17. Европейский Суд напоминает, что правило исчерпания внутренних средств правовой защиты, установленное в статье 35 Конвенции, обязывает лиц, желающих обратиться в Европейский Суд с жалобой против государства, предварительно использовать средства правовой защиты, предусмотренные национальной правовой системой. Соответственно, государства освобождаются от обязанности отвечать перед международным органом за свои действия, до того как они приобрели возможность разрешить вопрос в рамках своей собственной правовой системы. Правило основано на предположении, отраженном в статье 13 Конвенции, с которой оно имеет тесную связь, что эффективное средство правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения предусмотрено в национальной системе, независимо от того, инкорпорированы положения Конвенции в национальное законодательство или нет. Таким образом, это является важным аспектом принципа, устанавливающего, что предусмотренный Конвенцией механизм защиты имеет субсидиарный характер по отношению к национальным системам защиты прав человека (см. Постановление Европейского Суда от 7 декабря 1976 г. по делу "Хэндисайд против Соединенного Королевства" (Handyside v. United Kingdom), § 48, Series A, N 24).

18. Согласно статье 35 Конвенции при обычных обстоятельствах заявитель должен прибегнуть к средствам правовой защиты, которые доступны и достаточны для обеспечения возмещения в отношении предполагаемых нарушений. Существование средств правовой защиты должно быть достаточно определенным с точки зрения теории и практики, так как в противном случае они не будут обладать требуемой доступностью и эффективностью (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 20 февраля 1991 г. по делу "Вернийо против Франции" (Vernillo v. France), § 27, Series A, N 198, и Постановление Европейского Суда от 18 декабря 1986 г. по делу "Джонстон и другие против Ирландии" (Johnston and Others v. Ireland), § 22, Series A, N 112). Статья 35 Конвенции также требует, чтобы жалоба, подаваемая в Европейский Суд, была представлена в соответствующий национальный орган хотя бы по сути, с соблюдением формальных требований и сроков, установленных законодательством страны, и чтобы были использованы процедурные средства, способные предотвратить нарушение Конвенции (см. Постановление Европейского Суда от 19 марта 1991 г. по делу "Кардо против Франции" (Cardot v. France), § 34, Series A, N 200).

19. Кроме того, в сфере исчерпания внутренних средств правовой защиты существует распределение бремени доказывания. Государство-ответчик, ссылающееся на неисчерпание, обязано указать Европейскому Суду с достаточной ясностью средства правовой защиты и продемонстрировать, что эти средства правовой защиты в соответствующий период являлись эффективными и доступными теоретически и практически, то есть к ним имелся доступ, они могли обеспечить возмещение в связи с жалобами заявителя и позволяли разумно рассчитывать на успех. Однако, если эта обязанность доказывания исполнена, заявитель должен доказать, что средство правовой защиты, на которое ссылалось государство-ответчик, было фактически использовано или по какой-то причине являлось неадекватным и неэффективным при конкретных обстоятельствах дела, или что существовали особые обстоятельства, освобождающие его от этого требования.

20. Европейский Суд подчеркивает, что применение правила должно учитывать тот факт, что оно применяется в контексте механизма защиты прав человека, который согласились учредить Высокие Договаривающиеся Стороны. Соответственно, он признает, что правило об исчерпании должно применяться с определенной степенью гибкости и без излишнего формализма (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского Суда по делу "Кардо против Франции", § 34). Он также указывал, что оно не является абсолютным и не может применяться автоматически; при рассмотрении вопроса о том, было ли оно соблюдено, необходимо учитывать конкретные обстоятельства каждого индивидуального дела (см. Постановление Европейского Суда от 6 ноября 1980 г. по делу "Ван Остервейк против Бельгии" (Van Oosterwijck v. Belgium), § 35, Series A, N 40). Это означает, среди прочего, что Европейскому Суду требуется реально учитывать не только существование формальных средств правовой защиты в правовой системе государства-участника, но также общий контекст, в котором они применяются, а также личные обстоятельства заявителей (см. Постановление Европейского Суда от 16 сентября 1996 г. по делу "Акдивар и другие против Турции" (Akdivar and Others v. Turkey), §§ 65-68, Reports of Judgments и Decisions 1996-IV).

21. Возвращаясь к обстоятельствам настоящего дела, Европейский Суд, во-первых, напоминает довод властей Российской Федерации, согласно которому жалоба в Конституционный Суд могла обеспечить заявительнице возмещение в связи с предполагаемым нарушением ее прав. Европейский Суд отмечает, что решающее значение при оценке эффективности средства правовой защиты в связи с отказом в доступе к суду имеет вопрос о том, могла ли заявительница подать жалобу в Конституционный Суд с целью получения непосредственного и своевременного возмещения, а не только косвенной защиты прав, гарантированных пунктом 1 статьи 6 Конвенции. Средство правовой защиты может иметь превентивную или компенсаторную природу (см., в частности, Постановление Европейского Суда от 19 октября 2006 г. по делу "Коваль против Украины" (Koval v. Ukraine), жалоба N 65550/01, § 94) Европейский Суд отмечает, что власти Российской Федерации не разъяснили, как жалоба в Конституционный Суд могла обеспечить вышеупомянутое превентивное или компенсаторное возмещение или оба его вида в связи с утверждениями об отказе в доступе к суду вопреки статье 6 Конвенции. Кроме того, они не указывали, могла ли заявительница непосредственно подать жалобу в Конституционный Суд, минуя формальное возбуждение производства, которое зависело от предварительного рассмотрения жалобы секретариатом Конституционного Суда, имел ли Конституционный Суд полномочия на отмену определения суда общей юрисдикции и рассмотрение иска заявительницы по существу, и мог ли вывод Конституционного Суда о нарушении прав заявительницы непосредственно повлечь пересмотр дела, без возникновения у заявительницы обязанности подавать заявление о пересмотре в компетентный суд (см. Решение Европейского Суда от 15 июня 2000 г. по делу "Фельдек против Словакии" (Feldek v. Slovak Republic), жалоба N 9032/95, в котором Европейский Суд с учетом отрицательных ответов на все эти вопросы признал, что Конституционный суд не мог рассматриваться как эффективное внутреннее средство правовой защиты). Соответственно, Европейский Суд не считает, что власти Российской Федерации в соответствии с бременем доказывания продемонстрировали, что жалоба в Конституционный Суд была доступна для заявительницы и могла обеспечить возмещение в отношении ее конвенционной жалобы.

22. Что касается следующего довода властей Российской Федерации относительно надзорной жалобы, Европейский Суд напоминает, что он уже установил в ряде дел против Российской Федерации, что надзорное производство не является эффективным средством правовой защиты для целей пункта 1 статьи 35 Конвенции (см. Решение Европейского Суда от 22 июня 1999 г. по делу "Тумилович против Российской Федерации" (Tumilovich v. Russia), жалоба N 47033/99; и более позднее Решение Европейского Суда от 22 мая 2003 г. по делу "Гусинский против Российской Федерации" (Gusinskiy v. Russia), жалоба N 70276/01). В частности, Европейский Суд отметил, что в соответствии с Гражданским процессуальным кодексом РСФСР, который действовал в период, относящийся к обстоятельствам дела, полномочия принесения протеста являлись дискреционными, то есть полностью зависели от усмотрения должностного лица, решающего, приносить ли по конкретному делу протест (см. Постановление Европейского Суда по делу "Рябых против Российской Федерации" (Ryabykh v. Russia), жалоба N 52854/99, § 34, ECHR 2003-IX* (* Опубликовано в "Путеводителе по прецедентной практике Европейского Суда по правам человека за 2003 год".)). Следовательно, надзорное производство не могло быть возбуждено по ходатайству стороны, и это "средство правовой защиты" не было доступно заявителям (см. аналогичное обоснование в Постановлении Европейского Суда по делу "Российская консервативная партия предпринимателей и другие против Российской Федерации" (Russian Conservative Party of Entrepreneurs and Others v. Russia), жалобы N 55066/00 и 55638/00, § 88, ECHR 2007-I* (* Опубликовано в специальном выпуске "Российская хроника Европейского Суда" N 1/2008.)). Европейский Суд не усматривает оснований для отступления от этого вывода в настоящем деле и отклоняет данный аспект возражения властей Российской Федерации о неисчерпании внутренних средств правовой защиты.

23. Что касается третьего способа, предположительно доступного заявительнице, власти Российской Федерации настаивали на том, что обжалование определения районного суда от 13 августа 2002 г. в Белгородский областной суд могло быть эффективным средством правовой защиты в отношении жалобы заявительницы на отказ районного суда рассмотреть ее требования по существу. В то же время заявительница, не оспаривая эффективность "средства правовой защиты" как таковую, утверждала, что у нее не было оснований использовать этот способ, когда она еще имела такую возможность, то есть в десятидневный срок после принятия определения от 13 августа 2002 г. По мнению заявительницы, определение от 13 августа 2002 г. еще не лишило ее доступа к правосудию, поскольку она имела законное ожидание того, что ее иск будет рассмотрен компетентным судебным органом.

24. В этой связи Европейский Суд напоминает, что 13 августа 2002 г. Свердловский районный суд передал дело заявительницы в арбитражный суд для рассмотрения по существу. Передача была произведена с согласия заявительницы. В то же время районный суд отметил, что если бы заявительница не дала согласия на передачу дела, производство по нему подлежало бы прекращению (см. § 8 настоящего Постановления).

25. Европейский Суд отмечает, что определение о передаче дела заявительницы в арбитражный суд было основано на оценке районным судом процессуальных норм, устанавливающих вопросы, на которые распространялась его юрисдикция. Европейский Суд соглашается с общей презумпцией, согласно которой национальные суды лучше подготовлены и в большей степени способны толковать сложные и преимущественно технические нормы права, определяющие границы их юрисдикции. В такой ситуации неудивительно, что заявительница не обращалась с жалобой на определение от 13 августа 2002 г., не усматривая причин сомневаться в правильности вывода районного суда, особенно с учетом стоящей перед ней дилеммы: продолжить разбирательство дела в другом суде либо согласиться с прекращением производства по делу (см. § 8 настоящего Постановления). Делая данный вывод, Европейский Суд придает особое значение тому факту, что районный суд основал свое определение от 13 августа 2002 г. на толковании нормативного акта, который вступил в силу лишь неделей раньше (см. § 8 настоящего Постановления). Кроме того, власти Российской Федерации не утверждали, что толкование районным судом юрисдикционных параметров его полномочий было настолько явно неправильным, что заявительнице было абсолютно очевидно, что передача ее дела в арбитражный суд приведет к прекращению производства по делу (см. аналогичное обоснование в Постановлении Европейского Суда от 16 ноября 2006 г. по делу "Гаджиев против Азербайджана" (Hajiyev v. Azerbaijan), жалоба N 5548/03, § 43). Фактически власти Российской Федерации не указали суд, районный или арбитражный, к подведомственности которого относилось дело заявительницы.

26. Кроме того, Европейский Суд отмечает, что заявительница не могла окончательно предвидеть последствия своего решения о даче согласия на передачу дела из районного суда в арбитражный суд до 17 октября 2002 г., когда арбитражным судом было вынесено определение о прекращении производства по делу. Однако к тому моменту у нее уже отсутствовала возможность обжалования определения от 13 августа 2002 г., поскольку десятидневный срок на возбуждение кассационного разбирательства уже истек. Европейский Суд принимает к сведению тот факт, что заявительница пыталась воспользоваться судебной защитой. Она обжаловала определение арбитражного суда от 17 октября 2002 г. в вышестоящий суд и, после того как ее жалоба не была удовлетворена, обжаловала постановление вышестоящего суда. При таких обстоятельствах Европейский Суд не может прийти к выводу, что заявительница не исчерпала внутренние средства правовой защиты, поскольку не подала формальную жалобу на Определение от 13 августа 2002 г. Следовательно, жалоба не может быть признана неприемлемой в связи с неисчерпанием внутренних средств правовой защиты.

27. Европейский Суд далее отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной в значении пункта 3 статьи 35 Конвенции. Он также отмечает, что жалоба не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Следовательно, жалоба должна быть объявлена приемлемой.