европейским Судом.

Ницеску против Румынии
[Nitescu v. Romania] (N 26004/03)

Постановление от 23 марта 2009 г. [вынесено III Секцией]

Обстоятельства дела

Муниципальный совет разрешил компании переоборудовать под магазин квартиру в жилом доме, в котором проживал заявитель. Компания получила разрешение на переустройство внутри квартиры. Суд первой инстанции и апелляционный суд удовлетворили требование о прекращении работ. Судебный исполнитель, прибыв на место, установил, что переустройство не было произведено, и составил заключение о том, что решение будет исполняться по требованию заявителя.

Заявитель потребовал отмены муниципальных решений и разрешения о переустройстве, но суд первой инстанции отклонил его требование. Решением 2002 года апелляционный суд удовлетворил требования заявителя частично, отменил решение районного суда* (* По-видимому, составитель именует румынский суд первой инстанции районным судом условно, исходя из того, что так называются низшие суды во многих странах бывшего социалистического лагеря (прим. переводчика).) и отменил решение местного совета и распоряжение мэра. Он указал, что согласно румынскому законодательству согласие заявителя является существенным условием переоборудования квартиры, поскольку закон прямо требует согласия собственника квартиры, расположенной выше. Кроме того, предпринимательская деятельность в расположенной ниже квартире затрагивала право заявителя на беспрепятственное использование своего места жительства. Однако разрешение на строительство его не затрагивало, поскольку оно допускало только некоторые изменения помещения, а не его реальное переоборудование. Заявление об отмене этого решения было отклонено, и оно вступило в силу. Судебный исполнитель апелляционного суда просил разрешения на исполнение этого решения и закрытии магазина. В 2003 году суд первой инстанции отклонил ходатайство на том основании, что данное решение не содержало указаний о закрытии магазина. Заявитель безуспешно обжаловал его в районный суд. Он безуспешно принимал и другие меры для закрытия магазина.

Вопросы права

По поводу соблюдения статьи 6 Конвенции. Хотя в 2002 году было вынесено окончательное решение об отмене муниципальных административных решений на том основании, что они нарушали его право оспаривать переоборудование квартиры, это решение не было исполнено, отменено или изменено в апелляционном порядке, предусмотренном законом. В 2003 году суд первой инстанции отклонил требование заявителя о разрешении на принудительное исполнение этого решения и закрытие магазина на том основании, что данное решение не содержало указаний о закрытии магазина. Хотя действительно резолютивная часть решения прямо не обязывала власти закрыть магазин, в нем ясно указывались причины отмены административных решений, так что власти должны были пересмотреть свою позицию с учетом вывода апелляционного суда о нарушении закона. Европейский Суд не может не отметить, что отмена оспаривавшихся административных решений не оказала влияния на эксплуатацию магазина, несмотря на обязанность властей его исполнить. Отмена административных решений являлась необходимым предварительным шагом для прекращения деятельности магазина, и только местные органы власти были вправе принять необходимые меры. Кроме того, хотя апелляционный суд отменил административные решения, приняв решение в пользу заявителя в его споре с компанией, все дальнейшие действия заявителя против компании были сорваны неисполнением решения органами власти. Уклоняясь от прекращения действия оспариваемых решений в течение шести лет, власти лишили заявителя эффективного доступа к правосудию.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 6 Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Постановление, которым Европейский Суд установил нарушение, возлагает на государство-ответчика правовое обязательство по устранению нарушения и возмещению его последствий таким образом, чтобы восстановить, насколько это возможно, положение, существовавшее до нарушения. В настоящем деле Европейский Суд установил нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с неисполнением решения от 2002 года. Соответственно, он находит, что полное исполнение указанного решения в максимально возможной степени поставило бы заявителя в то положение, в котором он бы находился, если бы по делу требования пункта 1 статьи 6 Конвенции нарушены не были.

Европейский Суд присудил выплатить заявителю 5 000 евро в счет компенсации морального вреда.

Гхавтадзе против Грузии
[Ghavtadze v. Georgia] (N 23204/07)

Постановление от 3 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

(См. выше изложение обстоятельств данного дела, жалоба по которому была рассмотрена в контексте статьи 3 Конвенции.)

Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом

По делу обжалуется отказ внести фонд Греческой православной цели в земельный реестр в качестве собственника имущества, которым он непрерывно владел более 20 лет. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом

По делу обжалуется несвоевременная выплата неадекватной компенсации, присужденной по делу о чрезмерной длительности разбирательства на основании Закона Пинто. По делу допущено нарушение требований статьи 1 Протокола N 1 к Конвенции.

Вопрос о соблюдении права на беспрепятственное пользование имуществом

По делу обжалуется задержка исполнения решений, принятых в рамках разбирательств на основании Закона Пинто. Жалобы коммуницированы властям государства-ответчика.

Темел и другие против Турции
[Temel and Others v. Turkey] (N 36458/02)

Постановление от 3 марта 2009 г. [вынесено II Секцией]

Обстоятельства дела

Заявителями по делу выступают студенты университета. В январе 2002 г. они обратились в университет с петициями, требуя введения факультативного изучения курдского языка. В результате эти студенты, за исключением одного, были отчислены из университета на два семестра; студент, который выразил раскаяние, был отчислен на один семестр. Они безуспешно просили приостановить исполнение дисциплинарных решений в их отношении. Их ходатайства об отмене решений были первоначально отклонены судами на том основании, что петиции могли породить поляризацию по языковому, национальному, религиозному или конфессиональному признаку, и что они представляли собой новую стратегию гражданского неповиновения Рабочей партии Курдистана (PKK, незаконная вооруженная организация). Однако Государственный совет отменил решения нижестоящих судов и направил дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции. В мае 2004 г. компетентный суд отменил дисциплинарные санкции в отношении заявителей, установив, что их петиции о факультативных занятиях курдским языком полностью соответствовали общей цели турецкого высшего образования, которая состояла в подготовке студентов как объективных граждан с широкими взглядами, уважающих права человека.

Вопросы права

Отчисление заявителей из университета представляло собой ограничение их права на образование. Основным является вопрос соразмерности. Заявители не совершили каких-либо предосудительных действий, они не прибегали к насилию и не пытались нарушить мир или порядок в университете. Они были привлечены к ответственности лишь за подачу петиций и за взгляды, выраженные в них. Однако ни их взгляды, ни форма их выражения не могут считаться деятельностью, способной привести к поляризации университетского сообщества на языковой, национальной, религиозной или конфессиональной основе. Хотя право на образование в принципе не исключает применения дисциплинарных мер, включая временное или постоянное отчисление из учебного заведения, с целью обеспечения соблюдения его внутренних правил, такие меры не должны ущемлять существо права или противоречить иным правам, провозглашенным в Конвенции или Протоколах к ней. В настоящем деле заявители были отчислены из университета в результате осуществления своего права на свободу выражения мнения. Применение такой дисциплинарной меры не могло рассматриваться как разумное или соразмерное. Хотя санкция была впоследствии отменена как незаконная, Европейский Суд находит достойным сожаления, что к этому моменту заявители уже пропустили один или два семестра учебы, и в результате национального разбирательства они не получили возмещения по данному основанию.

Постановление

По делу допущено нарушение требований статьи 2 Протокола N 1 к Конвенции (принято единогласно).

Компенсация

В порядке применения статьи 41 Конвенции. Европейский Суд присудил выплатить каждому заявителю 1 500 евро в счет компенсации причиненного морального вреда.

Статья 2 Конвенции

Статья 3 Конвенции

Статья 5 Конвенции

Статья 6 Конвенции

Статья 7 Конвенции

Статья 8 Конвенции

Статья 9 Конвенции

Статья 10 Конвенции

Статья 11 Конвенции

Статья 13 Конвенции

Статья 14 Конвенции

Статья 17 Конвенции

Статья 34 Конвенции

Статья 35 Конвенции

Статья 37 Конвенции

Статья 38 Конвенции

Статья 41 Конвенции

Статья 46 Конвенции

Статья 1 Протокола N 1 к Конвенции

Статья 2 Протокола N 1 к Конвенции

Статья 3 Протокола N 1 к Конвенции

Статья 2 Протокола N 4 к Конвенции

Статья 1 Протокола N 7 к Конвенции

Статья 3 Протокола N 7 к Конвенции

Правило 39 Регламента Суда